Глава 2

– Оксан

Я еле раскрыла глаза, услышав голос подружки.

– Мы скоро приедем, лучше вставай.

Сладко потянувшись, пришлось вставать, хотя делать этого не хотелось совсем

– Ты завтракала?

– Нет, может до вагона-ресторана дойдем?

Это было уже второе утро в поезде. Этот самый пресловутый ресторан мы уже посещали, особенно он запомнился не трезвой белокурой тетечкой и щами, в которые забыли положить что-либо иное, кроме томата и лука.

Хотя тетечку можно понять, когда изо дня в день катаешься на поезде в компании темпераментных кавказских мужчин, слишком много соблазнов появляется.

– Давай попробуем, по крайней мере кашу они вряд ли смогут совсем испоганить.

Давно заметила, что не стоит зарекаться от чего бы то ни было в дорогу.

Белокурая нимфа была все так же не трезва и явно еще не спала, оставалось только позавидовать ее здоровью, которое все это выносило.

Кашу мы попросили сделать на молоке и максимум чего ожидали, так это запаха легкой подгорелости.

Хозяйка, конечно, нас не стала разочаровывать и так ожидаемый запах мы почуяли сразу, но поскольку девушкой она все-таки была русской, а наши земляки отличаются широтой души в определенном состоянии сознания, то в наши тарелки она со всей своей генетической щедростью налила столько масла, что каша под ним даже не виднелась.

Так как мы с Юлькой дамы не капризные, то слив излишки в граненый стакан, решили не испытывать судьбу и позавтракать тем, что было.

Через час подтянув свои объёмные чемоданы ближе к выходу, послушав финальные вздрагивание поезда, приютившего нас на целых два дня, поулыбавшись очередным чернооким мужчинам, что помогли нам стащить на перрон весь наш скраб, мы оказались на вокзале города Владикавказ.

Ничего примечательного здесь не было, такие же таксисты, такая же русская речь, ну а смуглых мужчин и женщин и на наших вокзалах не меньше.

Подружка позвонила водителю и вскоре мы уже грузились в машину к традиционно чернявому Роману и покатили в сторону военно-грузинской дороги. Собственно, не смотря на серьезность названия, военной она давно уже не была, а стала только еще одной из главных достопримечательностей этой местности.

Узкая дорожка на две полосы и невероятный обрыв рядом, такой глубокий, что верхушки деревьев в некоторых местах можно было увидеть только высунувшись из окна.

Но было, конечно, красиво, невероятно красиво! Огромные нависающие скалы, небольшие горные речушки с небесно-голубой водой, казалось мы попали на нескончаемую картину какого-то художника. Каждый миллиметр вокруг нас был настолько безупречен, настолько монументален, что не верилось в его реальность, будто б спишь и видишь идеальную картинку.

Ты так растворяешься во всем этом величии и этой красоте, что перестаешь боятся грохнуться где-нибудь на повороте с обрыва, от которого тебя в лучшем случае отделяет заборчик мне, наверное, по колено высотой.

И тут я вспомнила, что мне давно срочно надо в дамскую комнату. Почему было не посетить ее, когда мы подъезжали в поезде, осталось загадкой. Видимо мой мозг такого небольшого размера что, задумавшись о скором выходе на вокзале всю остальную информацию, он уже вместить не мог.

– Рома, а нам далеко еще ехать?

– Что надоел я тебе уже красавица? -лукаво прищурился наш смоляной проводник.

– Нет, что ты с тобою я готова хоть всю жизнь кататься, главное, чтобы по этой самой дороге, – в голос постаралась вложить максимальную веселость, дабы сомнений, что это только шутка у него не осталось

– Ладно так сколько ехать еще?

– Ехать…ехать часа четыре если повезет.

Четыре, я точно не выдержу. Мало того, что в любой момент может начать укачивать от этой гонки на виражах, если при этом удовольствии терпеть еще, точно не выдержу.

– Ром останови, мне где-нибудь у кустов, я оставлю вас ненадолго наедине.

– Кустов? – он хохотнул. – Кустов здесь нет, только деревья, – и кивнул в сторону обрыва, в котором кое-где виднелись их верхушки.

– Тебе какие больше нравятся? – он уже в открытую веселился.

Разделить его радость как-то не получалось. Конечно, никто не виноват, что я такая безголовая. Но, не портить же машину такому милому человеку, особенно, если нам с ним ехать еще минимум четыре часа по совсем не знакомой местности.

– Ладно, уговорил могу обойтись просто закуточком, где можно побыть одной.

– Совсем одной?

– Полностью и без поворотно!

– Ладно, сейчас посмотрим тебе закуточек.

Машина бойко пробежала по дороге еще пару километров, очень долгих, надо сказать на мой вкус и наконец затормозила.

Единственным местом, где можно было расположиться, учитывая мою половую принадлежность была небольшая слегка уходившая в сторону от дороги ниша в скале примерно на метр выше земли. Так как выбирать времени не оставалось, надо было туда еще залезть, не опозорившись на глазах у подружки и водителя, то я, недолго думая уселась на холодный камень подтянула ноги и поднялась в поисках ракурса, с которого меня не смогут лицезреть.

Выяснилось, что на этом уровне ни с какого. Пришлось залезть повыше и пройти дальше вглубь от дороги.

Не самое уютное местечко в мире, но планов там задерживаться у меня не было.

Сделав свое срочное дело, я озадачилась другим вопросом: как оттуда слезть?

Прыгать с это ниши довольно высоко, а прыти горной козочки во мне порядком поубавилось.

И тут произошло то, чего я никак не ожидала: в мой нос и рот уткнулась невозможно вонючая грязная тряпка, а руки крепко держал кто-то очень сильный.

Вращая от ужаса глазами, сделав пару неудачных попыток вырваться и вспомнив, наконец, что у меня есть ноги и для чего они мне даны, если не брыкаться, уж особенно в такой ситуации? Я попробовала двинуть его правой конечностью, но как-то слабо, на левую у меня почему-то надежды было мало. Поэтому, учитывая некоторые стесненные обстоятельства я по возможности попыталась размахнуться вновь правой ногой, вложив в нее весь свой ужас, но в глазах вдруг потемнело. Нога, вроде бы ударив кого-то повисла, и я уснула.

Проснулась толи от тошноты толи от сильной тряски. Вокруг было темно, руки за спиной связаны чем-то тугим и нещадно ныли.

Я попробовала подняться и ударилась лбом о металл. Судя по звукам и запахам вокруг какой-то, умник засунул меня в багажник старой машины и ехал по стиральной доске. Мне казалось в двадцать первом веке, уже нет таких дорог, где так трясет, хотя до этого светлая мысль передвигаться по ним в багажнике мне в голову не приходила.

В туалет мне больше не хотелось и хоть это радовало, не уверенна, что начни я проявлять признаки жизни, мне не придется об этом весьма жалеть.

Дорога была бесконечной, я даже подумала, может мне попался сумасшедший путешественник, решившийся на мировое турне и таким экстремальным способом нашедший себе попутчицу. Я даже попыталась уснуть, раз пошевелиться не предстояло возможным.

Не знаю поспала я или нет, но через некоторое время машина явно остановилась.

Я услышала открывающуюся дверь и шаги. Крышка багажника после некоторого громыхания открылась и меня ослепил яркий свет, а нос учуял, наконец, свежий воздух.

Глазки я на всякий случай закрыла. Две, почему-то опять же вонючих руки, схватили меня как мешок картошки и поставили на ноги. Глаза у меня сами открылись.

Черноволосый, с кустистыми бровями, довольно высокий парень, лет тридцати смотрел на меня ухмыляясь.

Чернявого народу за последние два дня я пересмотрела множество, только глаза у этого были будто высушенные, такие они у рыбы, когда та полежит на бережке пару часиков.

Кто он по национальности, так и не скажешь, наверное, все-таки араб, хотя сейчас модно на них все валить и есть у меня предвзятость в этом вопросе.

Привез он меня, как ни странно, в какой-то город. Я-то ожидала увидеть некий классический аул. Но вокруг были дома хоть и явно потрепанные жизнью, но этажей в пять и гаражи. Народу почти не было, кроме старика, копающегося в помойке. Меня он видел. Что связанную достали и багажника явно тоже. Но похоже, это его совсем не впечатлило, равнодушно мазнув по нам взглядом спокойно продолжил свое увлекательное занятие.

Мой новый знакомый оказался молчуном, сжал мне плечо и повел к дому. Я, собственно, тоже молчала, так как говорить ему все, что наболело у меня за время этой поездки, пока поостереглась.

Мы зашли в обшарпанный подъезд. На стенах надписи красной краской на незнакомом языке. Воняет мочой и чем-то еще не знакомым, судя по амбре исходящему от моего друга в этом подъезде он днюет и ночует и уже насквозь пропитался.

На четвёртом этаже мы остановились перед основательной железной дверью. Чернявый нажал на звонок и дверь нам открыла женщина, полностью укутанная в платок. Видно, было только немолодое лицо, сказав пару непонятных слов, она растворилась в квартире, которая, надо сказать оказалась немаленькой. С лева от двери, кухня, на ней две таких же замотанных женщины что-то, видимо, готовили. Дальше большая комната с сидящими на тонких ковриках мужчинами, к нам они, к моему облегчению не проявили интереса, потом коридор с еще тремя закрытыми дверьми.

Одну из них он открыл и совсем невежливо впихнул меня, не забыв после этого закрыть на ключ.

То, что меня здесь оставили одну, конечно радовало. Только, вот как долго продлиться мое счастье? Вряд ли им просто показалось одиноко в этой большой квартире и то, что мне сразу не продемонстрировали мою надобность, так может, человек устал с дороги.

В комнате, почти ничего не было, только кровать с сеткой, такие раньше стояли у солдат в части моего отца, небольшой комод

с тряпьем, умывальник, унитаз, табуретка и все это на шести квадратных метрах. Ну и окно с балконом.

Я повернула балконную ручку, как ни странно дверь открылась. Вздохнув свежий воздух, огляделась. В даль раскидывался незнакомый провинциальный город. Высоток почти нет, как и частного сектора. Правее километрах в пяти, похоже, что центр города. Смущало, то, что никто не обратил внимание, как меня связанную тащат в эту комнату. Не очень верилось, в положительный результат моих криков о помощи. Еще наркотой какой-нибудь накачают, дабы телевизор не мешала смотреть, а я пока не теряла надежды покинуть это гостеприимное жилище и чем скорее, тем лучше.

Заняться было абсолютно не чем. Даже книг не было.

Было страшно, так страшно, что озноб начался. Все тело трясло как при высокой температуры. Но, температура, думаю была нормальная, просто моему телу очень не хотелось здесь находиться, а как выбираться не понятно.

Улегшись на кровать, за неимением выбора стала рассматриваться трещинки на стене.

Время тянулось бесконечно долго. Хотелось то устроить истерику и любой ценой прорываться от сюда, то просто зареветь. Озноб усиливался, обещая перерасти в панику. Надо было как-то взять себя в руки.

Сделав глубокий вдох, медленно выдохнула, потом снова и снова, отсчитывая количество.

На пятисотом, наконец перестала сбиваться и почувствовала, что вроде отпустило.

И тут затрясло вновь, так как дверь кто-то открыл. В этот раз изображать спящую просто не было сил.

Я резко села, поджав ноги к себе. К счастью, зашла женщина поставила на стол около кровати металлическую миску с кашей и такую же кружку с коричневой жидкостью и молча ушла.

Я взяла тарелку, к сожалению, она оказалась слишком легкой, чтобы стать предметом самообороны.

Каша была безвкусной, но сейчас я вряд ли способна была распробовать хоть что-то. В кружку мне налили обычный черный чай.

Больше в этот день ко мне никто не заходил. Еще через некоторое время с улицы донесся звук похожий на сирену.

Я вновь вышла на балкон.

По улицам в разных местах города люди бегом бежали в разных направлениях, явно стараясь как можно быстрее оказаться в помещении.