Глава 2. Комната покаяния

Уступы ступеней больно били по ногам, приводя девушку в сознание. Когда Мадлен втащили в зал с высокими потолками, она уже пришла в себя и, несмотря на боль, жажду и усталость, сумела открыть глаза и рассмотреть, что происходит вокруг. Её окружали стены, расписанные сценами из библейских преданий. Всмотревшись в них, девушка с ужасом обнаружила, что каждая из них показывала трагедию человечества. Здесь был и Страшный суд, и адские муки грешников, и пришествие всадников. С потолка на пленницу взирали суровые лица неведомых существ, что жаждали покарать и наказать любого, кто попадётся им в лапы. Это странное место совершенно не походило ни на один собор, ни на одну часовню, что доводилось посещать Мадлен. Здесь всё было пропитано страхом, гневом и неотвратимостью скорых пыток. Высокие своды зала поддерживали несколько широких колонн. Возле одной из них, той, что располагалась в тени, тихо совещались две мужские фигуры. Один из них, невысокий седовласый священник преклонных годов, сложив на животе руки, кивал, вслушиваясь в речи своего собеседника. Второй, высокий мужчина в чёрной сутане, был резок и груб. Его нахмуренные брови лишь сильнее искажали и без того неприятное лицо. Он то и дело, сверкая глазами, бросал короткие хлёсткие взгляды на девушку, стоявшую на коленях. Наконец, первый священник жестом остановил своего собеседника. Развернувшись, он, по-старчески семеня, направился в сторону Мадлен. Подойдя к ней совсем близко, он заговорил. Голос его был тих и едва различим.

– Дитя, ты знаешь, в каких грехах тебя обвиняют?

Мадлен, с трудом приподняв голову, взглянула в лицо священника. – Ведьмовство… – разомкнув пересохшие губы, прошептала она. – Но это ложь. Святой отец, это клевета…

– Это не мне решать, дитя. Теперь твоя судьба в руках Святой инквизиции. – Обернувшись, священник украдкой взглянул на мужчину в чёрной сутане. Недолго помолчав, священник шагнул назад. Перекрестил Мадлен и произнёс:

– По воле Господа да откроется тайна, да будут сожжены грехи и побеждены пороки.

Как только священник отошёл в сторону, напротив Мадлен выросла фигура инквизитора. Он слегка нагнулся вперёд и одним резким движением схватил девушку за подбородок, заставляя поднять взгляд на него.

– Смотри мне в глаза, ведьма, – низко прохрипел он.

Мадлен вздрогнула: в глазах инквизитора читалась чистая, неподдельная ненависть ко всем неугодным.

– Я не ведьма, поверьте… – Едва слышно Мадлен попыталась воззвать к голосу разума этого страшного человека, но своими словами лишь вывела его из себя.

– Молчать, дьявольское отродье! – взревел инквизитор так, что капли его слюны разлетелись в разные стороны. – Тебе не сбить меня с пути, колдунья. Я слишком хорошо знаю все ваши уловки и не верю ни единому твоему слову.

Ещё сильнее, до боли сдавив подбородок Мадлен, инквизитор заговорил вновь, но уже спокойнее. Теперь в его голосе слышалось превосходство. Он словно вёл беседу с мухой, которой уже оторвали крылья и грозились раздавить тяжёлым сапогом.

– Тебя ждёт допрос, по окончании которого я вынесу свой вердикт. Если ты заключила сделку с дьяволом, если запятнала себя колдовством, я узнаю об этом и сделаю всё, чтобы очистить твою душу от скверны, даже если для этого придётся освободить её от бренной греховной плоти.

Произнеся последнюю фразу, инквизитор ухмыльнулся, а Мадлен поняла, что допрос и её слова уже ничего не изменят: приговор ей был вынесен ещё до того, как она оказалась в этих стенах. Теперь же надеяться на справедливость было уже поздно: святая инквизиция не щадила никого, кто попадался в её руки. И Мадлен суждено было стать её следующей жертвой.

Тем временем инквизитор кивнул мужчинам, что некоторое время назад выволокли Мадлен из кареты и притащили в эти стены.

– Ведите ведьму в Комнату Покаяния, сейчас начнётся допрос.

Без лишних вопросов девушку вновь грубо и небрежно подхватили под руки и повели к небольшой двери, что скрывалась в тени одной из колонн. В этот раз Мадлен была в сознании и всеми силами старалась шевелить ногами, чтобы вновь не пришлось оббивать их об острый мрамор. За дверью оказалась узкая винтовая лестница, уходившая глубоко вниз. Места было мало, и одному из сопровождавших её мужчин пришлось встать за спину Мадлен, больно заломив ей руку. Он то и дело подталкивал её вперёд, а она, спотыкаясь, боялась потерять равновесие и скатиться вниз, свернув себе шею. Преодолевая ступени, Мадлен думала лишь об одном: «Неужели именно так закончится моя жизнь? Я с детства бежала от чужих пересудов, пряталась в глухих деревеньках, но в конце концов оказалась там, где мне и предрекали оказаться злые языки». О методах допроса ведьм инквизицией во Франции ходили жуткие, часто не укладывающиеся в голове слухи. Говорили, что женщине, названной ведьмой, повезёт, если она испустит дух в первые минуты мучений. Если же нет, её ждут долгие часы, а то и дни, сотканные из боли и унижения. Сейчас все эти разговоры ожили в памяти Мадлен с новой силой, и мысль о том, чтобы погибнуть, неловко упав с лестницы, уже не казалась столь ужасной. Наконец ступени закончились, и Мадлен потащили вперёд по длинному тёмному коридору. Дышать стало сложнее: здесь, глубоко под землёй, воздуха было мало. Голова начинала кружиться, вдохи становились более частыми и рваными, но это не помогало, и лёгкие так и оставались наполовину сжатыми и сдавленными. Впереди послышались чьи-то хрипы, в воздухе потянуло запахом крови и гнили. Тёмный коридор упирался в массивную деревянную дверь с мощными железными петлями. Один из мужчин, что тащил Мадлен за собой, с силой толкнул дверь плечом. Она отворилась бесшумно. Но стоило ей распахнуться, как из-за неё донёсся протяжный, отчаянный женский стон. Мужчины втолкнули Мадлен внутрь. Помещёние, в котором она оказалась, было огромным. Недалеко от двери стоял простой деревянный стул с тёмными бурыми пятнами. «Следы засохшей крови», – догадалась Мадлен. По обе стороны от стула – тяжёлые железные кандалы, чьи цепи прочно закреплены на кольцах, торчащих в каменном полу. Чуть в стороне стояла небольшая деревянная конторка, на которой лежали чернильница и несколько гусиных перьев. Эта часть помещёния была хорошо освещёна висевшими на стенах факелами. Вторая же, бо́́льшая часть помещёния, была погружена во мрак, из которого доносились чьи-то душераздирающие стоны.

Мадлен подтащили к стулу и, надавив на плечи, заставили сесть, и тотчас сковали её запястья кандалами. Шевелить руками стало сложно: тяжёлые цепи тянули вниз. В эту минуту Мадлен сделалось по-настоящему страшно. Теперь она стала ещё беспомощнее, чем раньше, и даже впервые за долгие годы подумала обратиться к Господу с немой молитвой, прося о заступничестве, но вспомнила, что сейчас находится в руках тех, кто называет себя вершителями ЕГО воли.

Позади раздались тяжёлые шаги, и вскоре в помещёние вошло несколько человек. К конторке, стоявшей в стороне, устремился щуплый молодой послушник. Не поднимая головы, он взялся за перо и приготовился конспектировать ход допроса. У двери, позади Мадлен, расположилось ещё несколько молодых священников. Она не могла видеть их лиц, но слышала тяжёлые вздохи. «Свидетели, – поняла девушка. – Они здесь для того, чтобы подтвердить, что допрос прошёл по всем установленным правилам. На деле же они подтвердят