Глава 1
Исторические модели

1.1. Статус исторических моделей и концепций.

Для построения проекта Будущего необходим «строительный» материал. Проект строится из идей, мотиваций, идентификаций. Проект Будущего всегда опирается на сгруппированные определенным образом факты истории. Факты отбираются, обрабатываются и истолковываются в соответствии с принятыми моделями. Факты группируются в определенные линии, которые отождествляются с «основными линиями развития» данного общества и тем самым формируются основания для проекта Будущего. Факты и линии Прошлого – исходное сырье для такого проекта.

1.1.1. Исторические и социокультурные модели создаются для решения по меньшей мере трех задач: а) для преодоления противоречий в понимании текущей ситуации; б) для обоснования явного или неявного проекта; в) для обретения инструментов преобразования наличной ситуации.

В первом случае модель выполняет терапевтическую функцию: переживание нестыковок собственных устремлений, внешних воздействий, реальной структуры и некоего идеального образа бытия мучительны, особенно для тех, кто не привык работать с противоречиями. Убедительная модель превращает Мир, в котором действуют невидимые силы, во вполне понятную картину, в которой изготовителю модели отведено удовлетворяющее его место.

Вторая задача манипулятивная – она решается выявлением «исторических закономерностей», ведущих к желаемому Будущему, цепочек событий, которые истолковываются как иллюстрация этих «закономерностей».

О. МИХАЙЛОВА:

«Сильное желание осуществить проект требует привлечения всех возможных и даже невозможных ресурсов. Таким «невозможным» ресурсом может стать и прошлое. И так историческая память, как визия, как видение прошлого, попадает в зависимость от будущего. Без ресурса прошлого и будущее немного весит, но существенным является вопрос их упорядочивания» ^[2].

Г. ПОЧЕПЦОВ:

«История – это тоже коммуникативная технология рассказывания о прошлом так, чтобы настоящее являлось его единственным правильным порождением»^[3].

В. ЦЫМБУРСКИЙ:

«…люди творят свою историю не только благодаря способности принимать решения, но и через интерпретации, приписываемые ими прошлому, настоящему и будущему. Когда мы говорим о зависимости исторических выборов, совершаемых людьми, от прошлого опыта, надо иметь в виду, что над людьми довлеет не какое-то «объективное» прошлое само по себе, а тот смысл, который они этому прошлому приписали, та сюжетика, при посредстве которой его оформили и закрепили в памяти. Люди детерминированы в своих действиях не менее, нежели материальными условиями своего бытия, также и правилами означивания истории, разными возможными программами этого означивания…»^[4].

А. ДУГИН:

«Четвертая Политическая Теория призывает… строить новое прошлое, творить прошлое, с опорой на ясно осознаваемую герменевтическую структуру. Это значит не упразднять смысл, но, релятивизируя, подчас ниспровергая старые смыслы, утверждать и создавать новые»^[5].

Истолкование истории позволяет создать необходимый кадровый ресурс для реализации проекта – для многих людей мотивирующим моментом является участие в осмысленных процессах с гарантированным успехом.

Говоря об историческом процессе, закономерностях развития и упадка этносов, культур и цивилизаций, не следует забывать, что речь идет о системах, гораздо более сложных, нежели используемая нами мыслительная машина. Поневоле приходится выделять из общего фона исследуемого объекта отдельные факторы-фигуры, и создается впечатление, что склеенная из них система-модель отражает анализируемую реальность.

Однако ни одна из создаваемых нами моделей не может адекватно описать исторические явления и закономерности – их просто невозможно спроецировать непротиворечивым образом на существующие средства мышления в силу несоизмеримости масштабов исторического процесса и ограниченных средств анализа и моделирования.

ПИТИРИМ СОРОКИН:

«Все существующие теории этого рода несут в лучшем случае знание нескольких разбросанных «частиц» всей социокультурной совокупности, не раскрывая нам многого об их взаимных отношениях, их месте в общей совокупности или об этой совокупности в целом. Такое знание явно недостаточно и вполне ограничено. Оно напоминает знание некоторых несобранных кусков детского конструктора. Загадка остается нерешенной, несмотря на знание ее частей»^[6].

Тем не менее модели строятся и успешно используются для решения третьей задачи – ведь модель, помимо того, что она создает иллюзию понимания исторических феноменов, многократно превосходящих по своей сложности самого исследователя, еще и включает в себя управленческий аспект: модель выделяет точки воздействия на реальную систему (игнорируя при этом другие управляющие «входы в систему»), формирует инструменты управления текущей реальностью и дает возможность получить реальный результат.

Если модель становится общепринятой, то на какое-то время проигнорированные «входы» уходят в тень и модель становится пригодной для решения оперативных задач (и управленческих, и пропагандистских), при этом тот, кто использует «теневые» точки воздействия, получает определенное преимущество – его действия незаметны. Отбором управляемых характеристик руководит явная или неявная цель и, выбирая аналитическую модель, следует отдавать себе отчет в том, какие цели ставятся по отношению к системе.

Если целью является сохранение стабильности, то выделяются факторы ее поддержания, постоянные характеристики, которые можно обнаружить в ее истории; если аналитика проводится в контексте развития или выживания, то выделяются именно эти линии; если аналитика призвана ускорить разложение и гибель, то отбираются модели, позволяющие выявить механизмы, ограничивающие время жизни исторического образования. Собственно, это один из способов управления сознанием политических и культурных элит: выделение одного из аспектов, истолкование его как главного и единственного и тем самым превращение его в доминанту. Последующая работа с доминантой, ее дифференциация и развитие ведут к тому, что модель подменяет собой моделируемую сущность и на какое-то время становится фактором управления – все, что ей противоречит, вытесняется в фон.

Историческая аналитика всегда направлена на конструирование будущего и поэтому избираемая модель не только истолковывает историю, выделяя структуры и закономерности, но и отбирает элементы и операции для последующего конструирования. Из прошлого выбираются те элементы, которые станут строительным материалом будущего. Проект по отношению к прошлому всегда конструктивен: прошлое не обнаруживается, а создается. Создается не в фантазиях, а опираясь на специально выделенные исторические линии, которые нужно преобразовать в исходный проектный материал. Претендовать на то, что можно достичь понимания сложнейшей цивилизационной системы (в том числе и ее прошлой истории), используя простые мыслительные средства, наивно. Еще наивнее полагать, что цивилизационный проект может быть выстроен как проект простой технической системы, где можно рассчитать каждый последующий шаг. Цивилизационный проект выращивается как живое существо со всеми его неожиданными трансформациями. Можно создать зародыш, но невозможно предсказать его окончательную взрослую форму.

Модель должна повысить вероятность наступления именно этого, желательного для аналитика, будущего, извлечь из истории неявные и часто не связанные между собой аспекты и, объединив их в тенденцию, ведущую к желаемому результату, превратить сконструированную тенденцию в проект, подлежащий реализации. Если все современные модели обещают скорую гибель системе, которую мы хотим сохранить (а в нашем случае речь идет о России), то становится необходимым извлечение из цивилизационного фона тех составляющих, которые были проигнорированы моделями, предвещающими гибель, но которые могут стать основой конструирования приемлемых для нас процессов. Эти составляющие нужно обнаружить, объединить и превратить в эффективно работающие факторы. Искусство такой работы заключается в том, чтобы выделять реальные, хотя и скрытые, исторические характеристики, а не придумывать их за письменным столом.

1.1.2. Понимание не обязательно влечет за собой действие. Но действие в неявном виде уже содержится в понимании. Прагматическое назначение модели – формирование более или менее эффективных каналов воздействия. Модель создает «сито», через которое «просеивается» текущая информация. Этим «ситом» определяются инструменты для решения задачи

Интерпретацию истории следует понимать как часть реализации некоторого Большого проекта. Еще раз подчеркнем, такой проект нельзя придумать, его составляющие можно только выделить из реальной истории. Только тогда он становится действенной силой, опирающейся на всю мощь предшествовавшего исторического потока. Напомним слова Оруэлла: «Тот, кто держит под контролем прошлое, тот держит под контролем и будущее».

Модели задают язык описания реальности, в котором формулируются существующие реальности и действия по отношению к ним. Но модель создается с помощью ограниченных мыслительных средств и для того, чтобы модель выделилась как нечто значимое, она должна отвергнуть все остальное:

«…если что-либо делается присутствующим, то что-то иное, не соотносимое с ним делается отсутствующим, выталкивается из поля видимости: присутствие невозможно без отсутствия»^[7].

Модель откликается либо на текущую острую проблему, либо на хроническую глобальную:

«…нам предстоит выбирать между различными реалиями по степени их желаемости. Мир всегда может быть другим… Если реальности создаются по-разному, тогда… важным становится продумывание различных модусов созидания…»^[8].

Обычно (есть и исключения) в изложении концепции скрыты и текущая задача, и перспективная.

Проект сопровождается соответствующей концепцией, а концепция и созданная на ее основе модель выступают в качестве увеличительного стекла, позволяющего резко преувеличить значимость именно этих аспектов развития, именно этих закономерностей, изолировать их от всех остальных, создать средства, усиливающие процессы, выбранные в качестве основных и сглаживающие действие сил, признанных несущественными. На самом деле аспекты действительности, не отраженные в модели, всего лишь уходят в фон и продолжают действовать, оставаясь незамеченными. Настоящее управление историей возможно лишь при: а) учете всех факторов, выявляемых многими существующими (и взаимно противоречивыми) моделями; б) постоянной разработке новых моделей, выделяющих в качестве главных факторов именно те, что в текущей реальности кажутся несущественными. Модели должны быть не статичными, а развивающимися вместе с самой конструируемой реальностью.

Таким образом, у исторических концепций двойственный статус: с одной стороны, рационализация, упрощение или даже «ампутация» того участка культуры, по отношению к которому возникает концепция, с другой – метафора еще не сбывшегося, проекция малоосознаваемого Иного на плоскость якобы «понимаемого» настоящего. Работая с концепцией, нужно понимать, что она отражает и что предвещает. Концепция – инструмент управления Настоящим. Это ее рациональная часть. Но одновременно она является и искаженным отражением Иного, которое может явиться нам в Будущем, а может и остаться нереализованным, но символически проявленным в культуре, подобно симптому, отражающему вытесненную травму, в психоанализе.

Истинная ценность концепций и моделей заключается в их конструктивном потенциале, в том, как понимание может развернуться в систему действий