И плюхнулся на кожаный диван, осоловело осматриваясь. На принесенные им книги с проходной и приходные документы мы натурально плюнули. Теперь у нас был опыт использования прибора мгновенного переноса «ПМП» на незнакомую нам планету. Посовещавшись при срочно запертой двери кабинета, мы решили по очереди побывать на остальных незнакомых планетах с другим цветом, но продолжительностью не более трех секунд и с задержкой дыхания. Таким образом мы посетили девятнадцать планет, каждая соответствовала своему цвету. Использованные мячи мы выложили на столе в две колонны, по очередности их использования. Поделились впечатлениями, которые на нас произвели открытые нами планеты. Сошлись на том, что замеченные нами огромные человекоподобные существа на бледно-зеленой планете, это разумный вид большого человека, с которыми возможно наладить контакт для процветания нашей фирмы. На других планетах нам мимолетно попадались на глаза невообразимые растения и животные, на одной планете синего цвета, из-за отсутствия суши в месте нашего появления, мы пытались утонуть, но установка на задержку дыхания сработала на отлично, мы полностью промокли, но благополучно возвратились в кабинет. Путем проб мы установили, что с нами вместе могут перемещаться предметы, которые находятся в карманах одежды, одежда, само собой, плюс двадцать сантиметров от крайних точек одежды вокруг тела. Потому, что поставленные два стула справа и слева от меня, при перемещении отрезало на указанном расстоянии от тела. Для «чайников» межзвездных путешествий, мы с Костей показали при изучении обнаруженного феномена неплохие результаты. Никому сообщать о имевшихся в нашем владении ПМП мы не собирались. При возникновении чрезвычайной ситуации определились иметь при себе три мяча одинакового цвета: голубой, бледно-зеленый и зеленый. А она уже возникла в ипостаси коробки, набитой теннисными шарами. От неминучей опасности, которая для нас может быть смертельной при нашей-то действительности, замыслили давать деру на эти три планеты. Оставшийся на Земле компаньон, убедившись в тщетности поисков пропавшего товарища, обязался с вооружением и припасами посетить эти планеты в поисках друга. А тот обязан был, в месте своего появления на новой планете, оставить указание, где его искать. Условились, что указание должно быть малозаметным для местных аборигенов и неуничтожимое природой планеты и временем. Утвердив стратегию нашего поведения в долгосрочной перспективе, занялись разбором тактики поведения ближайшего будущего. Ближайшее будущее вырисовывалось не радужное, совсем не радужное. За невыполнение взятых на себя обязательств по поставке оплаченного администрацией крутого компьютера, мы с Константином обязаны будем выплатить задолженность с включенным счетчиком, плюс традиционное получение переломов и ушибов различной степени тяжести. Даже, если мы раскроем секрет теннисных мячей браткам из администрации, нас ждет забвение, или в близлежащих многочисленных озерах, или во сырой земле. О крутых нравах представителей администрации города наслышаны были и мелкие, и средние бизнесмены. Поэтому мячи мы загрузили в Костин туристический рюкзак на восемьдесят литров. Испытанные мячи завернули в листы бумаги, на которой записали приметы планет, запомнившиеся нам при их кратком посещении. Костя на старенькой Ауди-80, принадлежащей его безвременно погибшим в авиакатастрофе родителям, повез его к деду в деревню. А я, до прихода вызванного нотариуса, составлял завещание в пользу Костиного деда, Евсея Агафоновича. По завещанию наша фирма переходила полностью под управление Евсея Агафоновича, если мы с Костей будем отсутствовать в городе более шести месяцев, после установления этого факта властью города. Меня, бывшего воспитанника детского дома, полного сироту, искать никто не будет. Ну, а про местонахождение Константина, он сам придумает и обстоятельно расскажет деду. Мы с нотариусом закончили оформление моего завещания. Он разминулся в дверном проеме с секретарем-референтом главы города, красавицей Настей, предано служившей верой и правдой своему хозяину, всеми уважаемому мэру города. Она с ходу заявила, что администрация города в курсе прибытия бизнес компа и желает срочно его получить, что мальчики, прибывшие с ней, помогут мне перенести товар в машину. Сердце хотело остановиться, я не позволил, попросил Анастасию меня извинить за непродолжительную отлучку по естественным надобностям. И вот я на бледно-зеленой планете. Мячи в кармане. Из вооружения и припасов у меня с собой ручка «Паркер» с тремя запасными картриджами, швейцарский перочинный нож с дополнительным набором различных приспособлений и два носовых платка в карманах джинсов и джинсовой куртки, ах да, забыл добавить про связку ключей на хорошем таком, широком кольце. Перенесло меня на плоскую вершину дикого камня-валуна. Вкусный, свежий воздух этой планеты напомнил мне о загородной тусовке с товарищами из мелкого городского бизнеса с поеданием аппетитного шашлыка, желудок призывно заурчал, надеясь на получение хорошей порции жареного мяса. Но действительность сочла это преждевременным. Огляделся. Мой валун находился на опушке леса, состоящего из различных видов деревьев с бледно-зелеными листьями и иголками. Погода явно намекала на начало лета. На небосклоне, покрытом редкими белоснежными облаками, поблескивали три невыносимо яркие светила, два далеких, расположенных рядом, будто фары автомобиля, с синеватым оттенком в одной стороне, и одно оранжевое в противоположной стороне неба. Дорога, выходящая из леса, полого спускалась к хутору, имевшему три деревянных дома с остроконечными крышами, покрытыми чем-то ярко-зеленого цвета. Сила тяжести на планете не заставляла меня сгибаться под непосильной ношей огрузневшего тела, передвигаться я мог с той же легкостью на своих двоих, что и на родной планете Земля. Проведя на камне два часа и наблюдая за многочисленными мелкими грызунами и другими лесными жителями и селением аборигенов, я заметил прибытие летающей «тарелки», именно заметил, а не услышал. Двигалась «тарелка» в атмосфере совершенно бесшумно. Обход домов членами команды прошел быстро и организованно. Некоторые члены команды заходили в сараи, стоящие позади жилых домов и из открытых дверей и ворот тотчас прекращался нестись негодующий рев, требовательное блеяние животных и возмущенное квохтанье домашней птицы. Три дня ожидания компаньона на этой планете выльются для меня в три дня выживания. Тарелка улетела. Иду на разведку. На валуне выцарапываю большим сейфовым ключом (я так понимаю, он мне больше не понадобится) стрелу в направлении примеченного мною дома без хозяйственных построек на окраине поселения. По уложенной каменной брусчаткой дороге между домами на хуторе, на обочинах которой вода все еще стояла в кюветах, я довольно скоро добрался до выбранного мною дома. Я обошел дом по кругу, стараясь не оставлять следов на придомовой территории, полностью засыпанной песком. С этой целью носил с собой прихваченную в лесу пушистую ветку с множеством мелких листочков. Этой веткой я затирал явные отпечатки моих туфель. При ближайшем рассмотрении дома, мною было обнаружено, что через дверь в дом не попасть. Закрыта на большой амбарный замок. Можно было попробовать залезть через крышу, благо она была крыта деревянной дранкой, покрашенной в зеленый цвет, но таких высоких и легких лестниц возле дома не нашел. На крыльце, рядом с входной дверью находилось прямоугольное окно с мелкоячеистым переплетом, застекленное стеклами разного цвета. Высоко задирая ноги, я с успехом преодолел высокие деревянные ступеньки крыльца. Обследовал окно. Левый нижний угол окна, который не был виден с дороги через боковые сплошные перила крыльца, оказался с разбитым желтым стеклом. «Что-то везет мне на желтый цвет, как утопленнику» с сарказмом подумал я, туфлями немного отодвигая от окна осколки стекла с ноготь моего мизинца толщиной. Дыра приходилась вровень с моими плечами. В непроглядной темноте входного коридора, сразу за рамой, тускло отсвечивали серебристым цветом цилиндрические пруты, сваренные между собой в ромб, оконной решетки. Да, в эти ромбы точно не пролезет местный абориген с его впечатляющими габаритами, а я пробрался без проблем. Держась за прутья, толщиной в мои два пальца, подтянулся к дыре, дрыгая ногами, и свободно переместился в дом. Ветка, что я взял из лесу и закрепил на спине под курткой, ни за что не зацепилась. Я выглянул наружу, опавших листочков с ветки не обнаружил, и со спокойной совестью принялся изучать мое пристанище на ближайшие три дня. Послеобеденный отдых второго дня пребывания в случайном пристанище от очередного забега по покинутым домам селения, на жесткой циновке под окном просторной кухни, был прерван внезапным появлением еще одного обитателя дома, своевременно мною не обнаруженного. На меня, лежащего на спине, с закинутыми друг на друга ногами, с любопытством уставилась пара зеленых глаз человеческого лица, молодого гуманоида детского возраста с меня ростом. Я не шевелился, внимательно отслеживая действия ребенка-аборигена, с головы до ног, абсолютную копию детей русского земного города. В отличие от регулярно появлявшихся полисменов этой планеты, кожа у аборигенного подростка была нормального человеческого цвета. На светло-русой голове длинные волосы были собраны в конский хвост. Одежда состояла из длинных залатанных штанов и пончо, накинутого на голое тело. Босые ступни ног заканчивались пятью пальцами, руки тоже росли, как у всех людей, откуда надо и имели нормальные ладони с пятью пальцами. Единственно, чуть увеличенная голова, скорее подошла бы взрослому аборигену. Он задал мне какой-то вопрос пронзительным и ярким голосом, я бы назвал такой голос тенором, на незнакомом, но приятном на слух, языке. Я молчал и отрицательно покачивал головой. Он еще раза три вопрошал меня, издавая какую-то тарабарщину. Осознав в конце концов мою неграмотность в понимании его речи, он взмахом руки позвал меня следовать за ним. В маленькой комнате, которую я при осмотре обозначил как чулан для уборочного инвентаря, он посветил тусклым светом, зажатого в руке маленького фонарика, на веревочную лестницу, свешивающуюся с квадратного отверстия в потолке. Как заправский морской волк, лихо взлетел на чердак, втянул за мной веревочную лестницу, свернул ее и прикопал в листьях, на расстоянии двух шагов от люка. Без звука прикрыл люк и затопал в дальний угол чердака. Я неторопливо последовал за ним. В сумраке чердака я передвигался за колышущимся пятном бледного света, постепенно удалявшимся от меня. Оскальзываясь гладкой кожей подошв туфель на пыльном слое сухих листьев, устилающих все пространство чердака, я чихал от пыли и спотыкался о, выпирающие из листьев, поперечные балки потолочного перекрытия, но упорно шел за пятном света.

– Ш-ш-ш.

Прошипело мне навстречу, освещенное фонариком для наглядности, лицо подростка с, так понятно, прижатым пальцем к губам. Я замер, одной рукой держась за поперечину стропил, другой рукой зажимая нос. Мой собеседник выключил фонарик, он явно что-то услышал на улице. Меня впечатлила его настороженность и умение тонко слышать посторонние звуки. Я тоже прислушался и услышал на грани слышимости шуршащие звуки шагов тяжелого тела, которое обходило наше убежище. Мы слышали, но не видели незнакомца и дальнейшие наши действия зависели от того, что предпримет пришелец, и вообще, кто это такой. Дождавшись удаления звуков шагов непонятно кого, подросток включил фонарик и крадущейся поступью двинулся в известном ему направлении. Я, предпринимая все меры предосторожности, пошагал след в след за ним. Он погасил фонарик, я остановился. Еле видимый проем бесшумно открытой двери чердачной каморки обрисовал контуры фигуры подростка, рука которого призывно позвала меня входить. Я вошел. Закрываемая дверь приглушенно чавкнула. Этот звук был похожим на звук закрываемой двери сейфа. Мои подозрения оправдались. Подросток, громко напевая мотив незнакомой мне песенки, с грохотом отодвинул табуретку от стола, надел на голову наушники и пощелкал тумблерами на продолговатом ящичке, стоящим рядом с темной панелью, жестко закрепленной на столе. То есть, он совершенно не опасался распространения издаваемых им звуков за пределами каморки. Значит, каморка изолирована от любого шума, что извне, что наружу. За размышлениями не заметил засветившейся зеленоватым светом панели, на которую с изумлением взирал подросток и показывал пальцем на такую же, как у него, белобрысую голову около домового пришельца, хорошо различимую на экране панели. Мое сердце радостно екнуло, это была голова моего компаньона, Константина. На объяснение подростку наших дружеских отношений с пришельцем мною было потрачено несколько долгих секунд, с показом международных знаков руками, пожимающими друг друга, с приложением рук к сердцу и голове и обнимающими несуществующее рядом тело друга. Понимающий попался «товарищ», коммуникабельный. Он указал мне на дверь, затем показал двумя пальцами одной руки на ладони другой быстро двигавшегося человека, покрутил рукой над головой круги и утвердительно ткнул указательным пальцем в деревянный пол каморки. Я согласно покивал головой и протянул руку, чтобы забрать фонарик. Он тоже согласно кивнул головой. Меня очень обрадовало появление моего компаньона и налаживающееся взаимопонимание с местным представителем человечества. По мере своих сил я старался сохранить маскировку подходов к каморке, быстро и аккуратно переставляя ноги по сухим листьям чердака. Сбросил закрепленную одним концом за балку перекрытия веревочную лестницу. Спускался, внимательно глядя под ноги, недолго. Поднял два выпавших из люка сухих листка и положил их в карман куртки. Когда бежал по коридору к оконной решетке, вокруг заклубилась пыль.

Высунувшись в крылечное окно по пояс, я громко позвал Костю по имени. Он, через несколько секунд, прибежал, ориентируясь на мои истошные крики, и вопросил меня, ему невидимого, стоя на земле за сплошным ограждением крыльца:

– Паша, ты где? Я тебя не вижу.

– Костик, ты бы зашел на крыльцо, здесь меня и увидишь.

Константин лосем ломанулся на крыльцо. Я предупреждающе заорал ему навстречу:

– Стоять! Бояться!

Костя встал, как вкопанный и обижено протянул:

– Да, стою, стою, чего орать-то. А зачем бояться?

– Здесь местные копы обходят каждый дом три раза в сутки. Прилетают на бесшумной тарелке и «алга». Если заметят что-то подозрительное, нам не поздоровится. Ты, небось, от валуна уже тропку натоптал, на, тебе веник, вокруг дома заметешь свои следы и от дома до валуна. Давай сюда свой рюкзак, сам затихаришься у валуна, они минут через двадцать должны быть. Как только они улетят, таким же макаром, двигаешь в дом, заметая за собой следы.

Мы обменялись грузами, хотя у меня грузом был один веник местного производства, вот у Кости был груз, так груз. Он без разговоров начал заметать следы прямо с крыльца, потом вокруг дома, постепенно удаляясь к лесу. Я с тяжеленым рюкзаком за спиной пошел по темному коридору, впервые освещая дорогу фонариком. Ну, ни фига себе, сказал я себе, когда увидел кучу разных следов в тонком слое пыли на полу, раньше я об этом и не думал. Оставил рюкзак в чулане, возвратился на кухню, взятой там циновкой проехался по полу коридора, туда-сюда, раз пять, возвратил циновку на место, и со спокойной душой потащил рюкзак в каморку на чердак, к подростку-аборигену. Хорошо, что сей недоросль, оставил дверь открытой, без этого я бы не попал к нему в каморку. Стучись, не стучись, никто тебя не услышит, потому как, внутри тихо. Парень, буду теперь называть его парнем, закрыл за мной дверь с тем же чавкающим звуком, жестами предложил оставить рюкзак у стены, а мне садиться на табурет. Одел мне на голову шлем, типа мотоциклетного, с подведенными к нему разноцветными проводами, подтянул регулировочные ремни, чтобы шлем не болтался на моей голове, к указательным пальцам рук прицепил, посредством крокодильчиков, по проводу, показал мне жестом, чтобы я закрыл глаза. Я не отказывался от предложенных процедур по одной простой причине, местный парень, если бы он хотел причинить мне какой-нибудь вред, то он давно бы его причинил. Поэтому я не видел причин отвергать данные мероприятия. Я закрыл глаза и сразу в мозгу образовались несколько видимых внутренним взором спиралей, наподобие детской игрушки юлы или волчка, где, как, ее так называют. Они поочередно раскручивались в воображении до всполохов и исчезали. Последняя, шестая по счету, также быстро крутанулась и исчезла в радужном сиянии. Я ощутил похлопывание по плечу и открыл глаза.

– Ну, что ж, вижу по датчикам, что обучение нашим языкам прошло успешно, – услышал я приятный тенор говорившего парня,

– теперь и пообщаемся без проблем.

Я с удивлением поглядывал на снующего вокруг меня местного парня, отсоединявшего крокодильчики от моих пальцев и снимающего с моей головы шлем.

– А познакомиться? – вопросил я его.

– Погоди, давай сначала посмотрим ИОД, – перебил меня парень и уставился на зеленоватый экран панели на столе.

Я не отставал от него с расспросами.

– Что за йод такой?

– Да не йод, а ИОД, изображения обозначающие действительность.

– А-а, это изображения с наружных камер, – протянул я.

– Не знаю, о чем ты говоришь, но не отвлекаемся, смотрим.

Смотреть на изменяющиеся четкие кадры изображений селения было приятно. То общий фон прилетевшей «тарелки», то действия всей компании «полисменов», то изображение крупным планом лиц и фигур прилетевших «контролеров», то показ их действий с другого ракурса. Вдруг спокойные телодвижения «контролеров» приобрели напряженное состояние. Их головы повернулись в сторону возникшей внештатной ситуации. Двое, по команде старшего, взмахнувшего рукой, устремились к одному из домов, вытаскивая на ходу из подмышечных кобур продолговатые пеналы. Я задержал дыхание, с ужасом представляя захват «полисменами» неугомонного компаньона. Действительность преподнесла сюрприз. Скрывшиеся за углом дома «контролеры», вышли оттуда через несколько минут томительного ожидания. Они несли на снятой одним из них рубашке новорожденного ягненка, следом за ними бежала, непрестанно открывая рот, белая овца с длинной вьющейся шерстью. Я с облегчением выдохнул застоявшийся воздух из легких.

– Ага, я тоже думал про твоего друга, а тут вон чего, – протянул парень.

– Так, помощники шерифа побывали во всех постройках, сейчас будут собираться у гравилета. Вот, смотри, а ягненочка забирают с собой, у себя на базе устроят из него жаркое. Все, Улетели. Меня зовут Мрой, а тебя?

– Мрой, – протянул я, – хорошее имя, а меня все зовут Павел, а друзья Пашей, кому как нравится.

– Как много имен у вас, в таком случае я буду называть тебя Паша, ты же мой друг. Да?

– Согласен, Мрой. – Подтвердил я выбор инопланетного друга.

– А в сторону леса, возможно, посмотреть через твои гляделки? – спросил я Мроя.

– Отвечаю, возможно, но это не «гляделки», а оки. Таких оков я понаставил по всему селению много и один ок установил на верхушке скалы, ты ее должен был заметить, когда шел сюда из леса. – Просветил меня Мрой и щелкнул каким-то тумблером.

На экране панели возникло изображение далекой опушки леса. Сначала ничего не происходило, потом одна из неподвижных черточек, во множественном числе понатыканных на опушке леса, начала медленно перемещаться в нашу сторону. Мрой увеличил изображение.

– О, вот и объявился наш неизвестный герой, пришедший на выручку моему другу Паше, – воскликнул Мрой,

– смотрим внимательно за ним, если он допустит какую-нибудь оплошность при передвижении, мы потом можем ее исправить.