И еще эта неприспособленность Марины к американской жизни! Роб не представлял, что с заморской женой отношения у них будут родитель – ребенок или ученик – учитель. Марину нужно было учить выписывать чеки, оплачивать счета, водить машину, заказывать пиццу, заполнять бак машины бензином, ориентироваться в супермаркетах, заполнять разные документы и анкеты… Ведь она привыкла общаться на русском, а английский ее был беден, и нужно было еще много терминов и понятий запомнить и научиться применять в жизни. В общем, все это отнимало много времени. Роб чувствовал себя гончаром, который лепит своими руками то ли вазу, то ли горшок, и от того, каким он слепит ее, будет зависеть его дальнейшая жизнь!

Мать Роба, христианка до мозга костей, подарила Марине Библию на русском языке со словами «Все ответы на твои вопросы в этой книге». Но Роб учил Марину несколько иначе: «Все ответы на вопросы живут в Интернете. Но иногда, прежде чем ты найдешь правильный, вполне вероятно, что поимеешь вирус. Поэтому с Интернетом нужно вести себя так же, как и в жизни, – не бояться задавать вопросы и стараться не заразиться».

Глава одиннадцатая
Восторги Антона

Антон, хоть и презирал всех ментов, не мог не отдать должное следовательской хватке и прозорливости. Пусть в душе он называл его не иначе как Следак-Васек, уважение к человеку, который ради авантюры бросил карьеру и махнул за бугор, у него было.

Василий Иванов, устроив еще на родине разгон с препятствиями турагентству, угрожая прикрыть их заведение постоянными комиссиями и инспекторами из налоговой, получил не только визы для Антона и себя, дальновидного! Он выудил адреса и телефоны «своих» русских, у которых первое время можно было остановиться, устроиться на временную работу, пока вор-Антон не свяжется со своим свояком-друганом.

Итак, оказались они в городе Цинциннати, штата Огайо. Антон узнал, что некая русская дамочка Скопцова-Фишер «держит» несколько бизнесов и покрывает русских легалов и нелегалов. Бизнес-виза позволяла Антону, Василию и многим другим находиться в стране Молочных Рек и Кисельных Берегов, получить «личный номер», купить машину и даже открыть счет в банке. Скопцова-Фишер владела отелями и ресторанами фастфуд, а несколько своих домов она сдавала в аренду русским иммигрантам. Женщина раскусила американскую систему, ей выгоднее было платить наличкой под стол, чем оформлять легально людей, оплачивать их страховку и отстегивать деньги в карман государства в пенсионный фонд!

Антону и его приятелям выделили угол в доме, в котором жили еще восемь человек из стран СНГ. Он понял, что так дешевле выжить – вскладчину оплачивать аренду помещения и бытовые счета. Убогая обстановка со сломанными жалюзи, рваными матрасами, ржавыми раскладушками, шелушащимися потолками и дешевыми плакатами с полуголыми улыбающимися дразнилками на стенах. Ни компьютеров, ни русского телевидения, ни телефонов.

И хотя Антон никогда не читал книг типа «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей», у него это получалось автоматически, интуитивно, он мог найти язык с любым. Антон сразу познакомился с жильцами дома, проявил неподдельный интерес к их происхождению и ситуации, и новые соседи его даже накормили. Оказалось, Антон был среди них самым старшим. Ему было тридцать восемь, а все остальные русские иммигранты были пареньками лет двадцати. К нему даже обращаться стали ласково – «Батя».

Василий не стал расшаркиваться и играть в рубаху-парня с незнакомыми ему новыми соседями и отдался богу сна Морфею прямо на стареньком ковролине спальни, укрывшись своей курткой, – нужно было отдохнуть с дороги.

У бизнес-леди Скопцовой-Фишер в распоряжении были фургоны с водителями, которые развозили ее работников по местам: кого в магазин, кого в ресторан, кого в отель. Когда фургон приехал за людьми, Антон с радостью поехал на работу с новыми друзьями.

Первой работой оказался фастфуд ресторан, где делали гамбургеры. Антон никогда не работал на кухне, но ему показали один раз, как заворачивать бургеры, и он все понял. Сложнее было с английским языком. Но новый друг по дому, Игорь, как бы взял шефство над новеньким. Он написал на листке бумаги для Антона крупными буквами английские названия продуктов и их русский перевод. Так, Антон – человек, который в школе учил немецкий, стал делать первые шаги в освоении нового для него языка.

Определенные вещи не просто поражали, а сражали наповал. Американское общество конца девяностых пожирало продукцию их забегаловки в огромных количествах, и даже в десять, одиннадцать, двенадцать часов ночи голодные американцы-толстолобики делали заказы. Антон не понимал, для чего молодая женщина в два ночи могла притащиться в их фастфуд с младенцем на руках, заказать бургер с жареной картошкой, колу и поглотить все это. Что у тебя, дома нет? Ночью надо спать, а не жрать, рыбонька моя толстозадая!

Когда печки для жарки мяса перегревались, включалась сигнализация, верещала и мигала, мол, выключите меня, дайте отдохнуть, сил нет вас, обжор двуногих, обслуживать!

Шли дни, недели, месяцы… Антону сперва нравилось работать в забегаловке. Было много плюсов. Во-первых, разрешено было бесплатно питаться и пить любые газированные напитки, кофе и чай, сколько влезет. Во-вторых, он воровал мясо из морозилки упаковками, тортики, резаные овощи – лук, огурцы, помидорчики. Его товарищи и водитель, у которых на такое не хватало наглости, не пытались сдать его хозяйке заведения ни с потрохами, ни без. Потому как Антон был не дурак и не жмот. Он из ворованных продуктов готовил еду на всех. Бывший колхозник-пастух-мясник не понимал, зачем человеку, который работает в столовке, питаться и тратить деньги на еду в другом общепите? Он что – не русский? Все равно продукты тоннами выбрасывались, это его бесило, как бесит матадор со своей тряпкой и уколами коротких острых пик быка на арене корриды! Уронит, допустим, сотрудник, булочку или кусочек мяса на кухонный пол – в мусорку! Сделают неверный заказ, положат майонез вместо горчицы или лук вместо помидорки, клиент возмутится и вернет сэндвич – в помойку, подайте посетителю новый. Клиент всегда прав! Булочка слегка порвалась? Пережарилось мясо? На свалку! Не свиньям, а так – в небытие! Обидно за Россию-матушку и за голодающих африканских, мексиканских, индийских и прочих детей! Антон хоть книг с газетами не читал, но политически считал себя подкованным: всегда смотрел на родине информативные передачи «Время», «Взгляд» и «Клуб кинопутешественников».

Антон спал всего четыре-пять часов в сутки, вкалывая в своем фастфуде и гостинице, пытаясь как можно быстрее отдать Следаку-Ваську три тысячи долларов и посылая деньги семье. Детей-подростков в возрасте от одиннадцати до восемнадцати лет надо было кормить да одевать. Василий Иванов, хоть и мент, был с честной рожей, и за горло Антона не брал, не требовал сиюсекундного возвращения долга. Это облегчало жизнь.

А работа по уборке гостиницы была тоже нормальной. Без крови и стресса. Ну, унитазы почистить, пропылесосить, постельное белье снять, полотенца повесить чистые определенным образом – Антон все смекнул и добросовестно выполнял. Никакой фантазии и ума не надо. Не сравнить с его махинациями в России. Связей на родине у Антона было побольше, чем у председателя колхоза. Антон находил покупателей, договаривался, сколько, допустим, колхозного мяса, они купят. Потом следил несколько дней, когда сторож делает обход, запоминал и строил планы. Благо, у него лошадь была своя. Приходил Антон к коровнику, открывал двери, привязывал двух коров по разные стороны своей телеги, и уводил из колхоза. В чистом поле он должен был их завалить, освежить, и в заранее приготовленных брезентах везти чистое мясо на встречу с покупателями. Получив рублики, он возвращался к месту разделывания, доставал из телеги лопату, рыл яму и закапывал следы преступления. Вот это физический труд, там надо было попотеть! Вором он себя не считал, скорее – русским находчивым Мюнхгаузеном.

Антону не нужно было высшее образование, чтобы понимать, что если этого не сделает он, то сделают председатель с зоотехником, отвезут скот на мясокомбинат, а деньги приватизируют. Антон понял, что в восьмидесятые годы в России-матушке началась новая эра под девизом «распихать по карманам светлое социалистическое будущее».

О своих колхозных похождениях он вспоминал с улыбкой, убирая американские отели. Находить чаевые ему очень нравилось. Однажды он убирал с Игорем не вакантный, а заселенный номер, куда гость должен был вернуться. Под кроватью лежала металлическая коробка, которую Антон не мог не открыть. Любопытство было сильнее его. В коробке лежали ароматные сухие стебельки с листочками, знакомые до боли. Антон половину отложил себе, в чистый пакетик для гостиничного льда, отмахиваясь от боязливого лепета Игоря.

«Кто кому пойдет жаловаться? Ты мозгами шевелить умеешь, в натуре, или в России оставил? Как ты себе эту картинку представляешь? Подходит гость к клерку в фойе отеля и с уверенно-победоносным раздраженьицем в голосе заявляет, вот, мол, в вашем паскуднейшем заведении мою марихуану уполовинили! Верните мою наркоту, мать вашу, а то я на вас в суд ваш американский подам! Вызывайте полицию, будем разбираться!»

Травку курить Антон любил. Она его расслабляла, особенно если болели от многочасовой работы мышцы и суставы, или, что еще хуже, зубы и десны. А травка помогала убаюкать боли, усыпить переживания за далеких близких, и все становилось ему по барабану!