Глава 1

25.10.1995 г.

Осень. Поздняя осень. Отчасти, своеобразное время года. С одной стороны слякоть, грязь, бесконечно моросящий дождь, пронизывающий насквозь ветер. А с другой… Самое время для глубоких раздумий, фантазий о будущем и приятных ностальгических воспоминаний.

Я люблю эту пору. Как же здорово, после напряжённого дня, проведённого на этой омерзительной погоде, скинуть с себя мокрую и холодную одежду, завернуться в тёплое одеяло и целый вечер безмятежно провести в мягком кресле, краем глаза наблюдая через вибрирующее от порывов ветра окно, серый и унылый пейзаж. А ещё лучше, посидеть в эту пору в узком кругу старых друзей. В тесной, располагающей для общения компании, за рюмочкой крепкого алкоголя. Расслабившись, поболтать обо всём и одновременно ни о чём. К слову сказать, именно этим мы вчера и занимался. Со своими друзьями я отлично провёл время, задержаться до позднего вечера. Потому, собственно, с самого утра у меня тяжёлая и гудящая голова. Плюс неприятная сухость во рту. Короче, абстинентный синдром или, проще говоря, жуткое похмелье.

Сегодня суббота. Дома скучно. Скучно, прежде всего, потому, что наша совместная с супругой десятилетняя семейная жизнь, увы, но, похоже, начала подходить к своему логическому завершению. По этой самой причине, я и мог позволить себе задержаться у друзей едва ли, не до глубокой ночи.

Никто из нас, наверняка, уж и не вспомнит: как и когда начался наш разлад, постепенно переросший в полное непонимание. Зато прямо сейчас, мы сможем запросто припомнить с десяток различных претензий друг к другу. На самый веский аргумент супруги, дескать, он пьёт – я вполне мог ей ответить: потому и пью, что у нас семейная жизнь летит в тартарары. Причём, вышеприведённая аргументация, как правило, являлась лишь прелюдией, некой затравкой перед долгим и бесперспективным спором из области сомнительной первостепенности яйца или курицы.

Скорее всего, всякая любовь, некое доверие, привязанность – всё это, на каком-то этапе нашей совместной жизни иссякло, пропало, улетучилось. И это при условии, что у Янки (кстати, именно так зовут мою супругу) эти самые чувства по отношению ко мне когда-либо были.

Впрочем, особо жарких споров, шумных скандалов, жутких ссор и прочих острых выяснений отношений между нами особо-то и не было. Подобные «разборки» в нашей семье как-то не прижились. По характеру, Яна относилась к категории не скандальных дам. Для меня гораздо страшнее была её иная тактика, предполагавшая полнейшее молчание, порой длившееся более месяца. Она меня игнорировала, словно я был пустым местом, будто бы меня и вовсе не было в комнате, в квартире, в доме, в её жизни.

Те «безмолвные протесты» были просто невыносимы. При этом все мои попытки по серьёзному обсуждению сложившейся, крайне критической ситуации вызывали в ней исключительно раздражение… Ох, извините. Молчаливое раздражение. Со временем, каждый из нас оказался морально выжат до последней капли. Именно поэтому, в один прекрасный момент, вовсе не сговариваясь, мы предпочли оставить друг друга в покое. Дескать, хрен с тобой, живи, как хочешь.

Невзирая на то, что мы всё ещё продолжали жить под одной крышей, тем не менее, у каждого из нас, уж давно была своя собственная жизнь. Для меня она складывалась из службы, встреч с друзьями и увлечением различными спортивными состязаниями, на которые я, как болельщик, непременно старался попасть при любом удобном случае.

В то время как жизнь моей «условной супруги» проходила в совершенно иной плоскости.

Попав в коммерческую среду, Яна обзавелась сомнительными связями. Под стать своим новым подругам, она предпочитала быть подчёркнуто независимой, о чём непременно заявляла мне при наших весьма редких, подчас вынужденных контактах и кое-каких случайных пересечениях.

Я, безусловно, подмечал, как Янкины новые знакомые, частенько появлявшиеся в нашем (всё ещё общем доме) относились ко мне если не с сочувствием, то уж точно с определённым презрением. Наверняка, данное отношение являлось результатом заранее выданных мне негативных характеристик, неких жалоб на свою несчастную жизнь, связанную именно с нашим неудачным браком. Точнее, именно я и являю источником всех бед и несчастий, обрушившихся на бедненькую Яночку. Надо полагать, любой из читателей неоднократно встречался в своей жизни с подобными персонажами, которые при первом удобном случае готовы излить душу, пожаловаться на судьбу и получить свою долю жалости, некоего сочувствия или сострадания.

Учитывая то обстоятельство, что между мной и супругой уж давно не было каких-либо близких отношений, я вполне допускал мысль о том, что у Янки имелся некий тайный ухажёр на стороне, а возможно и «полноценный любовник», о котором были прекрасно осведомлены все её новые подружки. По данному поводу они вполне могли посмеиваться у меня за спиной, муссируя данную тему в моё отсутствие: дескать, вот какая Яночка молодец, наставила рога этому идиоту.

Имея определённые оперативные возможности, я, конечно же, мог прояснить данный вопрос очень быстро. Однако не делал этого лишь по одной причине. Опасался, что правда жизни могла оказаться для меня чересчур жестокой. Потому, отчасти закрывая глаза на многие выкрутасы суженой, я продолжал прибывать в мире собственных иллюзий и воспоминаний о нашем прежнем, относительно счастливом прошлом.

При этом я оставлял, пусть и призрачную, а всё же надежду на то, что Янка, в конце концов «перебеситься», остепениться и наша жизнь войдёт в прежнее благополучное русло.

В то время как для моей условной супруги, похоже, всё уж давно было решено. Причём, окончательно и бесповоротно. Быть может именно поэтому, как-то совсем уж незаметно из речи Яны безвозвратно исчезло местоимение «мы». Остались лишь: «я», «мне», «моё».

Пожалуй, лишь одним единственным звеном, способным удержать нас с Янкой в одной квартире, по-прежнему оставались наши дети. «Будем жить ради них» – однажды заявила мне Яна. Помниться, именно так и были построены взаимоотношения в прежней семье моей супруги. То есть, между её родителями не было ни близости, ни уважения. Более того, тёща терпеть не могла тестя. Ну, а жили они вместе (точнее, мучили и изводили друг друга), опять же, рад своих детей. Данную, весьма знакомую Янке модель семейных взаимоотношений, супруга пыталась применить и в нашей семье.

Дети наверняка догадывались о наших чересчур сложных взаимоотношениях, и, тем не менее, старались вести себя так, будто бы в семье нашей ничего не происходит и мы по-прежнему благополучная ячейка общества.

Нынешняя субботняя скукотища развеялась сразу после того, как Яна с детьми покинула стены квартиры. Наверняка, они отправилась гулять на детскую площадку, либо в близлежащий парк.

Только теперь, оставшись в полном одиночестве, я в полной мере ощутил, как незримый энергетический накал атмосферы нашего дома (словно незримый шлейф непременно сопровождавший мою супругу) сошёл на «нет».

У меня наконец-то появилась вполне легальная возможность несколько «поправить» своё истерзанное похмельным синдромом здоровье, заблаговременно припрятанным для подобного случая шкаликом «белой». Удобно расположившись возле журнального столика, я, собственно, и приговорил ту бутылочку к «смертной казни». Причём, приговор был приведён в исполнение менее чем за час, без каких-либо колебание и угрызений совести.

Водочка, упавшая на старые дрожжи, действительно пошла мне во благо. Настроение значительно улучшилось и жизнь моя, как будто бы приобрела несколько иные, более радужные оттенки. Да, чего там оттенками, мир вновь засверкал для меня всей цветовой гаммой. Чёрно-белое окружение превратилось в яркие и насыщенные контрастами картины. На задний план отошли семейные дрязги, скандалы и прочее.

Горячие волны алкоголя уже вовсю бродившие по моему организму, постепенно захлестнули и весь мой разум. Тут-то и потянуло меня на приключения. Уже чётко работавшие мозги, принялись предметно размышлять над насущным вопросом, как провести сегодняшний вечер, дабы не пропал он даром (всё ж таки выходной). О том, чтобы провести вторую половину дня в компании с супругой, не могло быть и речи. Подобные попытки я предпринимал неоднократно, использовал различные тактики и манёвры, Однако все они оказались тщетны, потому и не видел я смысла, вновь и вновь ломать свои копья.

Впрочем, все мои, не на шутку разыгравшиеся фантазии по поводу вечерних планов, разом остудил звук провернувшегося в замочной скважине ключа и последовавший за тем скрип входной квартирной двери. По ритму и звуку шагов вошедшего, я безошибочно определил, что принадлежали они моей супруге, слишком рано вернувшейся с прогулки.

«Принесла ж, бл…, нелёгкая…» – мысленно ругая Янку за столь неожиданное появление в доме, попутно, я ещё и проклиная самого себя за то, что не успел ускользнуть из дома до её прихода. Одновременно я принялся поспешно убирать с журнального столика следы своего былого «алкогольно-закусочного преступления». Это я делал скорее по привычке, потому как в том не было какой-либо особой необходимости. Яне уж давно было наплевать, как на меня самого, так и на мои маленькие слабости.

Моя суета, так и осталась для супруги незамеченной. Я успел избавиться от компрометирующих меня улик, ещё до её появления в комнате (благо, коридор у нас длинный, с тремя поворотами). Более того, я успел встать с кресла. Не желая столкнуться взглядом с каменным, без эмоциональным лицом Яны, на всякий случай, я отвернулся от двери, сделав вид, будто бы, что-то ищу в книжном шкафу.

Каково же было моё удивление, когда супруга, в буквальном смысле ворвавшаяся в комнату, вдруг заговорила… Да-да, именно так. Яна заговорила со мной. Что само по себе, могло являться беспрецедентным фактом. Когда же она ещё и обратилась ко мне по имени, так я и вовсе обалдел.

«Дай-ка припомнить, когда в последний раз я слышал нечто подобное?.. Два или три года назад? А может, я просто водки перебрал, потому и прибываю сейчас в своих пьяных галлюцинациях?..»

– Игорь, ты можешь меня выслушать?.. – не успев войти в комнату, произнесла Яна. Дабы не дыхнуть на супругу концентрированным перегаром, в знак согласия, я лишь кивнул. После чего она продолжила. – …Мы гуляли в парк. Там-то я встретилась с достаточно интересным дядечкой… Точнее было бы сказать, он достаточно долго наблюдал за нами со стороны, а потом подошёл ко мне и назвал меня по имени…

Признаться, именно такой, переполненной эмоциями супруги, я уж давно не видел. Об этом, я мог лишь мечтать.

«Ну, точно, водки перебрал…» – в моей голове мелькнула уж вовсе не шуточная, а вполне реальная мысль, потому как ощущения мои были сейчас сравнимы с попаданием в некое зазеркалье, либо иной параллельный мир, в котором наша семейная жизнь развивалась по абсолютно иному сценарию.

Прошу поверить мне на слово. До мельчайших тонкостей зная характер своей супруги (всё ж таки прожили мы с ней достаточно долго), я был абсолютно уверен в том, что Яна не особо хорошо сходиться с посторонними людьми. Ей нужно для этого, ну, хотя бы пару встреч или несколько дней для определённого «привыкания». То есть, какой-то определённый временной промежуток. Тем более, когда речь идёт об уличном знакомстве.

Столь неожиданный поворот, отчасти застал меня врасплох. Я обернулся и постарался изобразить на своей физиономии некое любопытство. При этом мне пришлось приложить немалые усилия, дабы собрать в кучу, бегающие от выпитого спиртного, глаза.

– Чем именно, этот дядечка показался тебе интересным? – я поинтересовался лишь ради того, чтоб хоть чем-то заполнить внезапно возникшую паузу.

Яна быстро разулась, скинула с себя плащ и проворно села рядом со мной на диван. В ответ, я чуть поворотил свою пьяную харю в сторону, прекрасно понимая, что данная манипуляция уже не имеет никакого смысла, ведь пары спиртного, наверняка, уж давно успели долететь до её носика. Причём, в обыденной жизни, Янка и вовсе не стала бы со мной говорить, она бы развернулась и ушла, без каких-либо пояснений. Видать, данный случай был действительно, исключительным, из рук вон выходящим.

«Твою ж мать… Как она, всё-таки красива!.. – покосившись на супругу, мной вдруг овладело необузданное желание обнять её. – …Эти огромные глаза, эти волосы, это стройное тело. Ну, почему мы расходимся друг от друга всё дальше и дальше? Почему тебе нужен какой-то посторонний дядечка, дабы мы могли поговорить вот так запросто… Если она сейчас скажет: дескать, Игорь, давай обо всём забудем и начнём семейную жизнь заново – уж будьте уверены, я немедленно соглашусь. Разом забуду обо всех былых обидах, недоговорённостях. Если будет нужно, в лепёшку разобьюсь, брошу пить, забуду о футболе и хоккее, как и прежде, буду полностью посвящать себя исключительно семье.