«Да что ж это такое! – едва не заорал он. Что они ломаются все как модистки перед гусаром!» И одновременно пришло в голову печальное – а выходит правы то были дядюшки да Константин Петрович! Мансурова надо было – или еще какого провинциального дурака – те хоть кочевряжиться попусту не будут!
Однако не заорал, и вообще ничем эмоций не выдал – а, придав лицу выражение равнодушной насмешки, встал из-за стола и прошел к окну. Посмотрел на петербургские крыши и шпиль Адмиралтейства под тускловатым осенним небом…
Выждал некоторое время, пока напряжение за спиной стало почти физически ощутимым. (Так, рассказывают, прадед – Николай Павлович – любил ставить на место собеседников)
– Вижу что имеет место некоторое недопонимание, господин Танеев, – сухо бросил он наконец, и развернувшись на каблуках добавил. С моей стороны – не с вашей. Просто… я знаю настроения в ваших кругах – хоть в них и не вхож… И насколько их усвоил – вне зависимости от политических настроений вся интеллигенция согласна… как будто – что русский человек должен быть грамотным и достойно жить. Вот я и подумал, что вы постараетесь этому посодействовать. Видимо я ошибался – и разговоры в гостиных от реальных дел далеки как Луна от грешной Земли. Там на столе – Георгия что называется понесло, – рескрипт о вашем назначении. Возьмите его… на память – если хотите.
– Ваше Величество… – забормотал явно сбитый с толку Танеев. И по его облику было видно что он не просто обижен, а оскорблен мыслью что не хочет содействовать народному благу. Я бесконечно уважаю вас, но я всего лишь хотел сказать… Я и не думал давать повод… Но я лишь боюсь испортить порученное дело!
– Неужто это так уж сложнее чем дирижировать оркестром из множества разных инструментов? Что до муштры и… – царь позволил себе усмехнутся – фельдфебельства… Если кому-то будет недостаточно того что вы исполняете МОЮ волю – доложите – и я решу сие препятствие в минуту. Да и в консерватории, коей вы руководите, дисциплина достойная, но и дух творческий имеется.
– Но все же – почему я?! – пробормотал новоиспеченный министр. Я никогда не собирался делать карьеру!
– Я между прочим тоже не собирался быть царем! – парировал Георгий. Но Господь отдал мне страну и как-то вот забыл посоветоваться… Считаете что на вас тоже свалилось нежданное бремя… Однако же, у вас есть способ доказать что я ошибаюсь: не справится с обязанностям и все таки испортить дело. Тогда я вас заменю… – Но что то мне подсказывает что вы приложите все усилия дабы этого не случилось.
Повисло молчание во время которого композитор, что называется, ел глазами императора – похоже не до конца веря в только что услышанное.
Потом…
– Ваше Величество, – голос Танеева вдруг задрожал. Я… простите мою недостойную слабость, – ну конечно… Я сделаю что могу!
– Да он сейчас расплачется! – вдруг понял Георгий.
Танеев однако не разрыдался – всего лишь глубоко, прочувствованно поклонился. А потом вдруг схватил руку царя и поцеловал.
Кто из двоих при расставании был более обескуражен – один Бог знает.
19 сентября 1889.
Указ Императора Всероссийского «Об особых правительственных комиссиях».
Его императорскому величеству благоугодно повелеть учредить при Государственном совете некоторые комиссии для усовершенствования государственного управления и изменения законов к общему благу.
Комиссия по земской реформе (глава М.С.Коханов)
Комиссия по военной реформе (глава Н.Н.Обручев)
Комиссия по тарифной политике (глава С.Ю.Витте)
Комиссия по акцизам и монополиям (глава И.А. Вышнеградский)
Комиссия по судебной реформе (глава Д.Н.Набоков)
Комиссия по реформе просвещения (глава Д.Д.Семенов)
Комиссия по вопросам управления Финляндией, Остзейскими губерниями и Привислинским краем (глава К.П.Победоносцев)
Комиссию по земельной реформе благоугодно было возглавить лично Е.И.В. Георгию Александровичу.
Это тоже было одним из нововведений молодого императора, интуитивно определившего что доверять реформы ведомствам которые их будут проводить – значит уже наполовину провалить дело. (Исключение было сделано для судебной сферы – просто никому иному кроме как Набокову эту сферу оказалось невозможно поручить, впрочем с ожидаемым результатом)
Позже этот метод внедрят во многих странах – само собой не указав на русский приоритет – как это обычно и бывало.
Император Георгий I обладает особым даром. Я не так уж много знаю людей, которые, будучи первый раз представлены Государю, были бы им очарованы; но еще меньше тех кто при сколь-нибудь длительном знакомстве с ним не стал б его горячим приверженцем. Будущий министр внутренних дел И. Н. Дурново однажды спросил меня – какого я мнения о молодом царе. Я ответил, что он совсем неопытный, хотя и неглупый, и он на меня производил всегда впечатление хорошего и весьма толкового молодого человека. На это И. Н. Дурново мне заметил: «Ошибаетесь вы, Сергей Юльевич, это будет нечто вроде копии Павла Петровича, но в настоящей современности«…Я затем часто вспоминал этот разговор. Просто удивительно как такой проницательный человек настолько ошибся! (Правда позднее он в разговоре со мной признал что заблуждался.) Георгий I оказался не вторым Павлом Петровичем, и не новым Петром I как говорили льстецы – и подавно не «Екатериной Великой в мужском роде» – как написал недавно с боязливой неприязнью бывший британский морской министр Уинстон Черчилль. Это оказался царь воистину нового века – монарх каких не бывало не только в России – но каких уже столетия не знал мир…
Сергей Витте «Воспоминания» т.2-й «Типография Сытина» СПб. 1920 год.
19 сентября. 1889 года
Указ Императора Всероссийского «О командующем Киевским военным округом»
Нам благоугодно повелеть освободить от должности командующего Киевским военным округом генерал-полковника Драгомирова Михаила Александровича.
На должность командующего Киевским военным округом назначить генерал-лейтенанта
Клейгельса Николая Васильевича
Георгий
Указ Императора Всероссийского «О назначении Киевского генерал-губернатора» Нам благоугодно повелеть назначить генерал-полковника Драгомирова Михаила Александровича Генерал-губернатором Киевским
Георгий
21 сентября 1889
– А что Драгомиров? – спросил император у Кауфмана.
– Говорят, Ваше величество, – полковник (произведен месяц назад) неуверенно помялся секунду-другую – говорят запил…
– Даже так? Царь покачал головой. А сильно ли?
– Весьма… – и после короткой паузы добавил. Поет во весь голос на балконе.
– Ну хоть надеюсь не «Боже царя храни…»?
– Никак нет – «Камаринского мужика». А еще… – право же не знаю как сказать…
– Как есть господин полковник! Всегда говорите как есть!
– Ругается черными словами что дескать беда русской армии пришла неминучая и последняя – полицейскую ищейку… – простите Ваше Величество – в командиры суют. Впрочем и не удивительно – господин Клейгельс весьма круто взялся за дело. Трех командиров дивизий отстранил. Полковника Шварцмана под суд отдал.
– Значит было за что! – сухо расставил все точки над «i» Георгий давая понять что все происходит как нельзя лучше…
И в самом деле перед отъездом в «Мать городов русских» он доверительно объяснил бывшему варшавскому полицмейстеру Клейгельсу задачу – подтянуть округ, распустившийся под сатрапской дланью, и вышибить из него драгомировский дух. И добавил
– Не скрою, Николай Васильевич – в будущем я хотел б видеть вас на посту генерал-губернатора.
– Сделаю всё что в моих силах! – рявкнул Клейгельс с восторгом на лице – аж усы зашевелились.
«Надо будет на всякий случай временно переподчинить киевского полицмейстера Клейгельсу именным распоряжением. Кто знает что может выкинуть наш Минотавр? Хотя какой Минотавр – Бонапартишка недоделанный!».
– Это все теперь не драгомировская забота, – ясно показывая что вопрос исчерпан, произнес он вслух. А вот за киевские дела, если что спрошу с него без снисхождения. Так что отбейте-ка Драгомирову телеграмму:
«Преступить к выполнению своих должностных обязанностей. Георгий»
22 сентября 1889 года во Франции прошел первый тур пятых выборов в Национальное собрание Третьей республики. По итогам первого и второго (случившегося 6 октября) туров, «левые» партии взяли большинство мест: 366 из 576 места – впрочем рядовой избиратель толком не получил ничего кроме громких слов о народном благе.
И тогда же – 22 сентября на острове Сахалин вблизи залива Уркт по инициативе отставного лейтенанта флота Григория Ивановича Зотова было пробурено несколько нефтяных скважин, и построены первые дома «деревни Уркдт». Первое событие попало на первые страницы газет многих стран и вызвало немало комментариев. Второе – отозвалось коротким заметками в нескольких губернских и городских газетах Восточной Сибири да еще нескольким строкам в новостном разделе «Биржевых ведомостей».
Первое событие вскоре забылось за чредой перевыборов, парламентских и правительственных кризисов и скандалов.
Второе же оказалось поистине началом новой эры для огромного края – правда, это стало понятно много позже.
А 28 сентября 1-я Генеральная конференция по мерам и весам в Париже приняла систему мер, основанную на метре, килограмме и секунде, так как эти единицы были признаны более удобными для практического использования. И это то же имело свои последствия.
29 сентября 1889 года. Гатчина
– Николай Христианович, – а что вы думаете о метрической системе мер? – обратился он к уже собиравшему бумаги Бунге, вдруг вспомнив про заметку во вчерашней «Le Constitutionnel» относительно конференции по измерениям.
– Прошу прощения, но Вашему Величеству лучше бы справится о данном вопросе у господина Вышнеградского или у Сергея Юльевича… – покачал головой тот. Я не математик и не инженер – моя специальность – право и политическая экономия. Я разумеется, слышал что идеи ввести ее в употребление в России имели и имеют хождение, – пояснил он. Но рассуждать о достоинствах и недостатках подобных планов честно признаюсь не готов. Это не имея ввиду что в России довольно куда более важных дел на которые нужно смотреть правительству! – важно продолжил он. Могу лишь твердо сказать одно – именно с позиций своей науки… – уточнил – Николай Христианович. Если к примеру завтра мы перейдем на метры и километры это не прибавит даже полушки в казну; а пересчет сбора основных хлебов из пудов в тонны не даст ни единого лишнего мешка зерна!
– Но все же, – Георгий покачал головой – я слышал например что школьное обучение при метрической системе не в пример легче – не так ли?
– Мне кажется что это скорее вопрос привычки, государь. Те же французы например пользуются своим довольно, прямо скажем, неудобно сделанным «Кодексом Наполеона» и не проявляют желание сменить свою громоздкую институционную систему на знакомую нам пандектную.
(Георгий не подал виду что услышит и о той и о другой впервые)
– Хотя… – вдруг задумался Бунге… – есть одно обстоятельство… Мне вот только сейчас пришло в голову что в сущности в Европе есть лишь две страны с неметрической системой мер – это мы и Британия. Ну с англичанами все понятно – для них по большому счету цивилизация кончается за Ла-Маншем, – чуть усмехнулся глава правительства. Но для нас в самом деле это не вполне логично. Наша торговля в основном в Европе, ввоз машин и патентов из Англии тоже давно не преобладает. Наши студенты также предпочитают учится в континентальных университетах. Мы все таки европейская страна и лишний раз отделять себя от других цивилизованных соседей может быть и не стоит, – размышлял Николай Христофорович вслух. Да к тому же наша система она не чисто русская – наряду с верстами и аршинами использовать дюймы и линии тоже несколько – то даже странно. Будь она сугубо самобытной – это еще бы имело серьезное значение как предмет национальной гордости… Было видно мысль эта уже заняла в голове Председателя Совета министров свое место.
– Вот видите – тут есть о чем подумать! – кивнул Георгий. И я буду рад узнать ваши соображения касательно наилучшей системы мер и весов…
31 сентября 1889 года. Зимний дворец
Где-то в глубине анфилады комнат щелкнул дверной замок. Послышались быстрые, чуть пристукивающие каблучками шаги… «Флигель» машинально вскочил, нервно оправляя мундир…
Георгий тоже поднялся готовясь приветствовать матушку…
Мария Федоровна вошла в сопровождении только двух фрейлин. Пожилой статс-дамы Нелидовской какой то новой – причем явно не из тех самых – невысокая полноватая брюнетка с невыразительным лицом…
Обменявшись поцелуям мать и сын устроились в гостиной, в ожидании когда принесут кофе и горячий шоколад…
Начался обычный разговор – справились о здоровье друг друга, рассказали пару милых анекдотов.
Вот и кофе и шоколад были выпиты, а пирожные съедены…
– Георгий, – начала maman. Он понял что сейчас собственно и начнется разговор рад которого вдовствующая государыня его навестила. Георгий – я буду говорить с вами не только как мать, но как ваша первая подданная – как изволил выражаться мой тесть и ваш дед. Вам нужно как можно скорее вступить в брак.
– Матушка, – Георгий слегка растерялся, – право же…
– Долг царя как бы то ни было – позаботится о престолонаследии… – не допускающим возражений голосом уточнила вдовствующая императрица. А еще – все мы ходим под Богом – как выражаются в России – и мне хочется при жизни увидеть внуков…
– У вас есть кто-то на примете матушка? – осведомился Георгий, отставляя чашку.
Сколь знаю – в Европе не так много невест подходящего возраста…
– Но и не так уж мало…
– Подождите, maman, – Георгий принялся прикидывать – кого именно наметила родительницу.
А ведь не так много подходящих принцесс… Эльза и Ольга Вюртембергские – дочери герцога Евгения – кстати наполовину русские? Нет – слишком юны – всего тринадцать лет, кроме того они внучки Константина Николаевича – слишком близкое родство – русские законы и Синод может и попустят… Нет – не надо – это европейский обычай женится на кузинах. Да и ждать самое меньшее три года. Есть еще принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская… Возраст уже подходящий – семнадцать лет. Про нее он как-то не думал – твердо знал лишь то что она внучка королевы Виктории. Нужно ли такое родство с давним и упорным – пусть и не прямым врагом, но неприятелем? Но может быть это шанс уменьшить вражду?
Вряд ли…
Есть княжны Черногорские – и их много. Милица, Стана, Елена, Зорка. Они правда все кроме Елены старше его – но не слишком заметно. Георгий задумался. Черногория конечно маленькая и бедная – но в принципе согласно законам Российской империи о престолонаследии принцип равнородности соблюден и родители их царствуют. Есть еще одно достоинство – в глазах матушки уж точно – все они сейчас в Петербурге – в Смольном институте.
Мда – почему то у императора смутно не лежала душа к браку с балканскими принцессами.
Из православных стран есть еще Румыния – но у ее короля Кароля нет детей, а болгарский князь Фердинанд Саксен-Кобург вообще не женат.
Имеется впрочем еще одна православная династия – сербские Обреновичи… Ну нет уж! Даже если бы у ее нынешнего короля-мальчишки Александра были сестры или еще какие родственницы женского пола – роднится с этими безумными распутниками и ничтожествами – увольте!
Или…Ну конечно же – самое очевидное! Как он сразу не подумал о принцессе Маргарите Прусской? Маргариту-Беатрису Феодору – дочь Фридриха III он видел лишь один раз. И мысль жениться на этой некрасивой и костлявой девице, имевшей в семье странное прозвище: Мосси и не расстававшейся с лютеранским молитвенником заставила его помрачнеть. Пусть даже брак этот весьма выгоден России…
– Я думаю, – продолжила меж тем матушка, – не сыскать лучшей кандидатуры нежели – графиня Елена Парижская; дочь герцога Орлеанского…
Георгий несколько растерялся.
Об этой представительнице захудавшей ветви Бурбонов он конечно слышал – мельком. Но определенно никогда не думал о ней как о возможной невесте ни для себя ни для кого – то из Семьи. Хотя бы потому что кроме всего прочего Бурбоны – это католическая династия – а приверженцы римской церкви крайне неохотно меняют веру – не в пример протестантам.
– Георгий? – осторожно осведомилась maman. Я жду вашего ответа?
– Я согласен, матушка! – произнес он.
Почему то он вдруг почувствовал – что именно такой ответ ему следует дать – и поверил этому чувству.
Несколько удивившись матушка недоверчиво переспросила.
– Сын мой – вы соглашаетесь… вот так сразу? Даже без раздумий?
– Я как примерный сын и не должен спорить, – пояснил молодой император. Но главное… – он вздохнул, – ведь кого бы я не выбрал – но это будет выбор по расчету. Я хоть молод, но не имею иллюзий. И понимаю что монархи лишены права искать себе спутниц жизни по любви. И проникновенно продолжил:
– Я ведь знаю – мой отец тоже любил княгиню Мещерскую, но женился на вас, матушка… Я же ни в кого не влюблен, а Елена как я слышал – умница и красавица.
– Прекрасно, сын мой! – не скрыла радости Мария Федоровна. Я немедленно же свяжусь с Его Высочеством Орлеанским и приглашу его дочь в Россию. Ах, – надо же справится в МИДе – как следует по протоколу это осуществить – наверняка он тоже должен будет сопровождать мадемуазель Елену. Что же еще…
– Матушка, – вступил в разговор Георгий. Еще – узнайте пожалуйста, какие драгоценные камни предпочитает принцесса… Ну, сапфиры или может быть жемчуг? Нам нужно будет подобрать подарки…
– Верно! У меня как раз имеется для m-l Орлеанской прекрасный изумрудный браслет! – с восторгом воскликнула Мария Федоровна…
Когда еще юный дед влюбился в графиню Ольгу Калиновскую суровый царь не случайно прозванный «Палкиным» сурово выговорил ему…
«Что станет с Россией, если человек, который будет царствовать над ней, не способен владеть собой и позволяет своим страстям командовать собой и даже не может им сопротивляться?» – писал он в письме наследнику. История повторилась весной 1864 года – великий князь Александр Александрович влюбился во фрейлину матери Машеньку Мещерскую. Александр II гневался и ругал сына за «неразумие» и в итоге не нашел ничего лучше как воспользовался своим положением самодержавного владыки.
Что же ты думаешь, – заявил дед, – я по доброй воле на своем месте? Разве так ты должен смотреть на свое призвание?.. Я тебе приказываю ехать в Данию… а княжну Мещерскую я отошлю…
«Запомни хорошенько, что я тебе скажу: когда ты будешь призван на царствование, ни в коем случае не давай разрешения на морганатические браки в твоей семье – это расшатывает трон» – читал он сыну нотацию чуть позже, не зная что довольно скоро шокирует Россию своей связью с Долгорукой.
Когда его братья Константин и Николай Николаевичи вступили в связи с балеринами и забросили законных жен – немецких принцесс с родословной длинной как грот-мачта по выражению дяди Алексея, Александр II вознегодовал:
«Как?! – стыдил он родственников. – Незаконные связи, внебрачные дети в нашей семье, ведь у нас никогда не было ничего серьезнее гостиных интрижек!»
О проекте
О подписке