– Спасибо вам, – сказал писатель парню, подкрепляя визитку ещё одной банкнотой из бумажника. – Хорошего вам дня.

– И вам… Я обязательно передам всё что вы просили…

Герман молча кивнул, покинул будку регистрации и направился к своей машине. Настроение было немного подпорчено ответами этого прыщавого парня. Писатель всё-таки надеялся заполучить хотя бы номер телефона Ники. Хотя вполне возможно, что сотрудник мотеля просто постеснялся сообщать незнакомцу подобную информацию, потому и выглядел так странно. В конце концов он не знал, что произошло этой ночью в номере у Германа. По крайней мере у девушки будет номер писателя. Пожалуй, так даже правильнее. Герман не хотел навязываться, а если Ника захочет, то сможет позвонить сама. Если же нет… Ну что ж… Тогда эта ночь останется одним из самых ярких воспоминаний из жизни Германа за последние лет десять.

Мысли о Нике не покидали Германа. Он вёл свой автомобиль по пустому шоссе раз за разом возвращаясь к воспоминаниям о прошлой ночи. И чем дольше писатель об этом думал, тем больше убеждался в том, что не испытывал ничего даже приблизительно похожего за всю свою жизнь. Ника оставила в его душе какой-то неизгладимый след, подарив ему ту незабываемую ночь. Да это был всего лишь секс, но Герман, с каждым прошедшим часом, начинал ощущать нечто большее. Ника ему понравилась. Понравилась настолько, что он сейчас уже был готов развернуться и поехать обратно, броситься на её поиски в незнакомом городишке. Его даже не пугала перспектива делать это вслепую. Хотя был ещё один вариант – можно было попросту остановиться в том мотеле и подождать три дня до тех пор, пока Ника снова не заступит на смену и тогда… Герман был не совсем уверен, что произойдёт в том эфемерном «тогда». Ему хотелось увезти Нику с собой, хотелось провести с ней ещё больше времени, узнать её получше, попытаться как-то сгладить тяжелые воспоминания девушки о прошлом… Глупости… С чего вдруг ей уезжать с ним? Да, они провели шикарную ночь друг с другом. Да, секс был чертовски хорош. Но разве этого должны быть достаточно чтобы просто взять и уехать с почти незнакомым человеком в никуда? В конце концов у Ники наверняка есть друзья и семья, которых она не захочет бросать. Чёрт побери, да у неё есть целая жизнь, о которой Герман практически ничего не знает! Что делать с этим?.. Тем не менее эти рассуждения не удержали его от того чтобы развернуть свой автомобиль и направиться обратно к тому мотелю в котором он провел последнюю ночь.

Герман ещё не до конца осознал, что влюбился по уши…

Стрелки на наручных часах писателя близились к полночи, когда он вновь вернулся во вчерашний мотель. По дороге к нему Герман предусмотрительно заскочил в близлежащий городок, чтобы закупиться продуктами на пару дней вперёд. Кухня самого мотеля не внушала ему особого доверия, а питаться едой из автомата несколько суток подряд было совсем неподходящей перспективой. Герман рассчитывал провести всё своё время, не выходя из номера. Возможно ему даже удастся поработать, тем более что других занятий эта уединенная придорожная ночлежка предложить писателю не могла. Оставалось только позвонить своему агенту и сообщить толстяку, что Герман задержится ещё на пару дней. Скорее всего тот отнюдь не обрадуется, но это будут исключительно его проблемы.

Герман буквально ворвался в будку регистрации, поймав на себе удивленный взгляд того самого прыщавого парня за стойкой. Писатель снял всё тот же девятый номер, оплатив его на три дня вперед и поспешил на улицу. Вскоре он уже открывал дверь с позолоченной буквой девять.

В номере явно прибрались после его ухода, но даже несмотря на это в воздухе всё ещё висел тот самый пьянящий аромат духов Ники. Герман с нескрываемым удовольствием вдохнул его в себя полной грудью ощущая приятную дрожь внутри. «Господи, что эта девушка со мной сделала?» – усмехнулся про себя писатель. Внизу его живота уже вовсю начинали свой нежный танец целый ворох несуществующих бабочек, наполняя писателя ощущением легкой эйфории.

Герман скинул куртку и ботинки и улегся на кровать, включив телевизор. К его сожалению, постельное бельё было свежим. Не было того запаха травянистых духов, который источала простынь и подушка сегодня утром. Однако Герман почему-то всё равно был доволен. Он снова здесь и ему остается всего лишь какие-то жалкие пара суток, чтобы встретиться с Никой вновь. Писатель всё еще не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Больше всего сейчас ему хотелось просто увидеться с ней. Возможно Герман будет выглядеть глупо, возможно она отвергнет его предложение, возможно её записка была всего лишь данью вежливости, а сам он был для неё памятной засечкой на кровати. В конце концов не каждая может похвастаться тем, что соблазнила известного писателя… Тем не менее всё это было не так уж и важно. Так или иначе Герман сможет увидеться с Никой и сможет развеять все свои сомнения. Или же наоборот… Писатель продолжал крутить в своей голове все возможные варианты развития событий до тех самых пор пока не уснул под бубнящий напротив кровати телевизор.

…Ника снова была в его объятиях. Герман прижал её к себе, ощущая под своей рукой шелковистую кожу, и нежно поцеловал девушку в губы. Ника молча улыбнулась и оседлала его. Руки Германа устремились к её аккуратной груди, заставляя Нику слегка застонать от удовольствия. Они опять занимались любовью. Так же чувственно и страстно, как и в прошлый раз. Девушка притянула писателя к себе, жадно впиваясь в его губы. Герман был не против. Он тем временем нежно взял её за ягодицы, пытаясь максимально глубоко войти в девушку, слиться с ней воедино. Ника громко застонала, слегка отклоняясь назад. В этот момент Герман заметил одну странность. С правого виска девушки, что-то стекало. В полумраке он не мог понять, что это. Писатель протянул руку чтобы ощупать правую сторону лица Ники.

– Что там у тебя? – тихо спросил он.

Девушка перехватила его руку за запястье и сверкнула на него своими большими глазами.

– Заткнись и трахай меня! – бросила она ему, укладывая его руку обратно на свою ягодицу. – Вот так!

– Но…

– Просто не обращай внимания! – прошипела она. – Какие же вы мальчишки всё-таки глупые…

Её движения стали интенсивнее. Это отвлекло Германа… Вскоре он шумно выдохнул. Оргазм был просто оглушительным. Будто бы внутри него разорвался целый фейерверк, наполняя писателя радостью и принося ему незабываемое наслаждение. Ника кончила одновременно с ним, застонав громче обычного и сразу как-то обмякнув в его руках. Они рухнули на постель. Девушка всё ещё была сверху. Герман ощутил, как на его лицо что-то капает. Тёмная жидкость с правого виска девушки теперь стекала прямо на него.

– Что это? – он вновь протянул руку.

Ника мёртвой хваткой ухватил его запястье и буквально пригвоздила руку писателя к простыням.

– Я же говорила тебе, что всё нормально! – Ника снова зашипела на него. – Продолжим!

И они продолжили… Когда Герман кончил во второй раз весь мир вокруг него буквально погас, оставляя писателя одного в непроглядной темноте… Исчезла даже Ника, которая ещё пару секунд назад страстно извивалась под ним. В этот же момент на писателя навалилась плотная завеса тишины… Такой знакомой и пугающей…

– ЗАЧЕМ ТЫ ВЕРНУЛСЯ?! – проревел хриплый голос, оглушая Германа и заставляя потерять сознание от охватившего его внезапно ужаса…

Сон резко оборвался, заставляя Германа проснуться с криком. Он сел на своей постели, пытаясь понять, что происходит вокруг. Писатель бесцельно озирался невидящим взглядом по сторонам, до тех пор, пока его мозг окончательно не отошёл от столь резкого пробуждения. Едва Герман пришёл в себя он заметил, что вся его одежда, как и простыни на постели, насквозь пропитаны потом. Но было и ещё кое-что. Стоило Герману подняться с кровати, как он сразу ощутил мерзкую липкую прохладу у себя в штанах. Писатель кончил прямо во сне. Это было что-то новое… Герман не мог припомнить, когда у него последний раз случались поллюции. Однако весь этот сон с Никой был таким же реалистичным, как и тот который он видел прошлой ночью. Герман ощущал всё настолько явственно, будто бы девушка действительно только что была здесь, с ним.

Он скинул с себя одежду и залез в тесную душевую кабинку в углу своего номера. Тёплые струйки воды, стекающие по его телу вниз, немного успокоили писателя и привели его мысли в хоть какое-то подобие порядка. Но так или иначе разум всё время возвращался к недавним снам. Прошлой ночью благодаря Нике Герман почти забыл о том, что ему приснилось. Да и после их умопомрачительного секса он спал, как младенец. Сейчас, вновь оказавшись в одиночестве, в его сновидения опять вторгся этот хриплый голос, который с каждым разом казался писателю всё больше знакомым. Герман не мог припомнить, где бы он мог столкнуться с его жутким обладателем, но от одной мысли, о том, как некто подобный может выглядеть становилось немного не по себе.

В этот раз писателю удалось проспать до самого утра, прежде чем его сновидения были так грубо прерваны. Время на часах близилось к полудню, а хмурое солнце за окном уже вовсю освещало скудно обставленную парковку перед мотелем. Герман уселся на один стульев и нервно закурил. Его мозг всё ещё судорожно пытался понять всё произошедшее. Тем не менее каких-то вменяемых аргументов писатель так и не смог найти. Возможно всему виной вновь стало его разыгравшееся не на шутку воображение, которое небрежно смешало все его переживания в один гремучий коктейль, заставив пересечься воспоминания о Нике и тот жуткий голос из темноты каморки в подвале его нового дома. Или это попросту очередной дурацкий сон… Герман докурил, успокаивая собственные нервы, и решил пойти прогуляться. Ему было необходима большая чашка хорошего кофе. Возможно на кухне мотеля удастся разжиться чем-то подобным. Надежды было мало, скорее всего писателю достанется простой растворимый из огромной жестяной банки, но всё лучше, чем совсем ничего. По крайней мере это даст ему возможность отвлечься.

Вскоре Герман вернулся в номер с чашкой кофе в руках. Напиток жутко горчил и был явно густо разбавлен цикорием, но сейчас это было не так важно. Каждый глоток прокатывался внутри писателя согревающей волной, окончательно отгоняющей все дурные мысли по поводу его странных сновидений.

Допив кофе и перекусив парой пирожных из своих запасов, Герман решил, что стоит поработать. Ничто не отвлекало его лучше, чем это. Он достал из небольшой дорожной сумки свой верный ноутбук и раскрыл его, положив на стол перед собой. Пришло время начинать что-то новое. Обычно это всегда был немного волнительный момент для Германа, но сейчас он просто пялился на чистый лист Ворда, развернувшийся перед ним. Пальцы писателя неподвижно лежали на клавиатуре ноутбука, готовые в любой момент вывести первую строчку нового произведения, но одна минута сменяла другую и по-прежнему ничего не происходило. Герман поймал себя на том, что ему гораздо интереснее разглядывать небольшие пятнышки на дисплее, чем писать. Он достал из сумки специальную салфетку и начисто протер экран ноутбука, потом тщательно почистил клавиатуру и весь его корпус, после чего вновь вернулся к созерцанию чистого листа. На смену роящимся мыслям о его ночных кошмарах и Нике пришла звенящая пустота. Пару раз Герман выводил одно-два слова, но сразу их удалял, посчитав их глупым началом. Дальше его работа сдвинуться не могла. Это было впервые. Герману, как правило, легко давались первые строки. Он даже слегка гордился этим, слыша каждый раз очередную историю про «проклятие чистого листа». Теперь же писатель сам столкнулся с ним… И почему-то ему было совсем не до смеха…

Неизвестно сколько бы ещё времени Герман просидел так перед экраном своего ноутбука. Его отвлекла трель зазвонившего мобильника. Писатель даже вздрогнул от неожиданности, настолько он был поглощен своим бесцельным занятием. Первая мысль была о том, что звонит Ника. Однако это оказался его литературный агент.

– Алло, – ответил Герман, принимая входящий вызов.

– Приветствую! – ответил ему воодушевленный голос толстяка. – Звоню чтобы узнать, как твои дела и сообщить пару хороших новостей.

– Я слушаю.

– Сразу к делу, да? – усмехнулся голос в трубке. – Хорошо… Новость первая – издательство приняло твою книгу без лишних переговоров. Они уже отправили её в печать. Твердый переплёт, большой тираж. Авторские экземпляры будут готовы уже через пару дней. И гонорар… О, мой дорогой! Ты будешь приятно удивлен, когда узнаешь цифры! Таких денег мы с тобой ещё никогда даже близко не видели.

Деньги… Конечно же! Что ещё могло привести этого толстяка в мешковатом костюме в такой восторг? Только деньги. Наверняка он уже посчитал свою часть прибыли…

– Всё настолько хорошо? – сомневающимся тоном переспросил Герман.

– Всё более чем хорошо! – воскликнул его собеседник. – Это семизначные цифры, Герман! Понимаешь? Семизначные! Твой новый роман оказался настолько хорош, что ему даже не понадобилась корректура. Главный редактор отправил его в печать сразу после того как прочитал.

– Какие ещё новости?

– В честь такого события презентация состоится в дорогущем холле отеля в центре. Ты понял о чём я, – ответил агент. – Будет вся элита.

– Не понимаю, что в этом хорошего…

– Это возможности, мой дорогой! Все эти толстосумы имеют влияние и чем больше из них станет нашими друзьями, тем проще нам будет в будущем.

– Я надеялся на простую презентацию… Просто встреча с читателями, подписать пару книг, сделать пару фото…

– Это больше не про нас! – перебил его агент. – Твой роман вывел нас на принципиально новый уровень. Я даже думаю сделать этот вечер презентации благотворительным. Помощь беспризорным детям и всё такое. Чем больше внимания общественности мы привлечем, тем выше у нас будут продажи. Ну, ты меня понимаешь? – заговорщицки спросил его толстяк.

– Слушай… Не могу сказать, что всё это мне нравится… Помощь детям это прекрасно, но можно провернуть всё без лишнего пафоса? – растерянно ответил Герман.

– Ничего особенного. Поулыбаешься для фото, пожмешь пару рук, раздашь немного книг, толкнешь речь и всё закончится.

– Речь?

– Конечно. Думаю, тебе не составит труда набросать что-то толковое.

Герман перевёл взгляд на экран своего ноутбука, где всё также красовался чистый лист так и не начатого нового произведения.

– А когда презентация? – тихо спросил писатель.

– Ровно через неделю. Так что у тебя ещё куча времени.

– Я кстати задержусь на пару дней. По пути появились кое-какие дела…

– Не могу сказать, что меня это радует, – ответил агент. – Сейчас самое важное чтобы ты успел приехать к презентации, поэтому хотелось бы чтобы ты поторопился.

– Если впереди ещё целая неделя, то я успею.

– Я надеюсь на это… Иначе все наши усилия пойдут псу под хвост.

Он говорил так будто бы Герман писал книгу с ним в соавторстве.

– Можешь не волноваться. Даю тебе своё честное слово, – заверил писатель своего собеседника.

– Что ж, тогда не буду тебя больше отвлекать. Занимайся своими делами, решай свои проблемы и приезжай. Если понадобится помощь – можешь звонить в любое время, я всегда на связи. Ну всего доброго!

– Счастливо… – ответил Герман и повесил трубку.

Этот короткий разговор больше смутил писателя нежели обрадовал. Герман не любил презентации своих книг – слишком много людей, слишком много вопросов, слишком много домыслов о скрытых посылах в его произведениях. Нет, он любил общаться с поклонниками, но выдерживал их в малых дозах. Идеальным вариантом был небольшой павильон какого-нибудь книжного, где устанавливали небольшой стенд с постером обложки новой книги. Народу там обычно собиралось не так много и это всегда нравилось Герману. Сейчас же его агент решил закатить целый фуршет со зваными гостями, большая часть из которых никогда даже не держала книг самого писателя в руках, если вообще увлекалась хоть каким-либо чтением. Исходя из всего этого становилось понятно, что гонорар был действительно баснословным иначе бы никто даже бы не задумался о том, чтобы раскошелиться на такое роскошное мероприятие. Литературный агент Германа был жутким скрягой и вряд ли бы согласился устраивать нечто подобное. Его привычка считать чуть ли не каждую монету, способную осесть в кармане, порою жутко бесила самого писателя, но это приносило выгоду им обоим, поэтому чаще всего на такое приходилось попросту закрывать глаза.

Герман захлопнул ноутбук не в силах больше смотреть на чистый лист на его экране. Видимо он всё ещё был истощен после столь стремительного написания последней книги. Других причин своего творческого бессилья писатель найти не смог. Теперь оставалось понять, чем занять себя оставшиеся двое суток в этой богом забытой дыре на обочине дороги. Собственно, всё что ему оставалось это телевизор напротив кровати с его скудным набором кабельных каналов. Чем Герман не преминул воспользоваться, погрузившись с головой в какой-то мелодраматичный сериал на всё оставшееся до ночи время.

…Снова тьма в дверном проёме. Снова Герман всматривается в неё не в силах отвернуться или вовсе сбежать. Снова это густая непроницаемая тишина, поглотившее всё вокруг. Снова этот дурацкий сон…

Неожиданно внутри каморки вспыхнул свет. Тусклая лампочка под самым потолком разогнала тьму, слабо освещая внутреннее убранство каморки в подвале. В этот же момент Герман понял, что теперь может двигаться. Писатель сразу же развернулся и направился прочь от дверей, перед которыми стоял. Всего какая-то пара метров и он окажется у лестницы наверх. Однако всё его путешествие закончилось возле того места где должна была быть хлипкая дверца, ведущая в соседнюю секцию подвала. Герман хорошо её запомнил, но сейчас перед ним была глухая стена. Он был напрочь отрезан от всего остального мира, заперт в этом подвале наедине с кем-то или чем-то незримым, таящимся в глубине этой странной каморки.

Герман медленно развернулся обратно к открытым дверям. Заходить внутрь ему отнюдь не хотелось. Однако что-то подсказывало писателю, что выбора у него нет. Герман осторожно приблизился ко входу в помещение и остановился в дверях осматриваясь. В дальнем углу прямо на бетонном полу, рядом со вбитым в пол массивным металлическим кольцом, валялась груда грязной ветоши, явно служившая кому-то постелью, возле правой стены расположилась старая ржавая кровать с протертым матрацем. Венцом всего этого стало большое алюминиевое ведро, прикрытое тряпкой, в углу и небольшая табуретка с пустыми пластиковыми бутылками, стоящими на ней. Ничего необычного или сверхъестественного. Никаких следов обладателя жуткого хриплого голоса, напугавшего Германа в прошлый раз. Писатель прошёл внутрь, оставаясь настороже. Кто может знать, чем его удивит или напугает этот сон?