…Фиолетовый ирбис взлетал на скальный выступ – «лоб» – оглядывался и, будто дожидаясь, ложился на припорошенный лёгким снежком красноватый камень, нетерпеливо сворачивая и разворачивая пушистый хвост. Его неподвижные глаза надменно смотрели на двух следовавших за ним людей. Едва они оказывались в десятке шагов от только что преодоленного снежным барсом подъема, как барс вставал, потягивался, повернувшись спиной, и неторопливо продолжал путь наверх до следующей остановки. Оставшийся за тремя путниками – зверем и людьми – склон скрылся за перегибом, а стена, на которую они карабкались, неумолимо разрасталась перед ними, уходя высоко в небо, словно превращаясь в колоссальный барьер, преграждавший подъем из бездны в Неизвестное… Но барс неутомимо вел их наверх по только одной ему знакомой ниточке, и в людях, вырвавшихся из безысходности, разгорался огонёк надежды…

Все три живых существа объединяли ощущение враждебности мира гор и готовность прийти друг другу на помощь.

Второй, раненый в ногу, передвигался с видимым усилием, все чаще останавливаясь для отдыха. И барс ирбис, понимая звериным инстинктом, как труднее этим двуногим с оружием становится идти по звериной тропе, по-прежнему бесшумно ставил лапы, оставаясь на том же удалении, что в самом начале пути…

…Тропа, отмеченная пунктиром следов зазмеилась сначала влево, потом загнулась резко вправо на казалось совсем непреодолимый хаос непонятно как державшихся камней. Когда люди вскарабкались на очередную площадку, они увидели огромную трещину, прорезавшую горную стену, и через трещину им в глаза ударило зеленое пятно долины…

До нее еще оставался нелегкий и опасный путь, но, вырвавшись из мира забвения, люди ощутили силу и решимость вернуться к живым. Барс лег на камне неподалеку от трещины и, держа ровно голову, смотрел на людей, уверенный в своей силе…

И люди, проходя мимо него всего в нескольких шагах, остановились, подняли кверху оружие и склонили головы. Потом они осмотрительно начали спускаться, но, перед тем как исчезнуть, еще раз оглянулись и встретились взглядами с ирбисом. И почудилось им, будто властелин гор опустил перед ними свою голову и чуть смежил блиставшие ровным голубым светом глаза…

Люди пропали за перегибом, но барс еще долго не уходил, терпеливо дождавшись мига, когда крохотные фигурки мелькнули на дальнем зеленом пятне в трещине в красноватом камне…

Ирбис высоко подскочил и, свернув хвост, сделал прыжок вокруг себя. Припав к земле, он с мгновение полежал, а затем встал и исчез в нагромождении камней…

…Золотистый ретривер с шумом бросился в воду, доплыл до брошенной палки, схватил ее и, отряхиваясь на траву берегового уклона, понесся к стоявшему метрах в пяти над рекой преклонных лет седому мужчине. Подбежав и выпустив палку из пасти, пес уселся на задние лапы и, ерзая, с нетерпеливым отрывистым лаем, требовал продолжения. Хозяин его, стоя на верхнем краю спускавшейся к реке каменной лестницы, кинул палку в реку, окаймлявшую парк. Собака через мгновение снова выбралась на берег, отряхнулась, но внезапно выронила палку и нагнула голову, принюхиваясь к траве. «Simwa, mein braver Junge…Komm!», – позвал хозяин, но ретривер, пригнувшись к траве, перебежками передвигался по диагонали к кустам, окружавшим плотными живыми изгородями подножья высоких тополей, росших вдоль берега. Старик стоял все там же и тщетно подзывал собаку.

Та добежала до кустов, обступивших самое высокое и чуть наклонившееся в сторону от воды дерево, до половины туловища просунулась вовнутрь и вдруг, выскочив обратно бешенным прыжком, легла на траву и заскулила, то приподнимая голову, то опуская ее между лап… Старик медленным, осторожным шагом двинулся к собаке по уклону, оступаясь и с трудом удерживаясь на мокрой траве. Когда он подошел вплотную к собаке, та вдруг завыла, и старик раздвинул руками колючие кусты…

Он увидел на прогалине внутри невероятно белое среди полумрака тело и, почувствовав дурноту, отпрянул назад и, не устояв, неловко упал навзничь, дернув голвой, и почувствовал резкую боль в шее уже лежа на траве. Симва вскочил и оглушительно залаял над самым его ухом…

…Старик очнулся от резкого запаха – кругом стояли и ходили люди, в форме, в зеленых костюмах, в повседневной одежде, мужчины и женщины. Его поддерживали за плечи и затылок, и молодая женщина сидела на корточках перед ним, о чем-то его спрашивая. «…geht’s Ihnen jetzt gut?», – услышал старик будто из глубины. От молодого, низкого голоса вернулись все звуки и картина окружавшего приблизилась… Симву никто не держал за поводок, он лежал сбоку от женщины и изредка поскуливал…

«Ihr Hund ist so ein richtiger Schützer…», – улыбнулась женщина, посмотрела на старика внимательно и спросила: «Möchten Sie jetzt bissle Ruhe haben? Komissär hat ein Paar Fragen an Sie.» «Ich stehe Ihnen gerne zur Verfügung», – улыбнулся старик и сделал попытку приподняться. Но и темнота в глазах на мгновение охватила его, он прилег, удерживаемый невидимыми сильными руками, на траву. Женщина встала, что-то громко сказала и еще через минуту старик почувствовал, что его приподнимают с земли и укладывают на твердое, потом его тело колыхнулось от толчка и он ощутил себя в невесомости и сознание вновь оставило его. Опять откуда-то издали раздался слабый лай…

Криминальный комиссар Бремикер дежурил с полуночи в Polizei Bezirksverwaltung в Лихтенфельде. Район был несколько лет назад объединен из восточно-берлинского и западно-берлинского округов и представлял пока еще для начальства сложность. Лихтенфельд, как шутили на совещаниях в Полицей-президиуме Большлго Берлина, пример «интеграции Востока и Запада»…

Здесь собрались все проблемы бывших жителей восточно-германской столицы, неудачников из Западного Берлина и расселившихся как саранча иммигрантов, в основном русских и вьетнамцев. Если последние, в основном потомки, родственники, друзья тех, кто в свое время учился в «русской оккупационной зоне», жили изолированно и не пускали чужих в свое загадочное сообщество, то русские, напротив, вели весьма шумное существование, живя непонятно как и непонятно на какие средства. Впрочем – и об этом полиция хорошо была информирована – основные доходы подавляющего числа русского населения Лихтенфельда пополнялись из государственной кассы помощи безработным.

Но именно русские сумели превратить свой неопределенный статус в постоянный, нисколько его не стесняясь, и удивительным образом демонстрировали внешне совершенно небедный уровень жизни. Постоянно по Лихтенфельду ездили кавалькады машин, при виде которых сам Бремикер и его сослуживцы лишь скрежетали зубами. Такими же удивительными были и шумные празднества, устраиваемые русскими, на которые частенько прибывали турки из Нойкельна, те турки, которые постоянно фигурировали в криминальных сводках…

Хватало и прочих – наркодилеров со всей Восточной Европы, румын, албанцев, черногорцев, даже темпераментных визитеров из Латинской Америки, которым удавалось неведомыми путями задержаться здесь надолго. Жила вся эта публика по многочисленным сдаваемым квартирам, а то и просто в брошенных домах – порядок со времен Падения Стены еще не успели навести, а с переездом государственных ведомств с Запада стало просто не до расчистки этих Авгиевых конюшен, что постоянно отвлекало силы полиции исключительно лишь на попытки хоть как-то разобраться в калейдоскопе переселения. На предотвращение преступлений уже элементарно не хватало никаких возможностей, дай бог бы разобраться, кто здесь вообще существовал…

Ночь была достаточно спокойная для Лихтенфельда – три драки после футбола не в счет, десяток взятых с «травой» латиносов и турок. Двое из латиноамериканцев не имели вообще никаких документов, их доставили в управление и лишь в понедельник, когда откроются суды, нужно было решать вопрос об их пребывании в стране. Волокита с этой мелюзгой предстояла громоздкая, и об этом Бремикер старался не думать, с ужасом представляя, какие огромные средства потратят всего лишь на высылку – вот куда только!? – этой шпаны. В то время, как неведомыми путями и способами наслаждаются жизнью, не собирающиеся никуда скрываться люди, которых правительство пригласило непонятно за какие заслуги в страну. Бремикер всегда вспоминал своих родителей, бежавших из Восточной Пруссии, едва сводивших концы с концами многие годы, и, отчаиваясь что-то понять, принимался за работу с удвоенной энергией…

…Вызов поступил от патруля в 9.27 утра воскресенья. Дежурный сообщил – «Убийство в парке около Sportforum. Вызвали сначала машину «Красного креста» прохожие для помощи человеку с собакой. Рядом в кустах обнаружили тело. Патрульные вызвали еще один патруль и закрыли вход в парк.»

Бремикер выслушал и отправился в кабинет дежурных комиссаров за оружием. Там сидели двое – Вернер Грейнер и Ангелика Рамзайер, лет пятидесяти, старший советник юстиции из Полицай-Президиума. «Срочно выезжаем к Sportforum, обнаружено тело…», – объявил Бремикер, доставая из сейфа пистолет. «Вернер, к 11-ти должны приехать из прокуратуры и Aussländerbehörde насчет этих двух латиноамериканцев, а, как управитесь, присоединяейтесь к нам», – Бремикер знал хорошо про педантичную требовательность фрау Рамзайер относительно жаргонных прозвищ национальностей контингента, с которым сотрудникам юстиции приходится иметь дело, и поэтому тщательно подбирал слова во время дежурств с Ангеликой. Она встала: «Сейчас скажу начальству, что буду на выезде». Она взялась за трубку телефона и, пока набирала номер, уточнила: «Я буквально через две минуты…» Бремикер и Грейнер быстро вышли.

Бремикер, проходя мимо стойки дежурного, приказал: «Со мной еще двух человек.» Полицейский миниавтобус ожидал с работавшим мотором на выезде с парковки. Вместе с Бремикером влезли выбежавшие вслед за ним из здания двое сотрудников в штатском. Водитель Хайнц обернулся к Бремикеру: «Адрес уже у меня есть. Выезжаем?» «Ждем фрау Рамзайер.» Все сидевшие в атобусе одновременно повернули головы к выходу из управления. Ангелика подбегала к машине.

Немного задохнувшись, она села с размаху в кресло рядом с Бремикером и громко сказала: «Поехали!» Водитель безропотно повиновался, включил сирену, и машина резко вывернула на улицу.

В течение десяти минут езды никто в автобусе не разговаривал. На подъезде к огромному зданию Sportforum ждала патрульная машина. Они сбавили ход и въехали на просторную площадку перед зданием, пересекли ее и остановились у дальней аллеи, поросшей высокими деревьями. Бремикер вышел первым и подал руку Ангелике.

Место было уже огорожено лентой. Рядом стояла машина «Красного Креста». Перед лентой стояли двое патрульных из городской полиции. «Господин комиссар», – перед Бремикером предстал полицейский. Поднимая ленту перед прибывшими, он продолжал:». вызов пришел патрулю N 13–41 в 10:43 от прохожих, обнаруживших в бессознательном состоянии на берегу пожилого человека. Сначала они позвонили в «Красный крест», а потом уже нашли тело в кустах…»

Бремикер оглядываясь, уточнил у собеседника: «Сразу огородили место?» «Да! Первый патруль тотчас же после прибытия и обнаружения тела вызвал еще одну машину, она прибыла через семь минут, и закрыли полностью проход в парк вдоль берега…»

Перед кустами на краю берега находился еще один сотрудник в форме. Сзади на площадке перед берегом развертывали аппаратуру парамедики. Бремикер зашел вовнутрь, следом вошла Ангелика.

…Они увидели обнаженное тело мужчины, окоченевшего в позе лежа на животе. Руки его были вывернуты вперед ладонями на траве. Ноги, короткие и худощавые, раздвинутые на ширине плеч чуть сгибались в коленях. Голова выбритая, лежала уткнувшись лицом в землю и сильно свернутая к плечу. Бремикер наклонился и увидел засохшее темное, размером с тарелку, пятно крови, в которое погрузилась голова лежавшего. Окружавшие кусты на первый взгляд не имели никаких повреждений, будто тело каким-то образом опустили сверху. Наверное, такая же мысль пришла в голову и Ангелике, как и Бремикер, вскинувшей голову и оглядевшей верхушки кустов.

«Сначала пусть потрудятся медики», – проговорил Бремикер и, выйдя из кустов, позвал людей. Через минуту в кустах уже шла работа. Парамедики развернули свои аксессуары, а Бремикер с Ангеликой вышли из кустов. «Кто первым обнаружил?», – спросил Бремикер сотрудника, встречавшего их у ленты. «Первым был старик. Он гулял с собакой. Ему стало, очевидно, плохо, он упал здесь…» – сотрудник подвел Бремикер и Ангелику к месту на склоне, где был обнаружен владелец собаки.

Трава была недавно скошенная и примятости на ней были заметны лишь при тщательном осмотре. «Пока его приводили в себя, затоптали все следы…», – недовольно проговорил Бремикер. «Господин комиссар, все-таки для нас главное люди…», – Ангелика оставалась педантичной дамой из ведомства юстиции. Её короткая стрижка усиливала впечатление. «Старика уже увезли?», – обратился Бремикер к полицескому. Тот попросил минуту подождать, наклонился к микрофону рации и уточнил: «Это семнадцатый. Скорая уехала?» Там что-то сказали. «Владелец собаки в машине, ему стало лучше и он готов Вам рассказать.» «Отлично! Фрау Рамзайер, Вы хотите тоже поговорить со стариком, который нашел!?» Ангелика кивнула и пошла за Бремикером и сопровождавшим их сотрудником.

«Вы хорошо себя чувствуете?», – первым делом спросил Бремикер старого мужчину, лежавшего на носилках в салоне санитарной машины. «Да…», – прошептал старик. «…Если Вам трудно, то отдохните и мы с Вами поговорим позже…», – вмешалась Ангелика. Старик, слабо улыбаясь, отвечал:». я гулял с собакой…» Он немного задыхался… Ангелика повернулась к врачу и шепотом спросила: «Что с ним произошло?» «По-видимому, ему стало плохо, у него сердце едва билось, как его нашли лежавшим на земле. И сейчас его нельзя никуда везти, пока пульс не поднимется. Но поговорить пока можно.»

Ангелика вернулась к Бремикеру, стоявшему нерешительно подле пациента: «Долго его не надо тревожить.» Бремикер кивнул и только спросил еще: «Вы нашли сами?.:» Старый мужчина побелел и задохнулся.

Врач, извинившись, отстранил Бремикера и Рамзайер: «Как только он сможет что-то еще сказать, я вас позову…» «Наверное, уже не надо старика беспокоить», – ответила Ангелика и они вышли наружу. Лежавшая у машины большая золотистого цвета собака на миг подняла морду и снова уткнула ее между лапами. Ангелика не удержалась и погладила собаку по голове. Та даже не двинулась.

«Значит, придется все восстанавливать самим», – проговорил Бремикер и предложил Ангелике пройти вместе с ним к каменной лестнице, спускавшейся к реке. На той стороне стояли неподвижные башенные краны и издалека разносилась приглушенная заунывная музыка, то ли турецкая, то ли какая еще восточная. Противоположный берег Шпрее, посыпанный серой пылью со стройки, был пуст…

«Первый вопрос, как обычно, когда!?» – начал Бремикер и глянул на Ангелику. Та кивнула и неторопливо оглядывала берег и травяной склон. «Где!? – это понятно. Вряд ли станут убивать где-то, чтобы потом грузить труп в машину и везти сюда, в центр города…» «Но тут место довольно на отшибе…», – возразила Ангелика, продолжив: «Самая большая трудность в этом случае – въехать на машине, здесь есть проезд только через центральные ворота площади форума. А сами аллеи довольно узки…» «Тогда план обследования местности таков», – сказал Бремикер: «Рассматриваем две основные версии – труп привезли сюда и аккуратно занесли в кусты. В этом случае сообщников должно быть как минимум двое. Соответственно, ищем следы колес на аллее, опрашиваем охрану форума, не видели ли вечером машину.!?»

«Да… Сначала сходим к медикам, узнаем, когда все примерно произошло…», – спохватился Бремикер. «…А вторая версия – самая безнадежная…», – не стала далее уточнять Ангелика.

Бремикер и сам чувствовал эту безнадежность – если только убитый ранее не проходил по картотекам и сводкам, то установление личности может затянуться надолго. Особенно удручало отсутствие каких-то опознавательных предметов на теле… Хотя и тут не все потеряно, надо только дождаться обследования тела…

Видно, с отпуском придется повременить до следующего года, так он уже пропустил четыре возможности вырваться на отдых и вряд ли уже предоставится еще «окошко» до самого Рождества…

С этими невеселыми мыслями он снова подошел вслед за Ангеликой к кустам, где суетились криминалисты.

«…Убийство произошло от десяти до пятнадцати часов назад…», – не ожидая вопроса, начал дежурный оберарцт Курт Фельдман: «Причина смерти, скорее всего, сильный удар в висок при падении. Но это станет ясно после вскрытия. Также голова поражена проникающим ранением снизу, из подбородочной области на всю высоты головы, острым предметом…» Тут криминал-арцт пригласил обоих инспекторов за собой.

…Они вошли в пространство между кустами, раздвинутыми перед ними стоявшим тут полицейским. Под деревом было довольно темно и приходилось нагибаться под низко росшими ветвями. Голое тело в полумраке казалось снежно-белым. Врач опустился на колени и осторожно повернул голову…

На Бремикера глянули черные, лишенные выражения глаза. На самой макушке гладкой поверхности головы склеился клочок пуха. Кончик острого подбородка покрывала темное пятно в форме правильной окружности. Врач еще чуть-чуть приподнял голову, взявшись за скулы руками в белых тонких перчатках. От шеи тела издался трескучий резиновый звук.

«Под кустами ночью было прохладно и окоченение наступило скорее, чем произошло бы на открытом месте», – будто извинился он, приглашая комиссаров присесть. Под челюстью крови было больше, особенно сильно загустело в самой середине нижней челюсти. К удивлению Бремикера крови было мало. Это заметила и Рамзайер и показала пальцем на густое вязкое пятно. «Это след удара снизу,», – объяснил врач:» крови вышло мало, потому что, вероятнее всего, смерть наступила раньше. Но убитого еще раз ударили острым длинным предметом.»

«Понятно», – Бремикер встал с колен. Рамзайер еще на некоторое время задержалась, осматривая молочного цвета голову, чуть тронутую проросшими волосами. «Думаю, что убили, где-то неподалеку», – констатировала она свои наблюдения, выйдя за Бремикером из кустов. Бремикер кивал и оглядывался.

Явно виднелась полоса на траве, будто примятая от перетаскивания. «Надо осмотреть весь берег от лестницы и дальше», – Ангелика тоже обратила внимание на примятость. «Фрау Рамзайер, давайте посмотрим сначала сами», – предложил Бремикер: «вызовем пять человек, чтобы прошли по берегу…» Он посмотрел на часы – было двенадцать тринадцать – «Вызовите из управления, думаю, что часа на два…» Ангелика возразила: «Франц, давайте сначала подытожим то, что мы здесь увидели, составим план действий…» Бремикер вспыхнул, но про себя признал правоту Рамзайер. «Где комиссар Грейнер?», – спросил он дежурившего полицейского. Тот включил рацию, поговорил недолго и доложил:. «Комиссар Грейнер приехал минут пятнадцать назад и сейчас разговаривает с секьюрити Форума. Его вызвать?» «Пускай закончит и подходит к нам. Спросите, сколько ему еще надо времени.» Сотрудник снова заговорил. «Еще полчаса, комиссар.» «Хорошо! Передайте, что ждем его здесь…»