«Ещё мелькают предо мной…»

 
Ещё мелькают предо мной
Воспоминания живые,
Когда рассудок молодой
Мрачили страсти молодые.
 
 
Но уж того не повторить,
Что было жгучею напастью,
И сердце простится любить
Иною – трепетною страстью…
 

15 ноября 1990 г.

Каникулы

 
1
В душе живые впечатленья
От видов родины моей
Угасли скоро… Пару дней
Ходил я в трепетном волненье
По душным улицам, где я
Уж не бывал опять полгода.
Воспоминаньями живя,
Столь подряхлевшая природа
Моей души слегка грустила:
Ей прошлое казалось мило…
Но не люблю грустить о том,
Что минуло: невольна жалость
К себе слабит меня и малость
Досадно на себя потом
И пусто как-то… Да к тому же
Так часто слышишь от людей
Их ропот глупый и досужий
И жалость к участи своей,
Что удержаться от презренья
На сокровенны сожаленья
Свои не в силах я… Но это
Не сердцевинный срез предмета,
О коем высказать хотел
Я мысль свою. – Кто верит в Бога,
Тому судьбы своей дорога
Есть путь к блаженству, и предел
Не существует… Иль, к примеру,
Рассудком презирая веру,
Иные завершают путь,
Влачась до гроба как-нибудь
С тем равнодушием и скукой,
Что верный след того, что мукой
Была им жизнь… А, впрочем, вижу,
Мне этой темы не поднять:
Лишь только истину обижу.
 
 
Итак, два дня ходил гулять
Довольно бодро я, но вскоре
Асфальт, машины, детвора,
Безделье, скука и жара
Мне дали знать, что уж пора
Уехать к бабушке, где море
Волнами брег пустынный бьёт,
Где позабыв мертвящий год,
Упьюсь живительной свободой
Средь величавой красоты,
Не скованный столичной модой
Жить напряженьем суеты.
 
 
2
И вот на море я… Но прежде
Хочу довериться надежде
Найти свой глас в созвучье дней
Давно минувших… Ну! живей
Играй моё воображенье,
Чтоб, оживляя впечатленья,
Парить, как прежде… Здравствуй, море!
Как сладко дышит на просторе
Младая грудь! Как жаждет жить!
Как рвётся духом проскользить
По беспредельной зыбкой глади!
Так младость, не познав страстей,
Рукой невинной мнёт тетради
Для поэтических затей,
Томится, не находит слова,
А мысль без корня, невесома
Парит высоко… Но, бывало,
Межводное* меня спасало,
Даря живительный приют
От яростных сердечных смут,
Внушая мысль, что сердца страсть
Есть всё же низменная часть
От целого; что дух мой вечен;
Что срок земного быстротечен;
Что, не жалея ни о чём,
Легко земли оставить дом…
 
 
3
То было прежде… Ныне, ныне
Не то со мной: с душой холодной,
От чувства высшего свободной,
Бродил (как будто был в пустыне)
Уже на третий день я… Скука
Меня заставила искать,
Чем можно время коротать,
И я нашёл: стрелять из лука,
Как бессердечный Купидон,
В сердца красоток. Обаянье
Служило луком, было слово
Стрелою и – огонь! – готово
Знакомство: ум чужой пленён
И завоёвано вниманье…
 
 
Но это ль то, что нужно мне?..
Нет, нет! Скорей бежать, покинуть
Места, где страсти на коне,
А конь давно успел остынуть,
Коль конь – душа… (Пример хорош:
Он наизнанку бы, казалось,
Суть вывернул, но мне досталось
Такое знанье: правду ложь
Выводит к истине – и это,
Быть может, страшно для поэта.)
 
 
И вновь я дома… Слава богу!
Каникулы идут к концу:
Билет на поезд и в дорогу…
По загорелому лицу
Сбегает лёгкая улыбка,
Светло и просто в голове:
Пусть в прошлом многое – ошибка,
Но всё исправится в Москве!
 

конец августа 1990г. Симферополь

* Название села в северо-западной части Крыма.

Сонет

 
Когда божественным отмеченная сила
Дала великодушные мечтанья
Моей душе, взиравшей сиротливо
На чуждый мир и чуждые страданья, —
 
 
Я верил помыслам… Мечтая с упоеньем
О торжестве ума и доброты,
Я на людей взирал с ожесточеньем
И презирал их мелкие черты.
 
 
Но годы шли… Язвящие желанья
Смутили душу и рассудок мой,
И чрез тернии счастья и страданья
Мне ближе стал печальный мир земной.
 
 
Но помыслов высоких вдохновенья
Хранят средь бурь надежду и терпенье.
 

1990 г.

Воспоминание о первой любви

 
Душа моя любить ещё желала
С тех давних и почти забвенных пор,
Когда едва очерчены начала
Влечений смутных, наполнявших взор
Невинным любопытством, неизбежно
Венчавшихся вопросом: что она? —
Зачем так странно телом сложена?
(И помню – я не раз ломал прилежно
Свои едва окрепшие мозги
Над странностью телесного сложенья.
С тех пор прошло сто лет; все впечатленья
Сменились на другие, но, средь зги
Пространных лет, я помню напряженье
Раздумий важных… Но, пожалуй, это
Не суть того, что можно, чуть дыша,
Назвать умильно: детская душа.
А потому, я поищу поэта
В себе, чтобы наглядно изложить
Всё то, о чём успел уж заявить.)
 
 
Итак, моя душа любить желала
С тех давних и почти забвенных пор…
Я помню девочку: её печальный взор,
Сердечность та, с которою играла
Она с любимой куклой, кроткий вид
И личико красивое в веснушках,
И розовые маленькие ушки,
И слёзы горькие от ветреных обид
Приятны были мне. Её любил я
Развеселить, чтоб, счастливо смеясь,
Она со мной играла, не боясь
Найти обидчика, и, кажется, что был я
Сам счастлив той минутою, но всё ж
Мне больше доставляла наслажденья
Внезапная обида: словно нож
Входил в неё, – рыдая в исступленье,
Её страданья шли из глубины
Сердечка чуткого. А я над ней стоял
С неясным ощущением вины
И с сладостною мукой состраданья
И нежности – и, весь трепеща, ждал
Сладчайшего: когда меня рыданья
Вдруг содрогнут… О, мой сладчайший миг!
Какие муки я тогда постиг!
Поймёте ль вы? Иль скажете сурово,
Что это для любви невинной ново;
Что мальчику пристойно защищать
Избранницу свою, а не ломать
Ей сердца?.. Эти замечанья
Вполне разумны, но моё признанье
Касается меня, и ваш укор
Суть естества не изменит нимало.
Ведь впрямь моя душа любить желала
С тех давних и почти забвенных пор!..
 

14—17 сентября 1990 г.

«Уж нет ни страсти, ни отваги…»

 
Уж нет ни страсти, ни отваги
В груди остынувшей моей,
А руки тянутся к бумаге
Излить печаль насущных дней.
 
 
Кто я? зачем? и что мне надо
От жизни, остудившей кровь?
И что есть высшая награда —
Бессмертье, истина, любовь?..
 
 
Любовь, я знаю… В ней едино
Живут понятья два других.
Но где взять сердце исполина,
Чтоб огнь священный не утих?..
 
 
Ах, опыт – тяжкая обуза!
Ах, люди… полно упрекать.
Мы их прощаем, правда, муза?
На них не стоит уповать…
 

31 октября 1990 г.

«Как не томись я знаньем света…»

Ю. А.

 
Как не томись я знаньем света,
Как не мечтай под Рождество,
Всё, наконец, поглотит Лета,
Сровняет пыль и божество.
 
 
Лишь ты, надменная подруга
Того, что нынче – атавизм,
В мой час унылого досуга
Колеблешь цепкий пессимизм.
 
 
Когда бросаешь чудный камень
Ты в кем-то выстроенный хлев,
В твоих очах – нездешний пламень,
В твоих речах – нездешний гнев.
 
 
И в этот миг мне всё глядеть бы,
Не разбирая смысла слов,
И восклицать: «Раз Юлька – Ведьма,
Я верить в Господа готов!»
 

29 октября 1990 г.

Совет

Если жизнь тебя обманет…

Александр Пушкин

 
Когда ты холоден душой
(А это, друг мой, неизбежность)
Спасает от тоски глухой
К воспоминаниям небрежность.
 
 
Умей тоскою пренебречь.
И в легкомыслие, беспечность
Умей рассудок так облечь,
Чтоб в настоящем плы́ла вечность.
 
 
Скажи себе: «Я не хочу
От жизни ни добра ни худа.
Я Року дани не плачу,
Раз позабыл иду откуда.
 
 
Я в настоящем растворён…»
(А настоящее прекрасно —
Раз ты душой не вовлечён
В воспоминания опасны.)
 
 
Здесь ощутишь, что снова чист.
Что жизнь загадка, как и прежде, —
Как с иероглифами лист,
Что дан беспечному невежде.
 

14 февраля 1991 г.

По-дон-кихотски

 
Того, что было – не вернуть.
Я на коне – и снова в латах.
И в новый отправляясь путь,
Не надо думать об утратах.
 
 
Не надо думать, что могло б
Со мной чудесного свершиться,
Когда бы бешенный галоп
Мог за чертой остановиться.
 
 
За той чертою, где предел
Бесстрашья, муки и блаженства,
Куда Кихот сквозь мрак летел
С безумной жаждой совершенства!
 

24 января 1991 г.

«Я хладнокровен, но вокруг…»

 
Я хладнокровен, но вокруг
Гляжу поверхностно и еле.
Не понимаю слов, как «друг»,
Как «благородство общей цели».
 
 
Давно доверившись судьбе,
Не помышляю об отваге.
И размышляю о себе,
А не о всенародном благе.
 
 
Гляжу на прошлое свое
Без зависти и сожаленья
И – раз постигнув бытие —
Чураюсь жизни треволненья.
 
 
Раз попадаясь на искус,
Даю отчёт себе за это.
И разве только не смеюсь
Над тем, что в юности пропето.
 

1991 г.

К портрету М. Ю. Лермонтова

 
В возможность счастия не верил
Сей выдающийся поэт.
Он глубину страстей измерил,
Но был убит в расцвете лет.
 
 
Как знать, когда б рукой жестокой
Он не был бы повергнут в прах,
Он, может, стал бы русский Бах
С душою пламенно-высокой.
 
 
Он возмужал и был готов
Для просветлённых вдохновений,
Но, видно, был он слишком гений,
Чтоб из своих же заблуждений
Уйти без жертвенных даров.
 
 
И вот чрез тернии исканий
Я говорю: искать страданий —
Мечта нестойкого ума.
Ищите счастия, а тьма
И муки – зреют сами.
 

12 января 1991 г.

О ремесле

 
Дороже мне из пустоты
Внезапно явленное слово,
Чем возведенье красоты
До матерьяла неживого.
 
 
Я должен разрушать и жечь
Оставленные духом храмы,
Чтоб стройность новую извлечь
Из хаоса душевной драмы.
 

18 февраля 1991 г.

«Мне счастья хочется давно…»

 
Мне счастья хочется давно
Обычного, земного.
В нём для рассудка моего
Так много дорогого.
 
 
Рассудок! Сколько раз со мной
Играл он и лукавил.
И всё ж меня один лишь он
Пока что не оставил.
 
 
Уже душа не стеснена
Напором юной страсти;
Уже исчерпаны до дна
Слова о злой напасти.
 
 
А, значит, надо как-то жить,
К чему-то вновь стремиться.
Нельзя минувшему служить,
Где нечем поживиться.
 
 
Пусть я сегодня зол и груб,
Пусть к прошлому неточен,
Пускай мой сердцевинный сруб
Ничтожным озабочен,
 
 
Но с настоящим я всегда
Соотношусь в искусстве.
Перо не ведает стыда
И в малодушном чувстве.
 

29 января 1991 г.

Пьета

 
Как говорил один философ:
Мне истина дороже родины.
Один – томится от вопросов,
Другой – по ягодам смородины.
 
 
А я томлюсь мечтою прежнею:
Найти себе такого счастия,
Где, может, сердцу безнадежнее,
Но где ко всем живёт участие.
 
 
Тот, что томится от вопросов,
Ответ коварнейший получит,
И, рефлексируя, философ
Себя сомненьями размучит.
 
 
И, цепенея от догадок,
Сбежит на лоно он природы,
И будет сердцу грустно сладок
Вид на поля и огороды.
 
 
Затем – как на природе водится —
Он усыпит свои сомнения,
И смысл жизненный откроется
Лишь в непрерывности движения.
 
 
И находясь душою в статике,
В той мёртвой точке откровения,
Он вдруг постигнет, что в прагматике
Живёт такое же томление.
 
 
Что это самое томление,
Пусть согласованней, возвышенней,
Живёт в поэтах, чьи стремления
Лишь простодушней и услышанней.
 
 
Что в жизни этой, может, главное
Не то, что благотворно слуху, —
Не помощь бесконечно дальнему,
А помощь собственному духу.
 
 
И вот уже с высокой кафедры,
Пред всею братьей желторотою,
Предаст возвышенной анафеме
Всё то, над чем всю жизнь работал он.
 
 
И скажет в заключенье слово он:
«Ищите счастья очень личного.
На нём всё лучшее основано.
Нет к знанию пути отличного,
А там – кому что уготовано».
 
 
А братья с мелкодумной миною
Даст волю грязному сомнению,
И станет шуткою игривою
Всё, что считал он откровением.
 
 
И оклеветанный, непонятый,
Уйдёт без дружбы и участия.
И будет, словно Богом нанятый,
Искать задуманного счастия…
 

30 января 1991 г.