5 (18) февраля опубликованный официальный обзор положения дел на Северо-Западном фронте был еще безоблачно спокоен в оценках наступления немцев на участке 10-й армии: «Об этой операции еще нельзя ничего сказать – является ли она главной или побочной с целью оттянуть наши силы с Бзуры. Можно только отметить, что германский Генеральный штаб объявил об отъезде императора Вильгельма в Восточную Пруссию (это скорее похоже на демонстрацию). Наступающие немцы пытаются охватить наши войска с обоих флангов – это новейшая тактика, примененная ф.-д. – Гольцем на маневрах в северном Бранденбурге. Она хороша, если противник остается пассивным и не предпринимает энергичного прорыва неприятельского расположения»²²². Прозрение после настроений января 1915 г. приходило с опозданием. По словам участвовавшего в совещании в Седлеце Н. Н. Янушкевича, там был выяснен «весь ужас катастрофы с 10 армией»²²³.

Складывается впечатление, что командование было склонно винить за это прежде всего второочередные части. Внезапно выяснилось, что на них невозможно положиться, что они плохи по духу и составу и не имеют никакой стойкости²²⁴. «Потери громадные, – писал 5 (18) февраля В. А. Сухомлинову начальник штаба Ставки, – резервисты прямо шли «продавать винтовки за 7 р.»²²⁵. Между тем уже вечером 2 (15) февраля передовые части 31-й германской дивизии, переброшенные на подводах, заняли Сопоцкин, захватив там обозы 26-го армейского корпуса. Немногочисленный конвой не мог сдержать немецкую пехоту и быстро ретировался. На следующий день местечко было уже прочно занято, а 4 (17) февраля противник начал занимать Сопоцкинские позиции. Ставка и штаб Н. В. Рузского не знали и этого, а положение в этом районе вообще не обсуждалось в Седлеце²²⁶.

4 (17) февраля немцы даже провели атаку на передовые форты Гродненской крепости, но она была отбита. Противник вынужден был отойти, его попытка не принесла результата²²⁷. 16 февраля в Гродно прибыла головная дивизия 15-го корпуса, так что опасное для крепости положение было ликвидировано²²⁸. Появление здесь тяжелой артиллерии и энергия немецкой атаки заставили командование 10-й армии сосредоточиться прежде всего на обороне. Прибывающие части 15-го корпуса занимали позиции на фортах крепости²²⁹. Поскольку корпус был составлен из новобранцев, на него смотрели как на второочередную часть и особенно не рассчитывали использовать в наступлении²³⁰. 5 (18) февраля вся 31-я дивизия прошла через Сопоцкин, и ее авангарды заняли позиции севернее русских укреплений. Теперь уже выходы из всех дорог, ведущих из Августовских лесов к Гродно, были перекрыты противником²³¹.

А 20-й корпус по-прежнему шел на Сопоцкин обычным маршем. Помня приказ Н. В. Рузского о сохранении обозов, П. И. Булгаков поставил их впереди. На узкой лесной дороге возникали бесконечные пробки²³², но впереди войска ждала еще одна преграда. «Перед нами, – вспоминал один из офицеров, – сверкнула узкая водная лента. Это – Августовский канал, соединяющий Неман с Вислой. Подтягиваемся к переправе через Августовский канал. Постоянный мост разобран и уничтожен, на его месте зияет пустой пролет. Остались по сторонам только въездные арки с красивыми белыми колоннами. Рядом наши саперы только что закончили временный. По нему безостановочно проходят колонны нашего корпуса»²³³.

Это был единственный мост. Ускорить движение, например навести еще одну переправу через канал, не представлялось возможным, так как большая часть оставшихся в строю войск, включая саперов, прикрывала транспортные колонны. Предпочитая действовать бригадами, а не дивизиями, командир корпуса и его штаб стали управлять напрямую бригадными командирами, перемешивали части, создавая в результате импровизированные отряды и все больший беспорядок. Дивизионные командиры и их штабы были фактически устранены от управления своими подчиненными²³⁴. Вечером 4 (17) февраля штаб корпуса узнал о занятии противником Сопоцкинских позиций. Корпус был растянут в колонну на 25 верст, а авангард П. И. Булгакова отделяло от немцев 10 верст. Для сосредоточения и последующей атаки при самых благоприятных условиях требовалось не менее одного дня, но колонну преследовали немцы.

Утром 5 (18) февраля корпус продолжил движение²³⁵. По приказу П. И. Булгакова оно должно было осуществляться без остановок, что уже являлось неосуществимым. Управление было разрушено самим командиром корпуса, превратившим его в смешанные отряды, кроме того, сказывалась усталость от тяжелейших условий марша. Младшие начальники вынуждены были делать остановки, сообразуясь с положением дел и состоянием своих подчиненных. Несмотря на запрещение разводить огонь, каждая остановка корпуса выдавала себя дымом многочисленных костров – люди использовали каждую возможность для того, чтобы согреться. «Официально костры запрещались, – вспоминал офицер штаба 53-й дивизии, – неофициально не хватало человеческих сил запрещать людям пригреться хотя на несколько минут»²³⁶.

«Эти привалы, – отметил в своем дневнике генерал И. А. Хольмсен, – были необходимы еще и для того, чтобы дать людям возможность напиться воды, которая получалась лишь путем разведения огня для согревания снега в манерках. Лошади жадно ели снег и глотали кору на деревьях и хвою с веток. Голодными шли и люди, из коих многие со времени 10 февраля всего один раз получили горячую пищу. Они шли в постоянно мокром платье и обуви, усталые до упаду, уже девятые сутки на ногах, ночь за ночью, день за днем, в снежные бури и в зимнюю стужу, без крова по ночам или во время остановок, т. е. без возможности отогреться в тех немногих убогих деревушках, которые попадались по пути и в которых решительно все было съедено при предыдущих, до нашей операции, прохождениях войск. Жители, почти все без исключения, пооставляли свои дома и ушли в лес, где прятали свои оставшиеся скудные припасы. Надо признаться, в обозах было мало порядка, и организации всего движения не чувствовалось. Все перемешалось, чего, вероятно, не произошло бы, если бы дивизии не были дезорганизованы крайне неудачными распоряжениями комкора»²³⁷.

Операция по выходу из окружения 18–20 февраля свелась к движению по единственной дороге и последовательному проламыванию бреши в направлении на Сопоцкин²³⁸. Корпус в это время слабо управлялся: приказы его командира передавались только устно и часто не доходили до младших командиров, что сказывалось уже не только на организации движения, но и боя, распадавшегося на отдельные поединки русских отрядов с немцами²³⁹. Вся масса русских войск сохраняла еще дисциплину и полностью подчинялась приказам командиров, признаков паники не было. Солдаты и офицеры в боях проявляли стойкость и продолжали храбро сражаться²⁴⁰.

За 10 дней отступления в тяжелейших условиях, практически не получая пищи, люди дошли до пределов истощения и теперь вынуждены были снова и снова идти в атаки. Положение усложнялось еще и тем, что уже к 6 (19) февраля запас патронов и снарядов в корпусе подходил к концу, а потери довели состав многих рот до 40 человек²⁴¹. К 19 февраля в 27-й пехотной дивизии в строю было не более 1 тыс. человек, от 116-го полка остался знаменный взвод, в 113-м и 114-м полках – около 600 человек, в 209-м полку – около 400 человек, их командиры получили смертельные ранения²⁴².

Большая часть корпуса все еще шла по единственному шоссе, превратившемуся в ловушку. 7 (20) февраля его передовые части вышли на опушку леса близ деревни Марковцы, за которой начиналось поле шириной до 2 км. От Гродно их отделяли 15–20 км и так и не занятые нашими войсками укрепления на Сопоцкинских высотах. В результате в роли обороняющихся в русских окопах оказались немцы, в тылу у которых находились передовые форты крепости Гродно²⁴³. 7 (20) февраля выходившие из Августовского леса русские колонны сделали первую попытку прорыва. Они разворачивались под сильным обстрелом артиллерии, а при наступлении подвергались сосредоточенному пулеметному и винтовочному огню из окопов²⁴⁴. Всем стало ясно, что выход к Гродно все же не состоялся. «Полное окружение, – вспоминал участник этого боя. – Наше настроение совсем упало»²⁴⁵.

Русская пехота атаковала практически без поддержки артиллерии. Развернуть и сосредоточить собственные батареи в лесу 20-му корпусу не удалось. Участник боя отмечал: «…немецкие орудия уничтожали наши батареи, как только те осмеливались выехать на какую-либо лужайку. Это была потрясающая картина: передки не успевали отъехать, как немцы, отлично все видевшие с Сопоцкинских высот, в несколько минут превращали в месиво и людей, и лошадей»²⁴⁶. Противник ясно наблюдал опустошающее действие огня своих легких и тяжелых орудий, направленного на поляну, где собирались русские части²⁴⁷. Отсутствие единого командования стало причиной того, что огонь сумевшей выйти на позиции артиллерии к тому же не был централизован. В результате при атаках войска понесли значительные потери и отошли назад в лес²⁴⁸.

В атакующих полках авангарда в строю оставалось по 100–500 штыков, в батареях практически закончились снаряды, запас патронов был на исходе, медикаменты практически отсутствовали²⁴⁹. Бой и стрельба прекратились к полуночи, но кольцо окружения продолжало смыкаться²⁵⁰. Огромное количество раненых было расположено в лесу, никакой помощи им не оказывалось, поскольку даже для самой простой перевязки не было уже средств. Безысходность положения стала очевидной, в ряде полков начали зарывать в землю знамена и денежные ящики²⁵¹. В последний момент П. И. Булгаков, не имевший возможность оказать помощь раненым, отпустил немецких пленных, нуждавшихся в медицинской помощи, с просьбой предоставить такую же возможность и русским. Ответа не последовало²⁵².

На собранном вечером 7 (20) февраля совещании оставшихся в строю старших офицеров П. И. Булгаков не решился принять предложение командира 29-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта А. Н. Розеншильда фон Паулина прорываться ночью, бросив обозы и артиллерию²⁵³. Практически то же предложение было сделано и генералом И. А. Хольмсеном и также отвергнуто командиром корпуса²⁵⁴. Еще накануне вечером его офицеры нашли литовца-проводника, который за награду (тут же было собрано более 100 рублей) согласился вывести русскую пехоту²⁵⁵. Из окружения таким образом прорвались остатки двух полков – около 1500 человек²⁵⁶. Командир 1-й бригады 29-й пехотной дивизии генерал-майор Е. А. Российский, бросив коней и обоз, не стал двигаться по дороге и 8 (21) февраля вывел своих подчиненных через лес и болота к Гродно²⁵⁷. При подходе к Гродно их приняли за атакующих немцев и начали обстреливать, но, к счастью, недоразумение быстро прояснилось²⁵⁸. Однако инициатива Е. А. Российского была нетипичной.

Потеряв связь с Ф. В. Сиверсом, командир корпуса по-прежнему последовательно старался выполнить одно из последних распоряжений командующего армией – спасти парки и обозы, в которых уже не было ни боеприпасов, ни продовольствия²⁵⁹. В семь часов вечера 7 (20) февраля по результатам совещания П. И. Булгаковым был издан последний приказ по корпусу: в полночь с 7 на 8 (с 20 на 21) февраля занять исходные позиции для прорыва на Гродно – за главными силами должны были двигаться артиллерия, парки, патронные двуколки, лазаретные линейки и походные кухни, только остальные повозки разрешалось бросить в лесу. Составление приказа и копирование его начальниками штабов дивизий закончилось уже в сумерки²⁶⁰. Окруженные части получили этот приказ в два часа ночи 8 (21) февраля. К этому времени корпус находился уже в тесном окружении, его арьергард был отрезан от основных сил²⁶¹. Войскам было приказано при движении соблюдать полную тишину, при встрече с противником атаковать молча, без криков «ура», без выстрелов, командиры должны были попытаться довести бой до штыкового удара – сказывался недостаток боеприпасов²⁶².

Для прикрытия был сформирован арьергард под командованием полковника В. Н. фон Дрейера. Ему пришлось начать формировать его практически самостоятельно, собирая отдельные роты и группы солдат. К вечеру удалось собрать 16 рот слабого состава, принадлежавших самым разным полкам корпуса. Арьергарду, кроме того, были приданы 53-я артиллерийская бригада и 20-й мортирный дивизион²⁶³. Боеспособность сохраняли преимущественно прикрывающие и атакующие части, которые вели бой, постепенно перетекавший в их уничтожение. Пехота шла в штыковые атаки и буквально выкашивалась пулеметами. Артиллерия при попытке выехать на открытые позиции для поддержки этих атак сразу же попадала под прицельный огонь немецких батарей²⁶⁴. Центральные колонны постепенно перемешивались с обозами, парками, артиллерией, пленными, теряли организацию и таким образом превращались в слабо контролируемые толпы²⁶⁵.

Гродненское направление германское командование считало потенциально опасным, поскольку немецкие войска фактически стояли тылом к русской крепости²⁶⁶. Не без оснований противник ожидал, что Ф. В. Сиверс попытается помочь отсюда окруженным. Здесь были сосредоточены ланд-верная дивизия, резервная бригада, а затем, по мере того как бои уходили в глубь леса, еще одна пехотная дивизия²⁶⁷. Германское командование вполне осознавало, в каком тяжелом положении окажутся его солдаты в случае, если прорыв окруженных совпадет с вылазкой из Гродно, однако оно решило пойти на риск²⁶⁸. То, чего так опасался штаб П. фон Гинденбурга, так и не произошло. Штаб 10-й армии, поняв, наконец, размеры происходящего, стал перебрасывать 2-й корпус под Гродно в помощь 15-му. К 8 (21) февраля 2-й армейский корпус должен был пешим путем подойти от Белостока, а 15-й – занять позиции на фортах крепости²⁶⁹. Корпуса по-прежнему считались находящимися в резерве Ставки и использовать их вне линии обороны Гродно без санкции Верховного главнокомандующего Ф. В. Сиверс не решился, во всяком случае вовремя²⁷⁰.

Кольцо окружения вокруг отступавших русских войск сжималось. «Наше расположение на правом берегу р. Волкуша у фольв[арка] Млынек, – вспоминал генерал И. А. Хольмсен, – привлекало на себя сосредоточенный огонь 6 тяжелых и 5 легких гаубичных германских батарей с Голынки и Старожнице. Они стреляли, очевидно, по карте, ибо у самого Млынека стало почти невыносимо. К счастью, мы успели до утра перевести артиллерию. У самого фольварка на левом берегу пострадали, главным образом, там оказавшиеся парки и обозы. Но по мере подхода немцы корректировали свой огонь, и наши батареи и пехота начали сильно страдать от огня тяжелой артиллерии, который сосредоточился на площади примерно в квадратную версту нашего расположения. Пехота начала отходить, неся громадные потери, и вскоре она была низведена лишь до слабого прикрытия наших батарей. Общего управления не было. Войска были до такой степени перемешаны, что старшие начальники мало смогли влиять на ход событий в лесу. Патроны были совсем на исходе, как в пехоте, так и в артиллерии. Лесные дороги до того были забиты повозками разного рода, что привозить патроны из парковых повозок стало невозможным. По мере прекращения огня панорамы и замки, а где можно было, и сами орудия бросались в реку. Лошади расстреливались из револьверов, чтобы не увеличить добычи врага. Агония обороны шла медленно, но верно»²⁷¹.

В результате кровопролитных боев основная колонна отступавших после неоднократных попыток прорваться под огнем противника понесла потери до 7 тыс. человек убитыми²⁷². В 10 часов утра 8 (21) февраля 1915 г. остатки основной колонны были вынуждены сложить оружие. В плен попал командир корпуса генерал П. И. Булгаков вместе со своим штабом²⁷³. Отдав пленным офицерам корпуса честь, командовавший немецкими войсками генерал сказал: «Все возможное в человеческих руках вы, господа, сделали: ведь, несмотря на то что вы были окружены (руками он показал полный охват), вы все-таки ринулись в атаку, навстречу смерти! Преклоняюсь, господа русские, перед вашим мужеством!»²⁷⁴.

Вечером 7 (20) февраля в штаб 10-й армии явился раненый боец с известием от командира 20-го корпуса²⁷⁵. Это был 13-летний Михаил Власов, сирота, принятый на службу в 212-й Романовский полк добровольцем. Переодетый в крестьянское платье, он накануне был отправлен П. И. Булгаковым с просьбой об оказании помощи при прорыве из окружения²⁷⁶. Для штаба армии известие о том, что окруженные находятся в непосредственной близости от Гродно, было совершенно неожиданным, и мальчику поначалу не поверили. В штабе Ф. В. Сиверса 20-й корпус считали уже погибшим, так как со 2 (15) февраля не имели с ним связи и уже несколько дней – никакой информации о нем. Густой туман, стоявший в это время, не позволил нескольким русским самолетам подняться в воздух²⁷⁷.

В Ставке уже с 6 (19) февраля корпус также считался погибшим²⁷⁸. 7 (20) февраля Н. Н. Янушкевич сообщал В. А. Сухомлинову: «XX к., очевидно, погиб, хотя и в бою. III Сиб. вышел цел по единицам, но сильно потрепанный. XXVI – хуже. От XX – кое-что из обозов и артиллерии»²⁷⁹. После расспросов в штабе армии убедились в правдивости слов посланника командира корпуса и решили попытаться помочь окруженным. Связи с ними по-прежнему не было, и поэтому скоординировать удар не удалось²⁸⁰. Имевшийся в Гродно 2-й армейский корпус был уже практически полностью разбросан по фортам, из его состава смогли выделить только несколько полков. Из состава прибывающего 15-го армейского корпуса было выделено три полка с 36 орудиями, которые должны были наступать по Сопоцкинской дороге²⁸¹.

В крепость уже подходили части 26-й пехотной дивизии, переброшенной сюда через Варшаву из-под Бзуры²⁸². Фактически это была попытка перейти в наступление из Гродно силами 15-го армейского корпуса до прихода его основной части. Пехота была плохо подготовлена к действиям, ее командиры слабо ориентировались на незнакомой местности²⁸³. За три месяца усиленной подготовки восстановленные после поражения в Восточной Пруссии части были неплохо обучены по стандартам мирного времени, но этого было явно недостаточно. Не только солдатский состав, но и практически полностью офицерский не имел боевого опыта²⁸⁴. Теперь это не замедлило сказаться. Наступавшие шли в плотных рядах, стреляя стоя, атака не была подготовлена артиллерией²⁸⁵. Немцы подпускали атакующих на 200 шагов, после чего открывали интенсивный ружейно-пулеметный и пушечный огонь. Атаки легко отражались с большими потерями для наступавших²⁸⁶, тем более что существенной артиллерийской поддержки они так и не получили²⁸⁷. Немцы насчитали около 8 тыс. убитых у своих окопов²⁸⁸.

Это была героическая, но явно бессмысленная трата сил, а организовать наступление удалось только в 10 часов утра 8 (21) февраля, когда с основными силами 20-го корпуса было уже покончено²⁸⁹