– Сейчас разомнемся, – с едва уловимой усмешкой предупреждает он. – Сделаем упражнение, подвигаемся. Встаньте все в одну линию!

Глядя на него, я невольно настораживаюсь – от такого человека только и жди неприятностей. Подчиняясь указаниям коуча, мы выстраиваемся в шеренгу. Рядом, с одной стороны, у меня привычно встала Юлия, с другой – Жанна. Шеф становится в нескольких метрах напротив нас, лаконично инструктирует: «Ваша задача достичь места, где стою я, за одну минуту. Главное условие, не отрывать друг от друга рук и ног. Если кто-то разомкнет строй, то все возвращаются на исходную позицию. Все понятно?»

Мы подтверждаем возгласами, что задание поняли.

– Легче легкого, – комментирует Юлия. Она крепко взяла меня за локоть.

– А ноги? – спрашиваю я.

– Левую ногу я поставлю на вашу правую. Не бойтесь, я легкая.

Я с опаской смотрю на Жанну, стоявшую с другой стороны. Она уже намеревается пристроить свою правую ногу на мой левый ботинок. Дама с крупными формами имеет все шансы если не раздавить мою ступню, то по крайней мере, нанести ей физический ущерб. Я ежусь, но ничего не поделаешь.

Раздается команда Виктора Владимировича и мы, с подбадривающими криками, визгом и хохотом, пытаемся двигаться вперед к заветной цели. Стройная шеренга превращается в изломанную линию – кто-то делает короткие шажки, кто-то длинные. Мы с Юлей помогаем друг другу, рядом старается не соскочить с моей ступни Жанна. Признаться, вес у нее ощутимый.

Стоявшая от нас через несколько человек, Соня вдруг оступается, резко падает на правое колено. Она вскрикивает, и я вижу, что ей больно. К ней уже спешит Иван, но его, как ни странно, опережает Виктор Владимирович. Я замечаю это в последнюю минуту. Иван галантно пропускает шефа вперед, словно оказывая уважение. Для меня это выглядит откровенным подхалимажем со стороны парня, оказывавшего раньше столько внимания девушке. Может он, надеется, что мудрый наставник заметит его показную вежливость и заберет к себе в управление? Неужели Ивану надоело сидеть в айтишниках?

Виктор Владимирович наклоняется, помогает Софье подняться, ласково придерживая за талию. А он, оказывается, сама любезность! Неужели в этом холодном субъекте есть хоть капля сочувствия, есть сострадание? Может я вообще, ошибаюсь насчет него? Напридумывал бог весть что, засунув незнакомого человека в заранее скроенный поведенческий шаблон. Так ведь удобнее оценивать других и просчитывать их поступки. Это, своего рода, подготовка к оптимизации.

Мы снова выстраиваемся. Виктор Владимирович теперь улыбаясь приветливо, без каких-либо затаенных смыслов, подсказывает:

– Я говорил, что можно касаться друг друга, но не говорил, что нужно стоять друг на друге.

Нас разбирает смех и только теперь начинает доходить, о чем говорит шеф. Естественно, незачем становится на ступни соседей, если можно просто плотно прижать ботинок к кроссовке и, таким образом, двигаться к цели. Мы так и делаем, однако все равно с первого раза не получается. Виктор Владимирович подбадривает нас и, кажется, что он всецело на нашей стороне. Наконец, с третьей попытки мы справляемся с заданием.

– А теперь перерыв на двадцать минут, – объявил коуч, после чего Жанна тут же рванула к нему с каким-то вопросом.

– Какая она резвая! – удивилась Юля. – Ну что, по мороженому?

VI

Мы вышли на улицу, разогретую майским солнцем. До обеда остается еще полтора часа. У Юлии хорошее настроение. Она расстегнула куртку, безо всяких церемоний взяла меня под руку, словно мы уже были парой.

«Ох и девушка, с ней будет непросто, – думаю я и делаю широкое обобщение: – Женщины вообще, похожи на реку. Никогда не знаешь на каком берегу с ними окажешься».

Юлия чувствует на себе мой взгляд, поворачивает ко мне улыбчивое лицо.

– Я бы выпила вина, расслабилась – говорит она. – Настроение такое, как будто наступило лето. Знаешь, я выросла на юге, и мы взяли бы сейчас тачку, махнули бы к морю. Сделали бы шашлыки на берегу. От Краснодара до моря всего четыре часа.

– Море, это прекрасно! – поддерживаю я разговор и, как она, легко перехожу барьер, отграничивающий официальное «вы» от дружеского «ты». – А у тебя есть машина?

– Есть, – сообщает она. – Мы с моим мужем часто ездили.

– С мужем?

– Да, с бывшим. Теперь в разводе.

Неподалеку от офисного здания, где проходило обучение, нам попались несколько кафе. Мы выбрали одно из них, показавшееся самым приятным и комфортным, а потом заказали капучино с мороженым, оставшись ждать у стойки. В это время бариста – молодой парень-среднеазиат – принялся быстро разогревать молоко для нас, перемалывать зерна и заваривать кофе.

Чтобы скоротать время, спрашиваю Юлию:

– А ты пробовала аффогатто?

– Нет. Это что-то типа макиато или латте?

– Это шарик ванильного мороженого, залитый кофе эспрессо. Бывает, что туда добавляют ликер амаретто или другой какой.

– Не, не пробовала, – отвечает Юлия с сожалением в голосе. – Наверное, вкусно.

– Да, мне понравилось. Это я в Барселоне угощался. Слушай, забыл спросить в каком департаменте ты работаешь. А то общаемся и не знаем самых простых вещей друг о друге.

– Мы проверяем залоги клиентов.

– Значит, ты залоговик? Теперь понял зачем тебе нужен второй телефон.

– Ну да. А ты чем занимаешься?

Я называю свой департамент, о котором уже сказал Жанне. Меж тем бариста ставит на стойку готовый кофе в чашках, следом стеклянные креманки на толстых ножках с фисташковым мороженым. «Хорошего дня!» – произносит он дежурную фразу, после чего мы отправляемся к свободному столику.

Когда встречаются малознакомые люди, разговор обычно начинается с обсуждения тех, кто известен обоим. Мы тоже не стали исключением и заговорили о наших коллегах по обучению.

– Давно знаешь Ивана с Софьей, Артура? – осведомляюсь я.

– Пару лет. Я работаю удаленно, не в Москве. А они все сидят в одном офисе на Пролетарской.

– Мне показалось, что у Ивана и Софьи какой-то напряг в отношениях или нет?

– Ой! – эмоционально отвечает Юля, – там все дело в Соне. Она такая, не от мира сего, немного долбанутая. Все время думает о чем-то…

– Может о ком-то? Может вообще не об Иване, а о другом парне?

– Не об Иване? Ты же его видел. Все при нем – умный, симпатичный, веселый…

– Ну, видимо, этого мало, – пожимаю плечами. – Может он, того… как мужчина не очень?

Юля прыскает со смеху, поскольку мое предположение кажется ей не выдерживающим критики.

– Насколько я знаю, у них в управлении многие девчонки бегают за Иваном. Но он вот запал на Соню.

– Да, Соня, – задумываюсь я, – походу она вещь в себе…

Юля непонимающе смотрит на меня. Я поясняю:

– Вещь в себе, то есть не такая какой мы ее видим со стороны, а в реальности другая. Об этом, кажется, Кант писал.

– Кант? Это писатель-фантаст?

– Нет, немецкий философ. Он жил в Кенигсберге.

– Ого! Ты такой охренительно умный!

Я беру паузу, смущенно отпивая кофе из чашки. Не люблю, когда меня хвалят, а тем более восхищаются. Так уж повелось, что любое повышенное внимание к моей персоне демотивирует меня и раздражает.

– А Артур? Как он тебе? – осведомляюсь я, переводя фокус внимания с себя на другое лицо.

– Артур? – Юля безразлично пожимает плечами. – Не очень. Слишком хитрый, сам себе на уме.

– Серьезно? А мне он показался нормальным.

Юля принялась за мороженое, словно хотела оттянуть время и не отвечать сразу.

– Я слышала, что с ним не хотят работать. Он все время тянет одеяло на себя, – сказала она, когда разделалась с мороженым.

– В смысле премии?

– Ага, и это тоже. Артур своего не упустит, он держит нос по ветру. Видел, как клеился к ассистентке Насте?

– Видел. Ну, девушка симпатичная, почему бы с ней не замутить?

Юлия скривилась, словно взяла дольку лимона в рот.

– Симпатичная? Да он держит ее за лохушку. Использует, чтобы она его рекламировала перед Виктором Владимировичем, типа он такой начитанный, интересуется оптимизацией и вообще крутой чувак.

– Не понимаю зачем? Разве он хочет перейти в его управление как…

«Как Иван, – хочу я добавить, – Иван, который услужливо пропустил шефа к Софье, когда та упала. Прямо не айтишник, а галантный кавалер восемнадцатого века». Но осекся. Зачем возводить напраслину? Это ведь мое предположение, которое ни на чем не основано…

– Ты не понимаешь! Виктор Владимирович очень влиятелен, его знает весь банк. Его слушают многие зампреды.

– Кто бы мог подумать! – с сарказмом комментирую я. – А по виду не скажешь. Если по мне, то он просто большелобик. Есть такая аквариумная рыбка. У нее ученое название…. Ладно, не буду тебе мусорить мозги.

Юля хихикает:

– Видел, как вокруг него бегает Жанка?

– Допустим. И что?

– Она знает кого нужно обхаживать. Такие обычно не прочь попасть к начальнику в постель или как у нас, девчонок, говорят, поработать под столом. – Юля со значением подмигивает, затем продолжает: – А ты начал ему дерзить. Смотри, он устроить тебе реальные траблы. Как бы потом не пришлось новую работу искать.

– Да ладно! – я недоверчиво усмехаюсь. – Он же не председатель правления. Как-нибудь пронесет.

– Чем занимаешься вечером? – Юля вдруг резко меняет тему.

– Сегодня или вообще?

– Сегодня, конечно. Послезавтра я уезжаю домой в Воронеж. Я ведь здесь в командировке, потому и спрашиваю. Не хочется терять время…

«Терять время на что? – возникает вопрос в моей голове. – Она думает, меж нами что-то случится за эти дни? Начало отношений? Или обычный, дружеский секс как у приятелей из френдзоны?»

Посмотрев на часы, я понимаю, что пора возвращаться назад в уже успевший мне надоесть конференц-зал, к общению с нашей светлой головой, с неутомимым шефом. Торопливо доедаю пластмассовой ложкой мороженое, допиваю кофе.

– Ты вроде говорила про Краснодар, – зачем-то уточняю у Юли.

– Я оттуда переехала в Воронеж.

Юля смотрит на меня в упор взглядом, кажущимся мне слишком откровенным. С другой стороны, чего мне смущаться? Я же не девственник.

– Сегодня вечером я свободен. В смысле ничем не занимаюсь, – отвечаю, наконец, на ее вопрос.

– Тогда пойдем куда-нибудь, проведем вместе вечер, – предлагает она. – Ты не думай, я не навязываюсь…

– Да я и не думаю. Окей, пойдем.

Мы встаем из-за столика, и я невольно улавливаю облегчение, которое, словно кофейный запах витает в воздухе. Будто мы решили некую сложную задачку и теперь быстро продвинемся вперед по пути… По пути… По какому? Не знаю, но о серьезных отношениях говорить пока рано. По крайней мере, теперь нет недосказанности между нами. Может от этого и наступает облегчение?

Иногда я представляю, как сталкиваются два незнакомых человека. Где-то над их головами появляются души подобные двум ореолам невидимым глазу. Эти души прислушиваются друг к другу, виртуально касаются, можно сказать, ощупывают своего визави. Именно тогда появляется понимание, что возникший перед тобой человек может быть по жизни или чужим, или полностью подходить для тебя. С человеком этим будет приятно работать в офисе, а если говорить о личном, то ты наверняка знаешь, что сможешь его полюбить, жить семьей в одном доме.

Это, конечно, совсем не романтическое сравнение, пришедшее мне в голову, не возвышенные мысли о слиянии двух душ, поиске второй половинки и тому подобное. Я, наверное, слишком циничен для подобных вещей. Тем не менее взаимное изучение друг друга ведь все равно происходит. Одежда, голос, глаза, запах волос и кожи, произнесенные слова, выражение лица – все в совокупности дает информацию о том, кого ты встретил.

И все же, хоть визуализация очень важна, но она не заменяет того, что в отношениях называют химией. Мне кажется, что между мной и Юлей возникла эта самая химия.

«Сначала химия, затем физика. Такова последовательность», – усмехаюсь я, подводя итог неожиданным размышлениям.

VII

Тем временем мы возвращаемся в конференц-зал. Кстати он, находится на одном из верхних этажей высокой, узкой, как шпиль католического собора, офисной башни. Верхний этаж имеет ряд особенностей как позитивных, так и не очень. С одной стороны, с него открывается прекрасный вид на Москву, простиравшуюся вдаль в беспокойный, неохватный горизонт, и видно, как пульсирует жизнь огромного города. Стоя на этаже, особенно, когда никто не мешает, этим видом можно любоваться до бесконечности.

С другой… С этого этажа не очень удобно спускаться на третий, в столовую. При таком раскладе нас всегда обгонят толпы офисных работников с нижних этажей, битком заполнившие лифты.

После перерыва еще остается немного времени до начала занятий. Пока все рассаживаются, я обращаю внимания на одиноко стоявшую у окна Софью. Ее фигура отражается в огромном стеклянном окне, фигура одинокой девушки, от которой веет печалью. И куда делся ее вечный спутник Иван? Может он шефу отдал предпочтение?

Отчего-то мне стало жаль Софью.

– Скучаешь? – пытаясь выглядеть дружелюбным, спрашиваю, подойдя ближе. Именно пытаюсь, поскольку начало дается мне как-то натужно, словно я притворяюсь и принуждаю себя к разговору.

Мне кажется, что она слишком скрытная и замкнутая, не очень общительная, а с такими всегда тяжело. Вместе с тем, не знаю почему, но девушки вроде Софьи всегда вызывали у меня любопытство. Она как облачное хранилище данных, зашифрованное сложным кодом, как тайна, требующая особых усилий для разгадки. Такую тайну с наскоку, на голом энтузиазме или на одном мужском обаянии не раскроешь.

И все же, несмотря на ее замкнутость, с Софьей я почему-то не придерживаюсь формального барьера общения в виде обращения на «вы», а разговариваю по-свойски, как будто мы уже знакомы целую вечность.

– Нет, не скучаю, – отвечает Софья, искоса посмотрев на меня, – я думаю.

– Серьезно? – в моем тоне видимо послышался иронический оттенок, намек, будто девушки не умеют думать. Она отвернулась и вновь уставилась в окно.

Я понял, что неправильно начал разговор, и уже серьезно продолжил:

– О чем размышляешь, если не секрет?

Софья оказалась необидчивой.

– Вы знали, что стоики тоже занимались оптимизацией?

– Стоики?

– Ну, философы в Древнем мире.

– Нет, не знал, – озадачено ответил я, совершенно не разбиравшийся в философии и ее течениях.

– Только стоики действовали по-другому, – продолжила свои пояснения Софья.

– Это как?

– Они не рассматривали проблему как следствие возникших причин, что делал Исикава и чему теперь Виктор Владимирович учит нас. Кажется, в советское время это называлось бить по хвостам. – Софья смутилась, точно была поймана на чем-то зазорном.