– Так чего же вы теряетесь? Пригласите её танцевать и скажите ей всё.

– Да пытался, – отвечал я, освобождаясь от напряжения и радуясь, что нашлось наконец-то доброе сердце, которому можно открыться. – Не получается. Вокруг неё всегда крутится столько ухажёров… да ещё наш директор!

– Смелее! – тоном заговорщика проговорила Людмила, видимо, скорая на решения так же, как и на действия. – Директор вам не конкурент – он человек семейный. Идите и не обращайте ни на кого внимания. Рискните! Женщины любят смелых мужчин.

– Рискнуть? – повторил я, озадаченный, вдруг ощутив какую-то особенную робость перед всеми женщинами на Земле.

– Ну да, рискните! Чего вам бояться? – Людмила начала тихо смеяться. По-видимому, её идея понравилась ей самой, а моя реакция рассмешила. Но можно ли доверять её словам? «Все брюнетки вредные!» – пришла в голову теперь уже серьёзная мысль.

Я внимательно посмотрел на танцующую с директором Орлову. Она не увидела этого моего взгляда. Я перевёл глаза на свою партнёршу. Да, обе подруги были примерно одних лет, но между тем неизмеримая разница улавливалась во всём. Спортсменка Людмила несомненно была хороша собой, но в красоте Орловой было что-то особенное: более нежное, более благородное, более сильное, выделяющее её из толпы просто красивых женщин. Есть такие лица, которые трудно забыть, увидев однажды. Вера Сергеевна была счастливой обладательницей именно такого лица. И фигуры – гибкой и стройной, с гордо посаженной головой на высокой шее, с красивой линией плеч, несколько тонкой в талии и очень женственной в бёдрах. Все её движения были ровными, плавными и даже какими-то важными, что, несомненно, свидетельствовало о её внутренней силе и уверенности. Но иногда, всего лишь на мгновение, какое-то робкое смирение проскальзывало в её взгляде или жесте, что-то трепещущее и незащищённое, но никого не просящее о защите. И я мог видеть и улавливать эту незащищённость, хоть она и была мне не понятна. Но мне казалось, что Вера Сергеевна понимает, что я улавливаю нюансы в её настроении. Или мне очень хотелось так думать?

Мне всё же удалось пригласить Орлову на следующий медленный танец. Я подошёл, попросил разрешения, она протянула руку, кокетливо блеснув глазами, и поднялась со своего места за столом. Так, рука в руке, мы с ней вышли к самой сцене. И с её стороны это совсем не было похоже на простой жест вежливости. Или мне тоже хотелось думать так?

В танце она послушно следовала моим движениям, позволив мне проявить активность. Я вёл. Она чутко слушалась, подстраиваясь под ритм. Я крепко держал её за талию, крепче, чем было необходимо, прижимая к себе, и ощущал всем телом рельеф её горячего упругого тела. Ростом она была чуть ниже меня, даже на каблуках, но смотрела в глаза прямо и смело, будто ждала каких-то дальнейших действий. А я терялся в догадках – каких? На служебной лестнице она стояла выше меня по должности, хотя в жизни вряд ли была опытнее в отношениях с противоположным полом, – но, возможно, что и опытнее, просто хорошо умела скрывать это. Я ничего не знал о её сердечных делах. Неопределённость такого обстоятельства лишь подстёгивала мой интерес. И я рискнул…

– Вы мне очень нравитесь, Вера Сергеевна, – мягко и тихо прошептали мои губы возле самого её миниатюрного ушка с бриллиантовой серёжкой. – Уже много лет. С первой нашей встречи. Тогда у лифта, помните?..

Она не ответила. Но и не сделала попытки вырваться из моих объятий. Это придало мне уверенности, и я озвучил то, что чувствовал:

– Никакое, даже самое лучшее вино не пьянит меня сегодня так, как всего лишь один ваш взгляд. Вы очень красивая, Вера… а ваши глаза… мне, кажется, я понимаю и чувствую вас, когда вы смотрите на меня.

– Вы очень самоуверенный и опасный человек! – произнесла Орлова почти серьёзно.

– Почему? – Я нисколько не был удивлён. Так мне говорили многие женщины.

– Потому, что опасный.

– А всё-таки?

– Вы пытаетесь читать меня.

– Почему это вас пугает?

– А вы не допускаете ошибок в прочтении?..

Я крепче прижал её к себе:

– Я всё время думаю о вас! Все пять лет. А вы?

Она не ответила, лишь, чуть отстранившись, пытливо посмотрела мне в глаза, будто старалась понять – говорю ли я серьёзно? Я с трудом выдержал этот испытующий взгляд больших зелёных глаз, которые были сейчас очень-очень близко. Музыка смолкла. Мои руки освободили талию партнёрши, но я продолжал смотреть ей в глаза, держа её ладонь в своей. Она первая отвела взгляд и мягко высвободила руку.

– На нас смотрят. Проводите меня, – сказала она, не глядя ни на кого, и направилась к своему месту за столом.

Мне пришлось подчиниться. Сделал я это без всякого удовольствия, потому что не хотел отпускать её сейчас, зная, что последует дальше.

Галантно придвинув Вере Сергеевне стул и кивнув головой внимательно наблюдающей за нами Людмиле, я отправился на своё место, чувствуя спиной всеобщее внимание к своей персоне. От этого было не по себе, но душа моя ликовала – я открылся женщине, которую боготворил!

Теперь Вера Сергеевна, разговаривая с соседями по столу, время от времени смотрела в мою сторону. Когда наши глаза встречались, по моей коже пробегали мурашки, а грудь наполняло приятное тепло. Нет, определённо я сходил с ума по этой женщине!

Я помнил до мелочей первую встречу с Орловой у нас в офисе пять лет назад. Тогда на лестнице у лифта я в упор рассматривал очаровательную незнакомку и думал о том, что её типаж из тех, что мне очень нравятся: яркая, ладно скроенная, с гордой осанкой, узкой талией – она произвела впечатление! Я сразу окрестил её Златовлаской по цвету её волос. Разменяв четвёртый десяток лет и познав отношения примерно со стольким же количеством женщин, помноженным на два, я мог сказать точно, что быть женщиной в наше время – большое искусство. Родиться женщиной – ещё не значит стать ею. В своей жизни я встречал лишь нескольких женщин, которые с первого взгляда производили неизгладимое впечатление на мужчин, ничего особенного при этом не делая, от них просто «пахло» женщиной и всё… эта была из таких. Шестым чувством я ощутил, как незнакомка сквозь тончайшую оправу очков осветила всего меня мгновенным, как фотовспышка, взглядом, который тут же растаял в воздухе. И опустила ресницы. А мне показалось, что погас свет, будто зашло солнце и выключили все лампочки вокруг.

Я любовался молодой женщиной все те несколько коротких минут, пока кабинка лифта поднималась с первого на пятый этаж. Да, незнакомка была необыкновенной. Таких редко встретишь в толпе. Она выбивалась из общей массы не только своей выразительной внешностью, взглядом, пластикой движений, но и какой-то очень мощной аурой женственности, витающей вокруг неё. Может, конечно, не все это замечали. Но для меня всё было очевидным. Украдкой бросая короткие взгляды, я размышлял, почему ещё пять минут назад я даже не догадывался о существовании такой феи и не имел надежды на встречу с ней, и почему же так ко мне несправедлива жизнь? Интересно, как же тебя зовут, красавица? И по какому вопросу судьба привела тебя в наш офис?

Златовласка ответила на мой настойчивый интерес. Когда двери лифта открылись, её стройные ножки отработали всё на сто процентов: под перестук каблучков появилось сексуально-вызывающее виляние бёдер, притягивающая мужской взгляд походка с носка, когда от каблучка вверх по ноге проходит жаркая чувственная волна, излучающая в окружающее пространство терпкие флюиды желания. Мужчины, уловив их, останавливаются на ходу, теряют ориентировку в пространстве и времени, забывают про жён, работу, обязанности и долги. Потому что мужчины любят секс и очень любят женщин, которые неравнодушны к сексу.

Этот обворожительный изгиб её спины я запомнил на всю жизнь. Незнакомка с модной дамской сумочкой у локтя, тряхнув свободно спадающими ниже плеч волосами, не глядя по сторонам, уверенно направилась в сторону отдела кадров. Она двигалась мелкими шагами очень сексуально, слегка покачивая бёдрами, пятку одной ноги занося за носок другой. Обтянутые в меру короткой юбкой бёдра не отпускали моего внимания. Волнующая походка сводила с ума. Опытные обольстительницы знают, что сексапильность – это обещание. Обещать можно словами, взглядами, одеждой, жестами, походкой. Видимо, незнакомка часто пользовалась этими отработанными приёмами, отлично зная, как без слов привлечь внимание мужчин. Условий не так уж много – всего два: во-первых, испытуемый объект или объекты должны находиться в зоне визуальной досягаемости, во-вторых, обольстительница должна быть готовой к встрече.

В данном случае к такой встрече оказался неготовым я.

Победительница гордо шла по коридору, её каблучки отстукивали мягкий ритм, и в том же темпе мои горячие мечты – одна ярче другой – вырываясь из подсознания, жгли мой мозг и сжигали всего меня изнутри. Проводив невозможную женщину глазами до самых дверей отдела кадров, я, озадаченный, почти на грани потери сознания направился в свой отдел, добрался до кулера, набрал полный пластиковый стаканчик воды и жадно припал пересохшими губами к живительной влаге. Одного стакана оказалось мало. Я делал большие торопливые глотки, а в моей голове продолжали отстукивать свой волнующий ритм острые каблучки Златовласки.

По жизни сопротивление женским чарам я считал делом бесполезным и, когда очередная симпатичная стройняшка многозначительно семафорила влюблёнными глазками, моё мужское эго волновалось и противиться не желало. Я, как человек порядочный, взаимно влюблялся в своих воздыхательниц и, пригласив на ужин в ресторан, проводил с очередной пассией ночь или неделю, иногда даже месяц, делая какой-нибудь подарок при расставании. На большее моих душевных сил не хватало. В остальном выручал опыт. Умение не быть в отношениях – это мастерство и ценный подарок для холостяка, работающего в дамском коллективе и не пренебрегающего женским обществом, – такое невероятно – сладостное ощущение свободы, пока не подошёл сезон старческих болезней. И я использовал данное природой время на все сто, чтобы наслаждаться жизнью. И у меня пока ещё это получалось.

Надо сказать, что ко времени знакомства со Златовлаской я был уже достаточно утомлён приключениями, чтобы относиться серьёзно к связям с прелестницами и целенаправленно искать этих связей. Предложения на моём рынке превышали спрос и я, как говорится, читая меню, выбирал только сладкое и не вредящее здоровью. Но природа ещё требовала своё, поэтому моя тренированная фигура при росте в метр восемьдесят два была подтянутой, взгляд уверенным, шутки умными, а при встрече с женщинами лицо становилось добрым и с него почти не сходила тёплая улыбка.

Этими своими качествами я и попытался воспользоваться, поджидая незнакомку у лифта на пятом этаже несколько минут спустя. Со мной творилось что-то странное – я сам хотел снова встретиться с ней, но и побаивался этой встречи, ощущая внутреннюю неуверенность. Убедившись, что интересующая меня особа всё ещё находится в отделе кадров, я прочно занял пост у дверей лифта. Причём моя позиция была беспроигрышной на сто процентов: слева лифт, за спиной лестница – другого пути, чтобы уйти с этого этажа, не было.

Златовласка появилась в коридоре минут через десять. Направившись в мою сторону и заметив меня, она убавила шаг, чуть изменилась в лице, потом её лицо приняло прежнее холодное выражение. Незнакомка подошла к лифту.

– Здравствуйте, ещё раз! – улыбнулся я и зачем-то глупо пошутил: – По-моему, мы с вами уже встречались сегодня?

Златовласка, спрятав надменную улыбку в краях губ, снисходительно посмотрела на меня своими зелёными глазами и длинным красивым пальчиком с ярко накрашенным ногтем очень грациозно надавила кнопку вызова кабины лифта.

– Вам на какой этаж? – невинно поинтересовался я, чувствуя, как под её взглядом жалкие остатки моей уверенности в себе испаряются, словно деревенская лужа под палящим солнцем.

– Мне к вашему генеральному, – неожиданно вежливо произнесла Златовласка голосом, который показался мне чарующей музыкой. – Хотите проводить?

Снова этот снисходительный взгляд и улыбка! Моё «Я» разлетелось в разные стороны, разбившись вдребезги о лёд её надменности.

– Провожу, если скажете мне своё имя, – всё-таки нашёлся я. Выручил многолетний опыт.

– А если не скажу, не проводите?

– Провожу… – простонало в агонии моё холодеющее эго. Определённо, 10:0 – в этой партии вела Златовласка. Никогда ещё в жизни меня так не «переклинивало» с женщинами. Даже в неопытной прыщавой юности.

Мы вошли в открывшиеся двери наконец-то пришедшего на моё счастье спасительного лифта, и я нажал кнопку с цифрой «1».

– Вы к нам работать? – спросил я, потому что молчание выглядело ещё более глупым, чем моё присутствие в лифте, когда кабина поплыла наверх, и теперь с опасением ожидал утвердительного ответа.

– Да. Трудоустраиваюсь… – в закрытом пространстве незнакомка почему-то не смотрела на меня, и от этого мне стало легче дышать.

– Замечательно! – Моё эго выходило из клинической смерти. – И кем вы у нас будете?

– Рабочей лошадкой…

Кабина лифта остановилась.

Незнакомка повернулась и в упор посмотрела мне в глаза:

– И я надеюсь, что у нас с вами сложатся нормальные рабочие отношения. И чтобы вы знали… и скажите остальным… я не нуждаюсь ни в чьих ухаживаниях. Особенно в ваших!

Пока она впрессовывала меня и размазывала по стенке лифта взглядом, двери медленно разошлись. Прямо перед нами была приёмная генерального директора. И я, скосив глаз, благодарил Бога, что в коридоре не оказалось случайных свидетелей моего унижения. Потом зачем-то я двинулся вслед за этой странной молодой женщиной.

Находясь под впечатлением от непонятного мне проявления агрессии, я не сразу покинул коридор и лишь через минуту отошёл от неплотно закрывшейся за Златовлаской двери в приёмную. Поэтому хорошо расслышал, как на вопрос секретарши: «Как о вас доложить?», последовал ответ: «Орлова Вера Сергеевна». Значит, Орлова… умная, красивая, злая и не нуждается ни в чьих ухаживаниях… и за что такая нелюбовь лично ко мне? А может, ко всем мужчинам? И тут же я понял, что обречён «заболеть» этой женщиной.

А ведь долгие годы я жил с уверенностью, что любви нет! Есть симпатия, уважение, страсть, а никакой любви не существует. За любовь, – убеждал я себя, – принимают комплекс душевных переживаний, в основном невротического характера. Помешался – значит, влюбился, – это и есть формула любви. Но неожиданно и без моего желания на многие дни и месяцы образ зеленоглазой блондинки пленил мою волю и сознание, прокладывая в моей голове путь всё новым и новым ярким несбыточным мечтам! Встреча в лифте и минутный разговор с белокурой феей разбудили такое томление души и плоти, каких мне за свои тридцать пять неправедно прожитых лет ещё не приходилось испытывать никогда.

Я стал читать умные книги по психологии, и они подтвердили мою догадку, что любовь мужчины – это не только интимный, но и духовный интерес к женщине. Наконец-то я встретил ту, которой заинтересовался по-настоящему.

Я постарался узнать о ней всё, что было возможно: узнал, что Орлова приезжая, что не замужем, узнал, что она назначена на должность начальника экономического отдела, что у неё хорошие «связи», и что её «рекомендовали» нашему генеральному «с самого верха». На службе я просто придерживался «нормальных рабочих отношений», лишь выбирая моменты для того, чтобы чаще видеть Златовласку. Но при встрече в длинных коридорах офиса или в столовой она отводила глаза, избегая моего взгляда, здороваясь с коллективом, никогда не отвечала на мои приветствия. Я даже подумал, что просто перестал для неё существовать с момента нашей злополучной встречи в лифте.

На корпоративном праздновании Нового года я попытался пригласить её на танец, но Орлова, отказав мне, пошла танцевать с другим. Я не привык к подобному явному игнорированию своей персоны особью женского пола и решил добиваться её, но следующего шанса у меня не оказалось – вокруг Златовласки весь вечер крутились кавалеры и начальники разных мастей.

Не сумев придумать ничего нового, чтобы привлечь внимание высокомерной начальницы, в офисе я старался чаще попадаться ей на глаза, открывал перед ней входную дверь, после приветствия говорил какой-нибудь комплимент, но всё напрасно – для Орловой я оставался пустым местом.

Однажды я засиделся за проверкой квартального отчёта, поэтому пришёл на обед в нашу офисную столовую уже к закрытию. В большом обеденном зале не было ни души, одиноко стояли пустые столики. У раздаточного прилавка я увидел Веру Сергеевну Орлову с подносом в руках. Она выбирала блюда с витрины. Я тоже взял поднос, тихо подошёл и встал у неё за спиной.

– Я буду за вами? – спросил я после вежливого «здравствуйте», хотя вопрос был явно излишним.

Орлова кинула на меня быстрый взгляд, чуть повернув голову, холодно поздоровалась и тут же будто забыла про меня. А меня тянуло к ней, словно большой магнит скрывался где-то у неё внутри. Эту очень сильную тягу я ощутил ещё при первой встрече. А сейчас вдруг захотелось побыть рядом, просто стоять возле этой красивой женщины и говорить, говорить… просто говорить с ней, лишь бы видеть её лицо, улыбку, слышать её голос.

– Знаете, – робко начал я, – а я по вам даже скучаю.

– Надо же! – Орлова резко развернулась ко мне с лукавым выражением на лице. – Красиво врёте. Это не обязательно.

– Почему вру? – я растерялся, чуть не задохнувшись от мысли, что она мне не верит. – Совсем не вру…

– Вот кто бы подумал! Знаю, что вы всем так говорите, Гриднев. И вообще, не подходите ко мне без дела и не пытайтесь флиртовать! Соблюдайте, пожалуйста, дистанцию!

Она меня грубо отшила. Вежливо, но очень грубо. Тогда я окончательно уяснил для себя, что этот орешек мне не по зубам и, почти смирившись, стал собирать её фотографии: скачивал из Интернета, копировал с телефонов коллег и знакомых, выменивал у сотрудников офиса. Я продолжал встречать её в коридорах и на этажах, специально приходил на работу раньше, чтобы увидеть, как она заходит в подъезд – я хотел выбросить её из головы, но думал о ней каждую свободную минуту. Я даже дал себе слово больше никогда не пытался заговорить первым – слишком много жизненных преград стояло между нами. Одна из них – неравное положение на служебной лестнице. Другая – значительная разница в возрасте. Но самая главная – у меня серьёзно болела мать.