Разговор Петра с Павлом

 
Ещё сильней их дружба стала.
Они встречались каждый день.
В отеле из стекла и стали
Вечернюю делили лень.
И с целью, лишь ему известной,
Пётр славною карьерой лестной
 Смущать упорно Павла стал
Как Дьявол некогда Христа:
Пётр:
«Я мир хочу облагородить,
Империю Добра создать.
Во мне вином идеи бродят,
Чтоб гениальным планом стать.
И в нём мессией ты намечен,
Я стать готов твоим предтечей.
Мы государство создадим
И будем вместе править им.
 
 
И людям всем, в грехах погрязшим,
Назначим к исправленью путь.
Пусть наказанье будет страшным
Всем тем, что с нами не пойдут.
Отделим мы от плевел зёрна,
И вывернем их все попкорном,
От Зла очистим навсегда
Обитель беса – города.
 
 
Как рассуждает горожанин,
Живущий в каменном лесу,
Располагаясь на диване,
Пожёвывая колбасу? —
Ах, кто б у нас навёл порядок!
Уж то-то были бы мы рады,
Когда как бог, услышав нас,
Пришёл бы кто-то к нам и спас.-
 
 
Так уж сложилось понемногу,
Что город – это симбиоз.
Есть компромисс в нем – что от Бога,
От Дьявола – насилья пёс.
В нас город дикость порождает
И в снах дурных сопровождает.
Да, город наш – то зол, то благ,
Он нам – то лучший друг, то враг,
 
 
«-Пусть будем биты дикарями
В подъездах тёмных? Где ж нам жить?
Какими нам ходить дворами?
Все властью будем дорожить?
И как бы нам зажить достойно?
Не быть властям коровой дойной,
Кто нас от пут освободит
И царство Хама победит?»
 
 
Так думает, пожалуй, каждый,
Устав от страха и тревог.
И в каждом – нравственности жажда,
И нужен миру новый бог
И надобна иная вера.
Бог, что не нравственным примером,
Не озарением сразит,
Но божьим страхом наградит.
 
 
Представь, что это ты – Мессия,
Объединишь ты всех в народ,
Кто не за рай, не за Россию,
За справедливость в бой пойдёт.
Ты не прельстишь народы ложью,
Хоть и на истину похожей,
Противоречья дух взрастив
И выход страсти допустив.
 
 
Ты милосердие как жажду,
Дашь и как голод доброту,
Гонясь за выгодой, чтоб каждый
Не предавал свою мечту.
Не потому, что есть ученье,
И некто, знающий значенье
Нам заповеданных идей,
А потому, что для людей
 
 
Приятней будет добродетель,
К тому же выгодней сто крат.
Осуществи ж идеи эти,
Сойди на землю словно град.
Быть богоизбранными надо,
Чтоб развенчать владыку ада,
Который за завесой слов
Творит в обличье Бога зло.
 
 
Тебя я объявлю святыней,
И негодующей толпой
Всех, кто твоё не принял имя,
Кто не склонился пред тобой,
Тебе заставлю покориться,
Или покорным притвориться.
Поверь, сам Бог тебя послал.
Чтоб ты его мессией стал.
 
 
Ведь люди ждут живого Бога,
Готовые ему служить,
Не зная, что совсем немного
Им нужно, чтоб счастливо жить.
И потому твое явленье
Подобно будет откровенью,
С экранов буду я вещать
И царство божье обещать.
 
 
А ты придешь не как учитель.
Почтенья нет к учителям.
А как пророк и разрушитель,
Ты всех оценишь по делам…» —
Петр Павла убедить стремился,
Как искуситель он явился,
Как некогда к Иисусу бес,
Так может он пророк и есть?
Пётр:
«Хоть путь Христа всех в мире круче,
Уж он не вдохновляет нас,
И проповедь едва ль научит
Добру тех, кто во Зле увяз.
Мы уподобиться стремимся
Тем, может быть, кого боимся.
И Зло воспроизводим мы,
И вечны чары князя тьмы.
 
 
Шли в праведники наши предки,
Потомки в панки подались.
Святые есть, хотя и редки,
А честные перевелись.
Куда идёт страна родная!
И как же нам, причины зная,
Так атмосферу поменять,
Чтоб в праведники шли опять?
 
 
Чтоб были все друг другу рады,
Как и должно на свете быть.
Всего—то навсего нам надо
Других словно себя любить.
Но слишком разные мы всё же,
И друг на друга не похожи,
И так не моден аскетизм,
Ведь столько обещает жизнь!
 
 
Не веруя в сверхчеловека,
А пробудив его в себе,
Мы справимся с угрозой века,
И будем диктовать судьбе.
Ты знаешь, в мире всё возможно,
Нужно лишь время, как ни сложно,
Все чудеса по силам нам.
Ты убедишься в этом сам.
 
 
Страна святых ***—лишь первый опыт
Сверхчеловека на земле.
Но был и Ubermensch в Европе,
В Америке был Superman.
Сверхчеловеком быть непросто.
И жизнь вокруг – не дальний остров,
Куда паломники бредут.
Так трудно быть святыми тут,
 
 
От мненья света не зависеть,
Ни от богатства, ни от благ,
И голос свой посметь возвысить,
Когда молчать нельзя никак.
А честь – не мнение тусовки,
А ощущенье, что неловко
Свободу чью-то попирать
Иль неимущих обирать,
 
 
В своих глазах не унижаться,
Сносить легко, когда ты прав,
И издевательства мерзавцев,
И ложь, и зло, и боль расправ.
А смерть Христа – лишь крайний случай,
Зло презирать – намного лучше.
Коль Бог не сходит с неба сам,
К нему подняться нужно нам.
 
 
Что будем делать, коль с тобою,
Внезапно будет нам дана
Непредсказуемой судьбою
Большая дикая страна,
Что и грязна и безобразна,
И, не являясь буржуазной,
С Семёркой лучших стала в ряд,
В цивильный облачась наряд?
 
 
В ней Первомайские парады
Объединяют как всегда
Работодателей отряды
И представителей труда.
В ней прогрессивный класс учёный
Вновь бюрократии сплочённой
Отдал всю власти полноту,
Предав народную мечту.
 
 
Да, до предсказанного мига,
Когда свои сомкнув ряды,
Народ вздохнёт, стряхая иго
Чиновной сволочной орды,
Мне не дожить», – ответил Павел,
Пётр:
«И всё ж, воспользуйся ты правом Стараться что-то изменить, Себя чтоб после не винить.»
Павел:
«Но нужно не мечом, а словом,
Подобно Богу побеждать,
Пути не признаю иного,
Но Слово нелегко сыскать,
Которое подобно свету,
Что будет каждому ответом
На всех волнующий вопрос.
И правдой искренней до слёз.
 
 
Две истины есть в нашем мире,
Две правды, так уж Бог судил,
Представь, что террорист в квартире
Твою семью вдруг захватил.
А ты, родных людей спасая,
Недолго мучишься, решая,
Гранату бросить или нет,
Какой ты выберешь ответ?
 
 
С позиции борьбы с террором,
Нельзя уступок делать тут.
Вот – правда разума, и хором
«Бросай гранату!» – все орут.
Но правда сердца побеждает,
Тебя слова не убеждают.
Так, правдой сердца мы живём,
И сердце этой правдой рвём.»
Пётр:
«Террористическим режимам
Известно, как всех обратить
В заложников. Несокрушима
Стена, и нам за нею жить.
Так, правда чувств – в пути преграда.
А историческая правда
В заложниках у лжи подчас,
Недостижимая для нас.
 
 
А значит, к нам освобожденье
Придёт одним ужасным днём,
Не с планами на возрожденье,
А вновь с мечом лишь и огнём?
Да, это больно, это жутко,
Но сделка с Дьяволом не шутка,
Придётся многим заплатить,
За то, что так привыкли жить.
 
 
Как проходили перемены
Во времена царя Петра?
Крещенье ль, Бога ли отмена
В век затяжного Октября?
Вот нужно так, забыв про жалость,
Которая у нас осталась,
Людей спасать от них самих
Объединив в когорты их.
 
 
Как заблужденья с правдой схожи!
Колумб считал, что он достиг
Индийских берегов, и что же?
В своей ошибке он велик.
Не знал, что новый мир открыл он,
Как крылья дал мечту бескрылым,
Которая потом в свой срок
Дала свободы нам урок.
 
 
Большевики всех убеждали,
Что в новый мир ведут народ,
Но вопреки их вере, стали
Колумбами наоборот.
Загнав страну в средневековье,
В опричнину и беззаконье,
У ложной истины в плену,
Они вели с судьбой войну.
 
 
Свой выбор Богом объявили,
Как жизни, золоту – цены
Не знали, словно инки были
Историей обречены.
И ничего у них не вышло.
Будь рынок то, социализм ли,
Идеи, доходя до масс,
Все искажаются у нас.
 
 
Но нам у них учиться надо
Быть непреклонными в борьбе,
На этот раз, борясь за правду,
И беспощадными к себе.
И ни свои, ни чьи-то жизни
Как эти ради коммунизма,
Во имя Правды не жалеть,
И побеждать всегда уметь.»
 
 
Пётр, видно, цель себе поставил,
Любой ценою убедить,
Что должен стать стратегом Павел,
Чтоб Зло на свете победить,
Стратег – он мыслит по – другому,
Ему и жалость незнакома
К солдатам из полков своих.
Как пешки жертвует он их.
 
 
Кто образ мысли свой навяжет
Бойцам, тот в битве победит.
Порукой круговой их свяжет
И всех конечно, наградит.
И, все оправдывая беды,
Во имя чуждой им победы
Они на смерть пойдут толпой,
Гордясь стратегом и собой.
 
 
Так в собственную веру Павла
Пётр постепенно обращал.
И всепрощенье, для начала,
Ему в делах он обещал.
 
 
Он говорил:
 
 
«Своё решенье
Заставит их терпеть лишенья.
За выбор свой пойдёт народ
На муки и на эшафот.»
 
 
Он говорил ему о разном,
Но чем к себе он привлекал,
Так это тем, что он прекрасно
Всё лицемерье понимал
Всех общепринятых трюизмов
Воинственного гуманизма,
Запретных тем и аксиом,
И смело спорил обо всём.
 
 
Пётр:
«Я знаю, полон недостатков
Наш мир, и лишь со стороны
Благообразно все и гладко,
И места нет для Сатаны.
Особенно, когда глядим мы
На результат. Необходимым
Нам кажется пройдённый путь,
И жертв не жалко нам ничуть.
 
 
Но если посмотреть на цену,
Что платит мир за торжество
Обожествлённой всеми схемы,
То правит всем не божество.
Следим мы за драматургией,
Покуда корчатся другие.
Не видя Зла в процессе сем,
Не зная, кто стоит за всем.
 
 
Тот, кто кровавой жертвы хочет,
Он в толпы собирает нас,
Смотря, как давимся, хохочет.
И подзадоривает, злясь.
На нас стихии натравляет:
Вулканов лаву направляет,
Землетрясенья и войну,
И океанскую волну.
 
 
Он создал жизнь, как праздник смерти,
Одних другим дал в пищу он,
А в благодать лишь верят дети,
И тот, кто разума лишён.
Зубовный скрип тому не слышен,
Кто ожидает чуда свыше,
Как некогда, когда был мал,
Он от отца подарков ждал.
 
 
А кто Христос? взлетевший демон,
Что ложью помогает нам,
Сын Дьявола, нас пожалел он,
И поплатился он сполна.
Нам показал он воскресенье,
Дав нам надежду на спасенье,
И Бога нам придумал он,
Взамен того, кем был рождён.
 
 
Не беспощадного и злого,
Пред кем заступник наш он сам,
А доброго и всеблагого,
Творящего все чудеса.
Как разум наш и как мы сами.
Простор открыл он перед нами,
И силы ввысь стремиться дал,
И на кресте за нас страдал.
 
 
Поверь мне, в мирозданье этом —
Тот, кто всё создал, – сумасброд.
То мир подарит как конфету,
То, издеваясь, отберёт.
Людей родных и радость жизни
Крадёт у нас как подлый тать.
Наш путь прервав, велит на тризне
Себя хвалить, а не роптать?
 
 
Раскинув руки для объятий,
Над ямой, вырытой для нас,
Стоит, готовя нам распятье,
Со сказкой, что нам души спас.
И в западню мы попадаем,
Обман пред смертью осознав,
И безутешно мы страдаем,
Ему последнее отдав.
 
 
А это вера и надежда,
Которыми всю жизнь живём,
Не будет ничего, как прежде,
Всё мы в аренду лишь берём.
Как глупые, считаем, дети,
Что всё даётся навсегда,
Мы вере попадаем в сети,
И с ней уходим без следа.
Павел:
«Бог – это истина, мне ясно,
Он высший разум, он закон.
Создать наш мир такой прекрасный
Всё в мире зная, мог лишь он.
И церковь говорит народу:
Он человеку дал свободу
Каким быть – добрым или злым,
Велев сверять поступки с ним.
 
 
Да, Бог наш, он живёт не в храме,
Не в толпах с камнями в руках,
Не в небесах за облаками
И не на этих облаках.
Мы в этой жизни столько стоим,
Насколько храм хорош, что строим
Надежде мы в душе своей,
Там жив он до последних дней.
 
 
Бог в нас, он в праведных поступках,
Он – вдохновенья, счастья час.
А для тебя – он в мясорубку,
Как супостат бросает нас.
Судьба от нас самих зависит,
Себя унизить и возвысить.
 Лишь сами можем и везёт
Тем, кто извне добра не ждёт.»
Пётр:
«История – вся мясорубка.
А эволюция – резец.
Ломается все то, что хрупко,
Бог только выжившим отец,
А остальным – палач кровавый,
Который обладает правом
Обрезать чьей-то жизни нить,
Не пожалеть, не пощадить.
 
 
И тайна Бога в том таится,
Что двуедин он и двулик.
Он рая царь и ада рыцарь,
Он и невидим, и велик.
Мы просим, в сущности, в молитвах,
Забыв про все кровопролитья,
Чтоб в прошлом, выметая сор,
Он строже, жёстче вёл отбор,
 
 
Надеясь быть в числе сильнейших.
Кто выживет на этот раз
И что окажется в дальнейшем,
Не знает не один из нас.
Чудес предсказанных немало.
Писанье надвое сказало,
Что сам Христос – из их числа,
Что Бог – отец его прислал.
 
 
От духа вечного рождённый,
Спасти евреев должен был,
Сменить порядок заведённый,
Поднять умерших из могил.
Еще в дни ветхого завета
Мечтали о посланце этом.
И он, конечно, послан был,
И без разбору всех любил.
 
 
Но не за праведность в поступках
Спасти нас всех он обещал
От той последней мясорубки.
Он беззакония прощал
Тем, кто украл и слицемерил,
Но искренне в него поверил,
Раскаявшись в свой смертный час.
А самым праведным из нас.
 
 
Он веру дал, сказав убогим:
«Вас полюбил спаситель ваш».
Как дети, став едва на ноги,
Идут, держась за карандаш,
Так и они идут за Богом,
Постов кто в соблюденье строгом,
Кто в потакании другим.
И легче жить на свете им.
 
 
Касается что предсказанья
Нам о пришествии втором,
Которого как наказанья
Мы хоть боимся, все же ждем…
Уж многими концами света
Пугали нас, его, ж, все нету.
Иль им считать метеорит,
Что вдруг планету разорит?
 
 
Иль будет то посланец ада?
Ждём как ацтеки мы чудес.
Те ждали все Кецалькоатля,****
А к ним как Бог сошел Кортес.
Не в том ли скрыта тайна Бога
Из «Откровений»? Понемногу
Я прозреваю сквозь года.
Кого же ждали мы всегда?
 
 
Иль он пришел уж незаметно,
Как будто ждали не его?
Не грозным пробужденьем Этны,
Не потопленьем островов.
Освобожденьем от неволи
Был звонкий талер, не его ли
Святоши Дьяволом зовут?
Христос неузнанный – он тут.
 
 
И в отношеньях он насилье
Сменил на пошлый компромисс.
Того ль в молитвах мы просили,
Тому ль в любви своей клялись?
От трона божья одесную
Под музыку, пусть заказную,
Божок торговли заплясал,
И нам плясать с ним предписал.
 
 
Сбывается, все ж, обещанье:
Тут первым стать последний смог,
И благо – духом обнищанье.
Торговли и ремесел бог
Услуги измерять монетой
Нас научил, не дав при этом
Рецепта: как полезным быть
И царство божье заслужить.
 
 
А кто полезней всех на свете?
Кто движет дело и прогресс?
Порой совсем не благодетель,
А оборотливый купец,
Или удачливый барыга,
За жизнь не прочитавший книги,
Который лишь о том мечтал,
Чтоб приумножить капитал.
 
 
Конечно, жалко неумелых,
Дай шанс им, и они смогли б
Свое вести успешно дело
Как каравеллу между глыб.
Но, значит, замысел у Бога —
Отсеять слабых и убогих.
Как прежде он неумолим,
И смысла нет юлить пред ним.
 
 
А что касается свободы,
Бог если самоустранён,
Оставив нас с ней и природой,
То элемент излишний – он
И в философских построеньях,
Да и в попытках объясненья
Того, как наш устроен свет,
А значит в мире бога нет.»
Павел:
«Христос был всё ж идеалистом,
А это значит, как Прокруст
Делить на чистых и нечистых
Людей он будет, даже пусть
Из самых лучших побуждений,
В крови утопит, как наш Ленин
Мир в судный день, таков закон.
Антихриста чем лучше он?
 
 
Ну, если бы распят он не был,
И мир стал жить, ведомый им,
И он не вознесся б на небо,
А правил царствием своим.
Без денег, проповедью только,
Рай этот длился бы недолго,
И род людской бы жизнь влачил,
И вскоре б в нищете почил.
 
 
Порок служить Добру заставил
Антихрист, деньги людям дав,
И эгоизм людской прославил,
На тыс’чу лет царём их став.
Да, может быть, придёт Христос к нам
Когда жизнь наша станет сносной.
Проснётся в людях альтруизм,
И явью станет коммунизм?
 
 
Ну, ведь построен же реальный
На Западе социализм
Без революций социальных
Не развитой феодализм,
Который соц’ализма имя
Носил у нас, людьми другими.
Не коммунизма ли рассвет
Сейчас бесплатный интернет?»
Пётр:
«Намерений благих дорога
Ведёт не в Рай, а прямо в Ад.
И прожектёров тоже много,
Что поделить всё норовят.
Адама Смита мы ругаем,
Как будто, в самом деле, знаем,
Чем деньги в мире заменить
И в чём Добро своё хранить.
 
 
Все ритуалы соблюдают.
Кто в Мекке, кто в святой Земле,
Кто хлеб кошерный поедает,
Кто – с меткой Кришны на челе…
Всех равно смерть серпом срезает.
Бог все грехи заране знает.
Смерть каждый смертный заслужил,
Не важно, как он жизнь прожил.-
 
 
Кто верит в благодать – наивен.
Ведь человек – как таракан.
Он так же гадок и противен,
В бутылку лезет и в стакан.
Он ждёт любви от Бога рьяно,
А тот – как забулдыга пьяный,
За ним, схватив башмак, следит.
Не увернёшься, угодит.
 
 
Какую ж вывел он породу,
Отсеивая простаков?
Проныр, пройдох, хапуг и жмотов?
Венец творения каков?
Смеётся он над благородством,
Как над пороком и уродством,
Над честью, совестью, умом,
Сравняв их с грязью и дерьмом.
 
 
Хитрец бессовестный и злобный,
Венец распутного ума
Червю подобный иль микробу,
Он грязен как земля сама.
Его расчёты злы и гадки,
И нет в нём никакой загадки.
Он – кукла глупая страстей,
Своих желаний и затей.
 
 
И это есть подобье божье?
Иль Бог о нём совсем забыл?
Иль справиться теперь не может
С той силой, что в него вложил.
Жизнь – снежный ком, что вниз стремится.
Она – спектакль без репетиций,
Где случай правит всем простой,
А Бог – лишь зритель пьесы той?»
 
 
И мысль, и жизнь – тьма комбинаций,
Как кристаллический узор,
И будет вечно продолжаться
Безволия и воли спор,
Среди безмолвия – мотивы,
Калейдоскопа переливы,
Всё – только глупая игра,
В которой смысла – ни на гран.
 
 
Наш разум объяснит и звёзды.
И смысл в бессмысленном найдёт,
А тот, кто этот хаос создал,
Как с мышкой кот игру ведёт.
С небес он в этот мир нас бросил
Искать ответы на вопросы.
И как Хайям я убеждён:
На нас проводит опыт он,
 
 
Или заранее всё в мире
Подлунном определено
Творцом пространства и эфира,
И в этом истины зерно.
И всем свои достались роли
Программой данных в жизни лет.
И если есть свобода воли,
То это значит – Бога нет.
 
 
И Пётр продолжил речь лукаво:
Пётр:
«Ты думаешь, я атеист.
И циник, ценящий лишь славу,
Но нет, пред совестью я чист.
Когда угрозе подвергался,
Не раз я тоже убеждался,
Что Бог с небес глядит за мной,
И от судьбы хранит шальной.
 
 
Ну, ведь не вечно, ж, в самом деле,
Решать за нас был должен он.
Теперь, когда мы повзрослели,
Он вновь в творенье погружён.
А мы хотим, чтобы вещая,
Нас опекая, защищая,
Спасая в самый трудный час,
Он вёл по этой жизни нас.
 
 
И даже если Бог – мечтатель,
Далёк он от забот людей,
Жизнь – очень сильно, в результате,
Уходит от благих идей.
О дереве по плоду судят,
И замысел понятен будет,
Когда ты, преданный творцом,
Окажешься в дерьме лицом.
 
 
А если миром управляет
Его противник, без кого
Себе Творец не представляет,
Как смогут оценить его?
Всё лишь в сравненье познаётся,
И выбор людям всем даётся:
В бесплодном поиске блуждать
Или прагматиками стать.
 
 
И хорошо бы все науки
В единую соединить,
Свою судьбу взять крепко в руки,
И будущего выпрясть нить.
Предусмотреть детали стоит,
Всё рассчитать и обустроить,
Заставив нам служить прогресс
И рай земной построить здесь.
 
 
Подумай, Бог нам дал Свободу,
Шанс на успех и на провал.
И есть ли смысл винить природу,
Что банк в игре ты не сорвал!
Он дал нам разума пытливость,
Что толку за несправедливость
Наш мир прекрасный осуждать?
Каких ещё даров нам ждать?
 
 
Иль всё на свете – воля Бога,
Или свободу дал он нам?
Противоречий слишком много,
Не раз ты убеждался сам.
А нам решать судьбу планеты.
Не уклоняйся от ответа.
Я жду решенья твоего:
Свободен ты иль раб его?»
 
 
Но Павел ничему не верил,
На Бога он обижен был,
Но и пророков Люцифера****+
Умом мятежным не любил.
Он с чем-то мог и согласиться,
Но полностью преобразиться,
Идею восприняв, не мог,
Не важно, чёрт за ней иль бог.
 
 
Он понимал, мир яму роет
Себе, хоть нам ещё везёт.
И жертв невиданных не стоит
Всё то, что нам прогресс несёт.
Он говорил, и было ясно,
Что все слова Петра напрасны.
Логических цепей металл
Как мусор Павел разметал:
Павел:
«Не так уж и всесилен разум.
Он сердца не заменит нам.
Он видит, что не видно глазу,
Не видя солнца среди дня.
Порой служить он равно может
Добру и Злу. Они несхожи,
Но часто путает он их
В своих исканиях земных.
 
 
Он ищет средние значенья,
Выводит формул стройных ряд.
Идеи, схемы, обобщенья
Ему о Боге говорят,
Но место Бога занимают,
И Дьявола он принимает
За Бога. Дьявол – идеал,
Что изменяться перестал.
 
 
Нам как наркотик – идеалы,
Без них мы не могли бы жить.
Мы всё святыни охраняли,
Не перестав, отнюдь, грешить.
И ход естественный событий
Нарушили, и судеб нити
В клубок запутанный сплели
И оказались на мели.
 
 
Нет идеала в мире этом.
И непреложных истин нет.