Зачем он вернулся в город своего детства и юности, объяснить внятно даже самому себе, Громов вовсе не мог. Возможно, то была очередная ностальгическая волна, накрывшая с головой его одинокую, забугорную жизнь. Ведь там, на чужбине, новыми друзьями он так и не обзавёлся. Так, случайные знакомцы, соседи по барной стойке. Тогда как в Омске у него осталась куча, дорогих его сердцу друзей-товарищей. Потому, очевидно, и хотелось Юрию блеснуть. Спустя пять лет, предстать перед приятелями во всей своей нынешней красе. А быть может, Громов вовремя смекнул, что именно здесь, в полуразрушенной Империи, во времена дикого разграбления народных недр, как в сказочной Стране дураков, из семян начального капитала обязательно взрастут денежные леса и рощи.

Так или иначе, но вчерашним поздним вечером Юрий Александрович прибыл на землю своей малой Родины. Сходу, закатив грандиозный банкет (по сути, с первыми встречными земляками), он и встретил новый день в этом шикарном и совсем недешёвом номере.

«Вот, кажется, и сбылась мечта идиота!.. По нынешним российским меркам… Имею в виду, повальную российскую нищету, я просто сказочно богат! Потому и не терпеться мне, встретить кого-то из своих прежних друзей, подруг и родственников. Пусть они дико обзавидуются, пусть трепещут перед моими деньгами и лоском!

Расступись толпа, нынче пришло моё время, время Юрки Громова!»

При этом было вовсе не важно, что там, за кордоном, в цивилизованной Италии, наш герой-миллионер не вылизал из униформы мусорщика, не чурался любого грязного приработка. Собирая цент за центом, он экономил абсолютно на всём. Кто здесь об этом знает? Главное было в том, что накопленного там капитала (как ему самому тогда казалось) хватит на две российские жизни.

Перекусив в ресторане и поправив своё здоровье холодным шампанским, сытый и приободрённый Громов, примерно в полдень вышел на солнечную улицу.

Взглянув на синее и безоблачное небо, он втянул в себя тёплый и родной омский воздух. После чего, Юрий Александрович направился было, в сторону той самой, неказистой заводской проходной, дабы объявить своим бывшим сослуживцам о возвращении их блудного товарища.

Однако не успел Громов сделать и пары шагов, как кто-то сзади, грубо толкнул Юрия в плечо. К тому же, этот самый наглец, пробегая мимо Громова, ещё и наступил тому на итальянский туфель, вычищенный до блеска.

Юрий Александрович попытался ухватить хама за руку, да не успел. Курсант-танкист уже запрыгнул в отходивший от остановки автобус. Сплюнув обиду, Громов достал из кармана белоснежный платок, обтёр обувку и, забыв об инциденте, двинулся дальше.

«Добро пожаловать, в Советский Союз!» – по пути усмехнулся возвращенец.

* * *

Скажу вам честно: многое потеряли те, кому ни разу в жизни не приходилось учиться в военном училище.

Ведь это далеко не институт и, уж тем более, не школа, где учащихся ежедневно связывают лишь пять-шесть часов учебного процесса, да короткие встречи вне стен общеобразовательных учреждений, в свободное от занятий время.

Военное училище – абсолютно иное. Это свой, закрытый от посторонних мир. Вы только представьте: несколько сотен (вовсе не последних в физическом развитии) молодых людей, на протяжении пяти лет вынуждены уживаться бок обок, под одной крышей.

Соперничество между возмужавшими юнцами здесь ведётся круглые сутки, причём везде, где, только это возможно. В учебных аудиториях, спортплощадках, в курилках и даже, вне стен училищных корпусов. Подспудно, оно присутствует и в иных сферах жизнедеятельности курсанта: будь то, служба, учёба, неформальное общение, безнаказанное нарушение военной дисциплины, либо в негласном споре за самую стройную и симпатичную девушку, ожидавшую военнослужащего за воротами училища.

Александр Угрюмов, курсант третьего курса, будущий офицер бронетанковых войск, отличник боевой и политической подготовки, хорошо преуспевал во всех вышеозначенных «дисциплинах». Вот только его «самая красивая», оказалась для Угрюмова, не столько предметом гордости, сколько Сашкиной «бедой» и его же «головной болью».

Познакомиться с приглянувшейся на дискотеке девчонкой, особого труда Александру не составило. Однако это оказалось лишь половиной дела. Гораздо сложнее было расположить Дашу к себе. Стать для неё, по-настоящему единственным мужчиной.

«Ну, как можно удержать девушку возле себя?.. – спрашивал себя влюблённый курсант. –…Когда между нами высоченный училищный забор, а частые полигонные сборы и вовсе отдаляют меня от Дашеньки на невероятные расстояния!..»

Положа руку на сердце, были они с Дашей абсолютно разными. Она, студентка пединститута, дама своенравная и капризная, любительница всевозможных тусовок. Он, обязательный, живущий по строгому армейскому распорядку парень. Девичья легкомысленность, в противовес серьёзному мужскому отношению: как к выбранной профессии, так и к своему будущему. И, тем не менее, вместо того чтобы навсегда забыть о ней, не взирая ни на что, Сашка продолжал и продолжал «биться» за Дарью. Упорно соединяя, казалось бы, вовсе несовместимое.

Не сказать, чтоб девушка уж совсем не отвечала парню взаимностью или недостаточно уделяла ему своего внимания. Вот только время, которое Даша проводила без Александра, увы, почти всегда заполнялось кем-то… Как говорится; мир не без «добрых людей». Хотя, для данного случая, пожалуй, лучшей будет иная поговорка: о том, что шило в мешке не утаишь. Отголоски многочисленных и неприятных слухов, а так же всевозможных сплетен, связанных с подругой Угрюмова, иногда долетали и до самого Сашки. Воспринимались они курсантом чрезвычайно остро и болезненно. А, находясь при этом ещё и в гарнизонной изоляции, он и вовсе впадал в дикую ярость и бешенство.

«Парень, ты бы поберёг свои нервы!.. Брось ты эту взбалмошную стерву!..» – в один голос советовали друзья, наблюдавшие за метаниями товарища.

Однако, вместо того, чтоб адекватно и жёстко реагировать на слухи и советы сослуживцев, Сашка вновь и вновь мчался к своей Дашечке, каждый раз пытаясь доказать, что более терпимого и преданного парня ей вовсе не сыскать. Умом Санька понимал, что делает глупость, а вот сердцем… Потому как разум сердцу не советчик. Оно не думает, оно чувствует.

Ну, а вчера, во время полевых учений, курсант Угрюмов случайно узнал о том, что в ближайшие выходные его любимая и единственная Дашуня, в компании друзей и подруг, собирается выехать с ночёвкой на природу. Реакция его была молниеносной. Используя заранее подготовленные хитрости, Сашка уговорил-таки командира перевести его в город по, якобы, служебной необходимости.

Уже сегодня, с самого утра он принялся названивать на домашний телефон Дарьи. Так ни разу и не получив долгожданного ответа, Саня перемахнул через училищный забор… По разумению Угрюмова: наказание за самоволку, не шло ни в какое сравнение с возможной потерей любимой.

Оказавшись на «воле», беглому курсанту требовалось быстро добраться до дома. Дабы, переодевшись в «гражданку» (то есть, в безопасную от патруля одежду), отправиться на поиски своей Дашуни.

Сегодня Александру явно «фартило». Училище он покинул тихо и незаметно. На остановку общественного транспорта Сашка вышел опять же удачно. Автобус с необходимым ему маршрутом, подошёл, как никогда кстати. Правда, бросившись к этому самому автобусу, курсант чуть было, не сшиб какого-то принарядившегося франта. При этом он, кажется, ещё и отдавил тому бедолаге ногу. Ничего тут не поделаешь, не надо было стоять на пути беглого военнослужащего. Хотел извиниться, да не успел – водитель автобуса ждать кого-либо персонально вовсе не собирался.

– Сашка?.. Ты, что ли? – услышав в коридоре посторонние звуки, выкрикнула с кухни мать курсанта.

– Да, мам! Я ненадолго!

– Разве ученья ваши уже закончились?

– Нет. Просто я, на пару часов отпросился! – соврал «самовольщик», спешно переодеваясь в своей комнате.

– Сынок. А у нас неприятности!.. – Людмила Васильевна заглянула к сыну. – …Папа в больнице, с травмой головы! Врачи говорят, что он частично потерял память!

– Что с ним случилось?

– Никто не знает. Его нашли сегодняшним утром, в бессознательном состоянии.

– Почему не сообщили мне сразу? – поинтересовался Александр, поправляя на джинсах ремень.

– Не хотела тебя беспокоить. Ведь ты сам говорил о том, что у вас серьёзные ученья.

– Мама, ты извини!.. Сейчас я очень спешу. Вот вернусь, тогда и поговорим! – уже с порога выкрикнул юноша.

Не сказать, чтоб сообщение о несчастном случае, напрямую связанном с отцом, вовсе не растрогало или каким-то иным способом не коснулось Александра. Просто в данную минуту, он думал совсем об ином.

«Жаль, что мать не позвонила в училище!.. Глядишь, и бежать бы мне вовсе не пришлось. И отца я бы успел навестить в больнице. Да и с Дашей проблем было б куда меньше. Ведь я даже и не знаю: где её сейчас искать!..»

* * *

В этот яркий и солнечный день, на одной из многочисленных скамеек городского парка культуры и отдыха расположились две дамы, лет двадцати. Они вели меж собой милую и непринуждённую беседу. По крайней мере, именно так, это выглядело со стороны.

Ну, а в действительности, на дворе стояла дикая жара, солнце беспощадно припекало. В такой зной, не спасала и тень деревьев. Потому как полуденному солнцепёку сопутствовала душная и безветренная погода, вовсе не располагавшая к какому-либо фривольному времяпрепровождению. Да, и разговор двух девушек, о которых ранее шла речь, был вовсе не милым. Барышни о чём-то спорили. Причём, спорили чисто по-женски, то есть, категорично и бескомпромиссно.

– Дашка, какая же ты, всё-таки бестолочь!.. – раздражённо заметила одна из барышень. –…За тобой такой парень бегает!.. Серьёзный, красивый, влюблён в тебя по уши. Опять же, будущий офицер. А ты меняешь его на какого-то придурка.

– Сама ты, Наталья, дура!.. – в том же неприязненном тоне огрызнулась подруга. – …Никуда этот самый Саша, от меня не денется. Да, и офицером он станет лишь через три года. Опять же, если ещё станет. Что ж ты прикажешь? Всё это время в монашках ходить? Запомни главное: красота не вечна, и наша молодость вовсе не безгранична. Мне погулять ещё хочется. Может, и встречу я кого получше. Да и побогаче!..

– Например, Андрея! – ухмыльнулась Наталья.

– А чем, собственно, Чернышев тебе не по вкусу? Между прочим, он тоже студент. Будущий инженер, если хочешь. Он высок, симпатичен, дерзок и за словом в карман не полезет. Да и по морде, если потребуется, запросто врежет. И за меня, и за себя сумеет постоять.

– Вот именно, что «по морде»!.. Смазлив и язык, как помело – вот и все его достоинства. А на самом деле, бездельник, балабол и весьма ограниченная личность. И ещё… Умоляю тебя. Какой из Андрея, к чёрту, инженер? Если бы его мамаша не работала в железнодорожных кассах, не имела бы «блат», то и института у него никакого бы не было. Трудился бы твой Андрюша, как и его папаша, инвалид и конченый алкоголик, где-нибудь на заводе. Или, того хуже, служил бы он сейчас рядовым солдафоном в каком-нибудь Таджикистане. Вот у Сашки!.. Тут и упрекнуть нечем. Семья благополучная. Мать учительница, отец бригадир. Да и сам Угрюмов надёжен и самостоятелен.

– Подруга, хорош меня сватать!.. – в категоричной форме ответила Дарья. – …Сказала: хочу погулять, потому и поеду сегодня за город. Оттянусь, развеюсь и возможно, получу кое-что. В отличие от мямли Шурика… Чернышев, уж точно, не станет рассусоливать, он сразу возьмёт «быка за рога»!

– Точнее было бы сказать: тёлку за вымя!.. – съязвила Наталья. Однако вовремя сообразив, что слегка «перегнула палку», она немедленно поспешила исправиться. – …Эх, Дашка-Дашка! Мне бы твои «данные». Уж я бы, давно замуж выскочила. Кстати, вот и он, лёгок на помине!.. – Наталья кивнула в сторону троих парней. – …Беги! Встречай своего «быка»!

– Привет, девчата!.. – приблизившись к лавочке, Андрей заговорил первым. – …Дашуня, ты, как всегда, выглядишь бесподобно! Ну, и тебе, Натаха, так же, не хворать. Всё скалишься?..

– Да, пошёл ты!.. – оскорбившись, бросила Наталья.

– Натаха, с нами на природу поедешь?.. – Чернышев и не думал оставлять в покое чересчур раздражённую даму. – …Поехали! Шашлычок, пиво, водка, фрукты, закат, речка, палатка!.. Одним словом, романтика! Мальчика тебе подберём. Такого же, как и ты сама, тоскливого и скабрёзного. Вместе с ним будете косточки наши перемывать.

– Сказала ведь. От-ва-ли! – грозно зыркнула на парня Наташа.

– Андрей, прекрати донимать мою подругу! Едет она с нами, едет!.. Успокойся!.. – вступилась за Наталью Даша. – …Ну?.. Где и когда вас ждать?

– Дашуня, понимаешь!.. Тут такое дело… В общем, вышла одна неувязочка!.. – нехотя заговорил Чернышев. – …Обломали нас с машиной! Хочешь – не хочешь, а до общего места сбора придётся добираться на пригородной электричке!..

– Ну?.. – ухмыльнулась Наталья. – …Ведь я предупреждала тебя, Дарья, о том, что он не более чем пустобрёх!.. А ведь как сладко пел: мол, поедем на крутых тачках!.. Отдохнём в полном комфорте!.. Заранее уверена, что и водка у него будет «палёная»; пиво просроченным; шашлыки из тухлого мяса! А палатки (если они, вообще, будут) окажутся рваными и дырявыми!

– Заткнись, кляча!.. – в глазах Андрея сверкнул огонёк животной агрессии и слепой ярости.

– Что ж!.. На электричке, так на электричке!.. Я согласна!.. – скорее, назло подруге, нежели в её спасение кивнула головой Даша. – …Только сумки поможете нам донести!..

К слову сказать: Даша вовсе не тешила себя надеждой на то, что подготовка и сам выезд на природу будут абсолютно гладкими, как планировалось в начале. А если честно, ей было всё равно: как и на чём они будут выбираться из города. Главное, чтоб это случилось, как можно скорее. Ей безумно хотелось остаться с Андреем наедине. Неизвестно почему, но она трепетала перед этим «самцом», ярким представителем мужской особи. Его нарочитая наглость и агрессивность подспудно пробуждали в ней дикие фантазии. Сейчас он казался ей героем любимого мексиканского сериала, этаким беззаботным «мачо», которому до фонаря политические катаклизмы и мировые проблемы. Он, словно животное, жил лишь нынешним днём и именно тем, что окружало его в данную минуту. Андрей умел получать удовольствие от реального мира, не «заморачиваясь» на абстрактном, эфемерном, недоступном. С ним, в Дашиных представлениях, должно быть легко и просто.

А ещё, Дарья прекрасно осознавала, что этот самый «мачо» абсолютно не предназначен для долгих взаимоотношений и, уж тем более, для семейной жизни. Потому и не тешила себя иллюзиями, не строила на счёт Андрея каких-либо долгосрочных планов. Он должен был стать всего лишь глотком свежего воздуха в загазованной городской атмосфере. Весёлым и увлекательным приключением. Коротким и долгожданным отпуском в череде однообразных рабочих будней…

* * *

Юрий Александрович медленно шёл по знакомым с детства улицам. Он наслаждался размеренным и спокойным ритмом сибирского городка; отсутствием излишней суеты, так присущей крупным европейским мегаполисам. Казалось, Громов созерцал сейчас записанный в юности кинофильм – правда, запущенный в слегка замедленном формате.

За время его отсутствия, город определённо изменился. Причём, в самую лучшую сторону. Там, где в памяти Юрия Александровича ещё ютились ветхие и отжившие свой век хибары, сейчас возводились «навороченные» современные здания. Вот только грязь, мусор и пыль, в изобилии поднимавшаяся вверх при любом дуновении ветерка, по-прежнему резали глаз. Тот самый глаз, который успел привыкнуть к западной чистоте и благоустройству.

А вот, и та самая аллея, ведущая к заводской проходной. Именно по ней Громов ежедневно следовал когда-то на работу. По ней он и возвращался домой. Юрию Александровичу даже показалось, будто бы те времена минули совсем-совсем недавно, буквально вчера.

Громов остановился в каких-то пятидесяти метрах от ворот проходной и с некоторым подозрением глянул на свои наручные часы.

Дело в том, что по прежнему заводскому графику, в этот самый час должна была заканчиваться первая смена. Лет пять назад, то есть, в рабочую бытность Юрия Александровича, данная аллея была полна людьми. Прилегавшие к проходной территории напоминали муравейник. Той привычной картины Громов нынче вовсе не наблюдал.

«Возможно, пришёл рано!.. – предположил Юрий. – …Или наоборот: поздно! Потому как не может, столь огромный заводище, просто так простаивать посреди рабочей недели!..»

– Ещё как, может! – словно услышав мысль Громова, ответил ему, проходивший мимо дедок.

Лицо того старичка, как будто бы, показалось Юрию Александровичу знакомым.

– Из тринадцатого? – поинтересовался Громов, подразумевая номер цеха.

– Ага!.. – ответил дед. –…Да только «тринадцатый» уж два месяца, как закрыт!.. Паскудные демократы всю страну разворовали, да распродали, а деньги пропили. Военный заказ с предприятия сняли, потому и собираем мы нынче всякую, никому не нужную хрень. Причём, их двухсот прежних цехов, задействовано лишь пять-шесть.

– Наши ребята ещё трудятся? Как-никак, а слесари-универсалы! Таких не сократят, это ж самый ценный генофонд предприятия!

– Под словом «наши», ты кого, мил человек, имел в виду?.. – прищурившись, собеседник вгляделся в лицо Юрия. – …Что-то не признаю я тебя.

– Громов я, из бригады Угрюмова!.. Ну, Прокопенко, Тишку, Вовку Андреева знаешь? – Юрий Александрович назвал первые, пришедшие в голову имена из своей прошлой, многочисленной бригады.

– Этих-то знаю! Твои универсалы сточную канаву нынче чистили!.. Обожди малость, скоро выйдут. В раздевалке недавно их видел.

И действительно, минут через пять, на крыльце проходной появились знакомые Громову лица.

– Ребята, кого я вижу?!.. – зычно объявил один из бывших коллег Громова, первым заметивший Юрия. – …Не иначе, как нашего «иностранца» из заграниц турнули?.. И Юрок уж готов упасть нам в ноги, дабы его вновь приняли в родную бригаду!

– Нет-нет! Только не на завод!.. – улыбаясь, ответил Громов. Его не забыли. – …Погостить приехал! Соскучился я, понимаешь, по вашим наглым рожам!

– Делов-то! Вот мы, все перед тобой! Созерцай, сколь хочешь!

– А ещё лучше, наливай! – выкрикнул ещё кто-то.

– Да, без проблем!.. – в том же полушутливом тоне ответил Юрка. – …Что пить будем?

– Коль угощаешь, можно пивка попить!

– Да, ну его, твоё пиво!.. Пиво без водки, деньги на ветер!..

– После столь долгого отсутствия, мог бы и коньячком угостить! – наперебой загалдели работяги…

Бывшие члены бригады предпочли отметить возвращение Громова, в своё излюбленное место, в старой привокзальной забегаловке, успешно пережившей эпоху антиалкогольной компании. Бывшая «Закусочная» нынче гордо именовалась «Пивным баром». Именно здесь, на протяжении последних десяти – пятнадцати лет бригада Угрюмова обычно отмечала дни рождения, какие-то юбилеи и прочие знаменательные даты. Ранее бывал тут и Юрий Александрович.