Глава 4

– Как все прошло? – как только увидел меня, Мадхеш отвязал наших лошадей и вскочил в седло.

– Нормально, – пробурчала я. Настроения откровенничать не осталось ни на грош, усилия Элайи не прошли даром. – Теперь можем ехать.

Всю дорогу так и ехали молча, словно ничего знаменательного не произошло. Путь до дома был неблизкий, но когда большую часть пути мы уже проехали и добрались до перепутья, наставник свернул не в ту сторону.

– Ты не туда едешь, – я забеспокоилась и на всякий случай огляделась, пытаясь определить признаки возможной помехи.

– Здесь недалеко есть трактир, – неожиданно весело подмигнул Мадхеш. – Может, выпьем немного эля, отметим твою свободу от обязательств перед кланом.

– Хорошая идея, – мои губы лишь растянулись в подобии улыбки, несмотря на добрые новости – радости не было никакой. – Моро продал Джай, Мадхеш.

– Этого стоило ожидать…, наверное, – задумчиво заметил наставник. – Как-никак, в Моро не течет кровь Грассо. Он делец, а не родич.

Вот уж правда, только от этого не легче. Джай была ещё той мозолью на мягком месте, но… Увижу ли я еще когда-нибудь свою кузину?

Придорожный трактир обнаружился за тёмной дубравой, на месте старой, пришедшей в негодность мельницей, у русла высохшего ручья.

Там, сидя за столом, в шумном, пропахшем дешевым элем, зале старик протянул мне вещевой мешок.

Даже не сразу поняла, зачем он это делает.

– Что это? – наивно спросила Мадхеша. – Неужели ты собрал все мои пожитки?

– Так и есть, – серьезно ответил наставник.

Тут я и вовсе пала духом. Предчувствию Мадхеша не то, что надо доверять, а следовать его подсказкам просто неукоснительно, если хочешь сохранить себе жизнь. А мои пожитки, собранные в один куль, были красноречивее любых намёков.

– Но… бабушка и дом… разве я не могу вернуться.

– Джай, – старик смотрел на меня очень серьезно, в карих глазах с золотистыми искорками, блестела глубокая печаль. – Я научил тебя всему, что знал и умел сам, Гринт тоже вложила в тебя душу, насколько смогла. Пришло время тебе идти своим путем.

– Разве мы не можем пойти вместе? Или я и для тебя бесполезная обуза?! – я посмотрела на него исподлобья. Рубленный его силуэт и темный зал таверны, освещенный лишь тусклым светом маленьких окошек, расплылись в завесе навернувшихся на глаза слёз.

– Не говори ерунды!

Он поставил собственную суму на стол и, выудив оттуда перевязь с метательными ножами, быстрыми движениями пристегнул их к нагрудному ремню под плащом. Впервые за долгое, время, которое я знала своего наставника, невозмутимый и сдержанный Мадхешь боялся.

– Ты была нашим даром! – снова произнес наставник, откупорив принесённую бутыль. – И мы сделали все возможное, чтобы сохранить твою жизнь, обучили всему тому, что знали.

– Мадхеш, скажи честно, – заговорила я дрожащим голосом, грозный взгляд, направленный в сторону старого наставника, вряд ли придавал моим словам веса. – Нам угрожает опасность?

– Хозяин этой забегаловки мой давний должник, – пахучий хмельной напиток полился в оловянные кружки. – Скажешь ему, что ты от Мадхеша-хашмирца, он укроет тебя у себя на несколько дней.

– С чего ты решил, что трактирщик отдаст свой долг? – не унималась я в надежде, что наставник передумает.

– Этот отдаст, – усмехнулся старик. – Ибо боится до дрожи в коленях твоего покорного слуги, а ещё, как любой другой торгаш, он прекрасно понимает, что его самая большая добродетель – это связи.

– Я поверить не могу, что ты меня бросаешь!

– Не бросаю, девочка, – Мадхеш горько смотрел на меня. – Спасаю. Как только могу.

– Но почему? – мое нытье даже мне стало поперек горла, но остаться одной было куда страшнее. – А если они меня найдут, кто прикроет мне спину? Или ты думаешь, твой трактирщик предпочтёт сталь в живот золоту в кошельке?

– Если найдут, – взор наставника сделался острым, словно бритва. – Ты помнишь, чему я тебя учил? Не подведи, Джай, и помни: ты обязана попасть в столицу и найти там Ламара.

Он залпом осушил свою кружку и тихо поставил её на столешницу.

– Что? – это имя я слышала впервые.

– Перед смертью ни напиться, ни надышаться…Ты все запомнила, думаю. А теперь, когда я встану и уйду, не вздумай проводить меня. И не смей смотреть мне вслед, чтобы не испортить дорогу до дома.

Больше я из себя ничего не выдавила, хоть и прекрасно представляла, что это может быть наша последняя встреча. Он оставил несколько монет, встал и ушел. А я осталась сидеть, словно приросла к натёртой завсегдатаями до блеска скамье.

И это все? Вот так закончилась моя «свободная» жизнь? Какие жертвы ещё понадобятся, чтобы я свободно ступила на выбранную мной самой дорогу? И, в конце концов, кто такой этот Ламар?

Трактирщик выслушал меня без излишнего, присущего этому народу, суесловия. Похоже, он и правда вел какие-то дела с Мадхешем-хашмирцем. Хозяин сунул мне ключ в руку со словами: «Вторая дверь направо». И, кивнув в сторону сводчатого прохода между винными стеллажами, продолжил разливать пенный эль по пузатым бутылкам из дубовой бочки на козлах.

Для меня все произошедшее напоминало сон, в котором я застряла, без надежды на пробуждение. Необходимо было разобраться в самой себе, и хорошенько обдумать то, что сейчас произошло. Поэтому я отправилась на поиски заветной «второй двери направо», которой оказался небольшой чулан под лестницей.

Что ж, мне не привыкать к таким условиям. В лагере подготовки клинков спать приходилось стоя под дождём, ловя малейшее колыхание сторожевых нитей на тропках и в ветвях деревьев.

Предусмотрительно запершись изнутри, прилегла на лежак у стенки. Маленькое окно у потолка, выходящее на лес – пролезет только ребёнок. Уже неплохие новости.

Вот она новая жизнь! Только что с ней делать, ума не приложу.

На душе перемешались какая-то детская жалость к себе и тоска по дому. Сколько я так пролежала, пытаясь дыханием удержать рвущиеся наружу стенания, даже не знаю. Глаза сомкнулись лишь тогда, когда щель окна перестала дарить неяркий дневной свет.

Очнулась я от назойливого шума.

Словно почуяв опасность, сознание вытолкнуло меня в реальность. Где-то рядом притаился враг, готовый напасть в любую минуту. Страх не властен надо мной. Пока противник не атаковал, всегда есть возможность нанести упреждающий удар. Прислушалась – вокруг была тишина. Во тьме комнаты различимы лишь мои ладони. Неужели я проспала так долго?

Там, в зале я услышала голоса. Осторожные. Дрожащие. Тот, кто разговаривал, не желал быть услышанным. Трактирщик говорил более громко, он был напуган и расстроен.

Ясно!

Как знала, что этому торгашу доверять не стоит!

Дверную ручку стали дергать снаружи. Я с сожалением посмотрела на единственный путь к отступлению, окошко под потолком: через него не выбраться – слишком маленькое.

Придется, и правда, вспоминать все то, чему учил Мадхеш. Ох, старик, подозреваю, ты все это предвидел, но зачем было так поступать-то, словно это очередная твоя проверка на прочность?

Настороженный стук разрезал тишину.

– Г-госпожа! – за дверью послышался неуверенный голос трактирщика.

Я каким-то образом успела превратиться в госпожу, хотя до этой поры он даже не смотрел на меня.

– Я п-принес вам ужин, – продолжал вещать дрожащим голосом хозяин. – Откройте… дверь.

Вот такая я дура! И дверь открою, и шею подставлю под нож, и в мешок собственную голову сложу.

Долго ждать ответа не стали, и тот, кто пришел по мою душу, не церемонясь, вышиб дверь ногой и… не заметил тонко звякнувшей струны за грохотом топора о дубовые доски.

Дзинь!

Господа все же попали в мою ловушку.

Если бы это были люди Моро, они так глупо не стали действовать, нет. Те ждали бы, сколько потребуется, пока я не покину здание, а потом, сев мне на хвост, догнали на подходе в столицу и убрали с дороги так аккуратно, что я и сама не заметила, как умерла от отравленного эля в какой-нибудь подобной забегаловке. Или свернула шею под подвернувшей ногу лошадью. Кому надо со мною мараться? Нападать и вышибать двери ногами? Люди клана Грассо не действуют так открыто, они незаметны и смертоносны, словно проказа, убивающая жертву очень долго, но действенно.

Два высоких и крепких воина свалились прямо на пол, стянутые по рукам и ногам затянувшимися петлями стальной паутины. Третьим стал сам трактирщик. Пока здоровяки пытались выпутаться из тонких нитей, врезавшиеся в их телеса не хуже лезвий ножей, я взяла торгаша за грудки и подтянула к себе.

– Я… я ни в чем не ви-иноват! – замотал он головой так, что толстые щеки стали болтаться словно желе. – Это все они!

– Кто это? – кивнула в сторону здоровяков, которые перестали дёргаться, понимая, что так быстрее прикончат себя сами. Хоть на это ума хватило.

– Н-не знаю! – в голосе трактирщика послышались рыдания. – Я, правда, не…

Толстяк осел передо мной тяжким кулем.

– Ну что? – посмотрела на здоровяков, поблескивающих на меня в темноте белками глаз. – Сами скажете или вам языки развязать? Да – нет?

– Нет! – крикнул один.

– Нам заплатили! – заверещал второй, к большому огорчению первого. – А кто – не знаем! Сказали доставить девку в порт на рабовладельческое судно, что отплывает в Аргарас.

– Кто нанял? – спросила осипшим от волнения голосом.

– Старик… хашмирец!

Я неслась что есть духу. Могла загнать лошадь насмерть, но уже не думала об этом. Даже обрушившаяся на мою голову, гроза не остановила меня.

Значит, он все просчитал по-своему. Мадхеш – великий интриган! Он знал, что два увальня из таверны мне не навредят, но прекрасно понимал – это меня задержит, если вдруг решу отправиться вслед за наставником.

Вещевой мешок тяжело оттягивал спину назад, такое впечатление, что наставник набросал туда камней, только чтобы создать мне ещё одну помеху.

Дом полыхал. Это было видно еще за версту от городка, в котором мы жили. Оранжевое зарево взвилось в низкие облака погребальным костром. Гроза не смогла его потушить. Я явилась к тому моменту, когда сквозь дыры, образовавшиеся в кровле, стали прорываться огненные языки. Вокруг дома собралось много народу, впопыхах я не обратила на это внимание.

– Эй, куда рвешься?! – крепкая рука меня остановила в тот момент, когда я, спешившись с лошади, устремилась к дому.

– Но это мой дом! – возмутилась я.