Цитаты из книги «Роза»

Похоже, люди и делают вещи, чтобы длиться в будущее, даже когда сами умирают.

Мое чувство безродности было вызвано отречением от своей жизни и семьи. Но отречение никогда не дает полного освобождения.

Когда меня спрашивают, зачем я пишу, я отвечаю, что письмо для меня – это безопасный способ почувствовать себя живой. Когда карандаш касается бумаги, а на экране появляется слово, я чувствую, что существую. Письмо – это тяжелая работа, и письмо имеет свойство исчерпывать свой ресурс. Когда я нахожусь одна и не пишу, я начинаю говорить сама с собой. Я издаю звук, чтобы услышать его и убедиться – я есть. В обоих случаях я произвожу речь.

Иногда я спрашиваю у себя, почему для письма мне нужна фигура извне: мать, отец, Светлана. Почему я не могу написать о себе? Потому что я – это основа отражающей поверхности зеркала. Металлическое напыление. Можно долго всматриваться в изнаночную сторону зеркала и ничего не увидеть кроме мелкой поблескивающей пыли. Я отражаю реальность. Раньше люди верили, что старые зеркала помнят все увиденное. В некотором смысле, так и есть. Я и есть живое зеркало. Я помню все – нежную белую кожу на бабкиной щеке, ее карие глаза под уставшими веками. Я помню облизанные ветром камни на казахстанских горах. Я помню запах старых занавесок в коричневом вагоне поезда Москва – Баку, на котором ехала в Волжский, чтобы встретиться с матерью. Я живу в собственном взгляде, в его касании к материальному миру. Но все, что я помню, мне не принадлежит.

Майя Анджелу пишет, что дом остается в человеке навсегда. Он остается под кожей и в складках ушных раковин. Я не думаю о доме, я думаю о земле.

тотальное узнавание и глубинный страх пустоты, которая объединяла нас. Наверное, поэтому временами я испытывала к ней ненависть, смешанную с завистью. Мне казалось, что она намного свободнее обращается со своей темнотой и позволяет ей завладеть собой. Ее отношения со временем были беспечными, ей не было жалко времени. Я же скупо ревную каждую минуту, отнятую у меня темнотой. Возможно, это моя самая большая ошибка.

Я думаю о людях, как о травах, деревьях и грибах. Я могу увидеть только то, что приподнято над землей, но тихого шепота сообщения корней и проводов мицелия я не смогу увидеть и услышать.

Чего боялась Светлана? Неужели она не боялась смерти, полного своего разрушения, но боялась вылечиться и продолжить свою страшную странную жизнь?

работы бельгийской художницы Берлинде де Брёйкере.

Неужели в мире может быть что-то просто так, для красоты? Неужели мир этих женщин мог дать ребенку представление о чем-то не полезном, том, что не может пригодиться, а есть просто так — чтобы на это смотреть и получать удовольствие. Наверное, думаю я, это и есть невымываемый след Светланы в этом мире. Он остался в ее дочери.