Глава 3, продолжение странных событий, также рассказанное Симкой
Палата № 6

«Я встретил голову гиены

На стройных девичьих плечах.»

Н.Гумилев. «Ужас»

Когда человеку некогда болеть, он не простужается. Обычно я начинаю хлюпать носом от первого сквозняка, потом немедленно распухает горло, краснеют глаза и уже под финал поднимается температура. На этот раз ничего подобного не случилось.

Перед ужином я отнесла Гелии зеркало и обнаружила, что толком поговорить не получится. На соседней койке возлежала, опираясь сразу на две подушки, баба Вера.

– Вишь, перевели меня из одиночки-то, знать, не совсем бабка плоха! – радостно сообщила мне баба Вера, – глядишь, скоро обратно в отделение отпустят. Как там девки-то мои, небось, спрашивали?

Мне сделалось стыдно, про бабы-вериных дочек я и думать забыла за всеми хлопотами.

– Все нормально, они теперь все вместе завтра зайдут, – соврала я и сунула Гелии сверток с зеркалом.

Она крепко стиснула мне запястье и спрятала зеркало под одеяло.

– Спасибо, Сим – ка. Все было нормально? Никого не встретила?

– Внизу какой – то тип рвался в больницу, охранник его прогнал.

Потом он двинул в соседний корпус, где диспансер. – я понизила голос, – похоже, они не знают точно, где искать. Что теперь?

– Надо уходить, – шепнула Гелия одними губами. – завтра ночью…

– Эй, эй, девки, чего это вы там шепчетесь, а? Небось, все про женихов болтаете? – громко возмутилась баба Вера.

Гелия, в отличие от меня, собой владела отлично. Она улыбнулась настырной старухе так лучезарно, словно позировала для обложки глянцевого журнала. Зубы у нее безупречные, просто жемчужные, и улыбка вышла не хуже голливудовской.

– Ну конечно, про женихов, бабушка. Вы же никому не скажете, правда? Нельзя говорить заранее, судьбу спугнуть можно. – она умоляюще вскинула брови и прижала палец к губам.

– Да кому мне говорить, милыи! – баба Вера махнула рукой, – а судьба что, судьбу и приманить можно! Я молодая-то, глупая была, вроде вас, сперва с Колькой гуляла, красивый был, как цыган, кудрявый! Но злой! Сидим мы с ним, бывало, а он ни с того, ни с сего, как даст мне под дых! Да…

Глаза бабы Веры затуманились. Гелия сжала мне руку.

– Завтра. Меня обещали положить в твою палату, толстый врач сказал. Выбери место, где никого не будет, с окном…

– Да… замучил меня Колька-то! Так что, как Ванька Кобозев завздыхал, я долго не думала, сразу за него пошла! А ты говоришь – судьба!

Я ушла, а баба Вера все говорила и говорила… обычно она отрывается на дочках, но сегодня у нее этой возможности не случилось. Бедняжка Гелия. Впрочем, не все так плохо – по крайней мере, в присутствии бабы Веры ОНИ вряд ли рискнут ночью напасть на Гелию. После истории с чертом в окошке старуха враз поднимет такой крик, что сбежится половина больницы!

И все – таки, кто такие ОНИ? Зачем гонятся за Гелией? Если б не баба Вера, я узнала бы это прямо сейчас, а теперь… Как будто начала читать неизвестную книгу, а на самом интересном месте вдруг не хватает страницы.

Я тряхнула головой и решила лучше подумать конструктивно. Гелия просила выбрать подходящее окно. Интересно, зачем – неужели за ней прилетит крылатая зверюга, вроде тех, что я видела сквозь стекло? Вот было бы здорово! Понятно, что для такой операции надо выбрать уединенное место – иначе нарвемся еще на кого – нибудь, вроде бабы Веры.

Я задумчиво прогулялась по коридору, заглянула в пару палат. Нет, ничего не годится. Летом, говорят, бывают пустые палаты, а сейчас наплыв пациентов. Все хотят лечиться именно в плохую погоду, даже пенсионеры – сердечники. Ординаторская не подходит тем более, туалет…как выяснилось, тоже небезопасен. Рекреация, где стоит холодильник? А вдруг кто пройдет по коридору?

И тут…меня, что называется, осенило. Я поняла, где существует искомое окно! Палата № 6, ВИП – номер! В нее кладут состоятельных пациентов за дополнительную плату. Там собственный телевизор и туалет, дверь запирается, как в гостиничном номере. Нужно только стащить ключ.

В первую минуту я испугалась – если за этим делом засекут…. Просто не знаю, что со мной сделают. Из больницы, конечно, не выкинут, не имеют права, но что заведующая все так не оставит – и к гадалке ходить не надо.

Заведующую нашим отделением я боюсь с первого дня знакомства – при том, что ничего плохого она мне сроду не сделала. Но у Варвары Александровны рост и осанка английской классной дамы, а лицо и голос – снежной королевы. Она меня натурально замораживает, в ее присутствии я сразу цепенею, как кролик перед удавом.

Трусливо прокравшись мимо кабинета Варвары Александровны, я запустила нос в ординаторскую. Где же может храниться ключ… стол, холодильник…может, вон в том шкафчике?

– Серафима, тебе кого? – окликнула меня медсестра Галя, она сидела на диванчике, не видном из-за приоткрытой двери. Вот невезуха!

– А…это самое… таблетку попросить, можно? А то у меня бессонница, сегодня всю ночь промаялась, – соврала я.

У Гали хорошее лицо и веселые глаза, она, пожалуй, даже могла бы мне помочь… но Галя в отделении недавно, только после училища и поэтому страшно важничает. Изображает из себя строгую взрослую. Нет, не поможет мне Галя.

– Я тебе, конечно, дам сейчас димедрол, но Варваре Александровне сообщу. Если есть необходимость, снотворное назначает лечащий врач! – сдвинув бровки, заявила Галя. – Кстати, Серафима, тебе все равно мимо идти – занеси эти банки в пятую палату, больным Ковченко и Чугрееву. Скажи, что им завтра анализы сдать надо.

Я прикрыла дверь ординаторской. Придется наведаться сюда еще раз. Ночью здесь наверняка кто-то будет, значит… остается только утро. Сестры разойдутся ставить капельницы, и в течение минут десяти ординаторская останется пустой. За это время я должна найти ключ.

В пятой палате оказался только больной Чугреев, он грустно сидел на кровати и мне обрадовался.

Дядю Пашу я знаю сто лет. Мы с ним оба – хроники, оба регулярно лежим в отделении, только он начал этот славный путь лет на десять раньше, чем я закончила школу.

Дядя Паша – бывший игрок. Не какой – то там «жучок», тасующий крапленые колоды и «разводящий» доверчивых партнеров, ни в коем случае! Дядя Паша человек честный, игра для него – истинная страсть. Он даже женат не был по этой причине.

– Понимаешь, Серафима, – втолковывал он мне однажды, – я когда карты в руки беру, не то что королем – президентом Америки себя ощущаю! Мне в чужие карты заглядывать не нужно – я по тому, как у человека пальцы дрожат, все вижу! Эх! Бывало, ночи напролет «пульку расписывали», по двое суток из квартиры не вылазили! Разве женщина, какая б она ни была, такое примет – чтобы муж днями пропадал. А если и согласится, так начнет денег требовать, чтоб выигрывал непременно. А я, Серафима, фортуну уважаю, и сроду в игре не мухлевал!

Кончилось дело тем, что дядя Паша «надсадил» себе сердце на почве неуемного азарта. После первого инфаркта врачи рекомендовали срочно умерить игровую активность, но было поздно. Пришлось оставить не только карты, но и домино – после повторного приступа, теперь дядя Паша лишь изредка позволяет себе шахматы.

– Сунь эти банки на подоконник, Серафима. Сыграть не хочешь? В «морской бой»?

Обычно я стараюсь не обижать дядю Пашу, но сегодня у меня не было сил вылавливать на клеточном «море» рисованные корабли.

– Не могу, голова что-то болит. Дядя Паша, рядом с вами, в 6 – ю, положили кого? Вроде, утром пустая стояла?

– Не видал, чтоб отпирали. Кажись, пустая. А тебе зачем?

– Так. – я вздохнула, – Не знаете, где от нее ключ хранится? В ординаторской?

– Бери выше – заведующая при себе держит. Так сыграем, нет?

Я уныло мотнула головой. Мой замечательный план рухнул, не успев толком родиться.

– Не хочется. Пойду я. Не забудьте насчет анализа, соседу скажите. Ага?

– Ага. Слышь, Серафима, – сказал мне в спину дядя Паша, – тебе непременно 6-я палата нужна?

– Что?

– Я говорю, другая комната не пойдет? Бывшая сушилка?

Он пошарил в тумбочке и вытащил довольно большой ключ с деревянной биркой. Я смотрела, выпучив глаза.

– Ну, чего уставилась, дядю Пашу обмануть вздумала? Эх, девки, нет на вас угомона! Одни шашни на уме! Додумалась, к заведующей лезть собралась. Бери ключ! – прикрикнул дядя Паша, – Но гляди у меня, ежели чего… он хоть жениться- то обещает?

– Чего?

Я хотела сказать, что он ошибается, и вообще думает черт знает что… но открылась дверь и вошел сосед, как его… а, больной Ковченко. Объясняться в его присутствии было никак невозможно.

У себя в палате я немного попереживала по этому поводу, но, поразмыслив, решила пока ничего не говорить дяде Паше. Если он думает, что ключ нужен лично мне для свидания – так даже лучше. Как бы я ему объясняла про пернатых львов? А так – имею я право на личную жизнь или не имею? Может, здесь судьба решается, а я застряла в этом проклятом отделении и вся моя будущая жизнь из-за того рухнет! Нет, хороший человек дядя Паша, понимающий … спереть ключ из кабинета заведующей было бы слишком трудно…. – с этой утешительной мыслью я заснула.

Утром дверь в палату распахнулась и…

– Принимай соседку, Серафима! – весело объявил Анатолий Францевич. С больничной каталки мне улыбалась Гелия. Значит, ее все – таки перевели, ура!

Анатолий Францевич могучей рукой подтолкнул каталку к свободной кровати и легко, как перышко, переложил Гелию на новое место. Вот что значит мужская сила и большой рост! Когда лежачих больных перетаскивают медсестры и санитарки, это зрелище не для слабонервных.

– Итак, красавицы, извольте выслушать рекомендации – Анатолий Францевич строго погрозил похожим на сардельку пальцем. Даже удивительно, как он может такими лапищами творить чудеса медицины, они больше подошли бы лесорубу или каменщику.

– Гелия – с постели не вставать! Сидеть на подушках можно, но недолго, тихий час соблюдать – не читать, не разговаривать, если не спится – просто спокойно полежать. Серафима – ты человек опытный, знаешь, что это серьезно – на твою ответственность!

– Конечно, Анатолий Францевич. – пробормотала я.

На сердце внезапно заскребли кошки. Францевич думает, что мне можно верить, а я… вдруг Гелии действительно нельзя вставать? И что наш доктор скажет завтра утром, обнаружив, что она бесследно исчезла? И что я ему совру?

– Сим – ка, не переживай, – негромко сказала Гелия, когда завреанимации прикрыл за собой дверь. – если все получится, завтра утром он будет думать, что я уже выписалась. А за меня не бойся, у нас умеют исцелять и не такие раны.

С появлением в палате Гелии скучный больничный день сразу переменился. Пусть даже нам не удалось сразу поговорить о важном, потому что Елена Прекрасная нахально прислушивалась к разговору. Я только шепнула Гелии, что все готово. Она улыбнулась, и мы заговорили о всяких пустяках. За окном с утра шумел ветер, и я вспомнила, как этим летом впервые побывала на море. Над Балтикой ветер дует часто, гораздо чаще, чем светит солнышко.

– Интересно… а у нас над морем, если солнце, все равно ветер дует. Есть даже такое место, Котел Ветров называется, там чуть не каждый час погода меняется. Опасные места, но красивые. Волны, знаешь, густо-синие, лиловые даже, а на горизонте, далеко-далеко, снежные горы, как будто парят в воздухе. Подножий не видно, только вершины сверкают.

У меня почему – то перехватило горло. Наверное, и у нас на земле есть похожие места, но я их вряд ли когда увижу.

– Симочка, вы не забыли, что Анатолий Францевич сказал? Не отвлекайте девушку своими разговорами, ей нужно отдыхать. Гелию – я правильно запомнила? Вы, Гелия, имейте в виду – к Симочке у нас редко приходят, так что вы поосторожней. Иначе она вас замучает разговорами!

Медовый голос Елены Прекрасной застал меня совершенно врасплох. Ну да, ко мне практически не приходят. Тетка перебралась к мужу-фермеру в деревню, сестра Ольга замужем в Германии, а университетские подруги как-то рассеялись. Новых, в редакции, я пока не завела, я не очень контактный человек. Навещает меня только Кашка. Ничего особенного, но мне вдруг захотелось заплакать.

Как сквозь вату, долетел ответ Гелии.

– Я понимаю. А зато к вам часто приходят, правда ведь? Тот молодой человек, с которым вы вчера на лестнице обнимались, он, наверное, ваш внук? Очень симпатичный, я бы хотела с таким познакомиться.

Я с изумлением наблюдала, как меняется лицо Елены. Что это с ней, неужели судороги?

Елена глотнула воздух и с трудом улыбнулась.

– Это мой очень хороший знакомый. Не думаю, чтобы он согласился общаться с девицами вашего возраста и интеллекта.

– Надо же! – весело воскликнула Гелия, – А мне показалась, он для вас молодоват. Впрочем, всякое бывает, сердцу не прикажешь. Сим – ка, хочешь, я расскажу тебе про море еще?

Елена покрылась пестрыми пятнами и пулей вылетела в коридор.

– Ничего себе, Гелия! Как ты ее! Но постой, ты же не могла ее видеть на лестнице, ты же из бокса не выходила?!

– Ты так думаешь? Гляди! – Гелия взяла с тумбочки зеркало в красной оправе, то самое, купленное мной лично вчера. – да загляни же в него, что видишь?

Я послушалась. Зеркало, как ему и полагалось, отразило мою собственную недоуменную физиономию. Волосы копной, кожа бледная, на носу дурацкие веснушки. Я несколько раз пыталась их свести, половину стипендии тратила на всякие кремы и результат – ноль.

– Неправильно смотришь. Подумай о ком – нибудь. Представь его, ну?

– Кого представить?

– Да кого хочешь. Можешь толстого врача, можешь бабу Веру. Или нет, представь человека, которого я не знаю, это будет интересней.

С полминуты я еще созерцала в зеркале себя, но потом… черты лица дрогнули, смазались, будто кто-то пытался стереть их резинкой. Шевелюра на глазах укорачивалась, а брови, наоборот, густели, плечи раздвинулись, нос утратил противные веснушки, горбинку и вытянулся…

– Да это же Кашка!

Из зазеркального мира на меня смотрел мой друг Гвоздецкий. Вернее, не на меня – Кашка рассеянно таращился во что-то, мне невидимое. Задумчиво поскреб указательным пальцем бровь и застучал по клавиатуре. Ага, значит, на монитор смотрит. Небось, очередную нетленку ваяет. Интересно, он дома или в редакции?

Изображение чуть сместилось, и я увидела знакомые стены Кашкиной квартиры.

Гелия осторожно вынула зеркало у меня из рук.

– Достаточно, Сим – ка. Больше не будем его использовать, иначе кестовцы нас засекут. Если по уму, его вообще не стоило сейчас открывать, но я хотела убедиться, что у меня получилось.

– Ты заколдовала зеркало! Зачем?

– Понимаешь, Сим – ка… вообще, это тайна, но ты помогаешь мне, ты мой друг, и я скажу тебе, что можно. Это – обманное зеркало. Настоящее – здесь, в сумке.

– Не понимаю.

– Все просто. В нашем мире, в Пятизерье, есть замок Кест. На море Демаж, на острове, там живут Дикие маги.

– Это как – дикие? А бывают, что ли домашние маги?

– Какие – какие?

– Ну, домашние, ручные то есть?

– Нет, конечно. Ручные маги – вот выдумала, маги – они сами по себе, попробовал бы кто ими командовать! Это хуже, чем пожелать доброго утра василиску! Дикие – потому что в университетах не учились, колдуют, как попало, правил не соблюдают, ни одной из восьми общеизвестных школ магии не признают.

– Обалдеть можно! Университеты, восемь школ магии, Василиски … Вот бы где поучиться. А Василиски – это которые прекрасные, или премудрые?

– Говорят, что пре… – Гелия уставилась на меня, как на чудо, – ты что, видела живого василиска? И… ты не окаменела?

– Вроде нет, – я машинально оглядела сама себя, – а при чем тут….ой, какая я глупая! Василиски – ты имеешь в виду змеев, да? А я думала, ты про волшебниц. У нас их в сказках зовут Василисами.

Гелия вздохнула.

– Давай, Сим – ка, я буду рассказывать дальше. А то вернутся твои соседки, и не дадут договорить.

– Извини, постараюсь не перебивать. Только последний вопрос: где ты по-русски говорить выучилась?

У меня давно язык чесался спросить это. Я уже верила Гелии, верила на полную катушку, но вот то, что она говорит по-нашему… свободно, почти без акцента… Это разрушало все сразу! Не бывает такого!

Я даже зажмурилась. Сейчас Гелия усмехнется и скажет: «Прости, Симка, я пошутила. Ловко ты меня раскусила».