Там пришло ему известие, что император держит в темнице в цепях Гуго Великого, брата короля Франции, Дрого и Кларебольда. Узнав об этом, герцог послал посольство к императору, требуя, чтобы император отпустил на свободу этих князей своей земли, в противном случае не обещая своей преданности и дружбы в отношении императора. Когда Балдуин, граф Эно, и Генрих Ашский узнали о том, что к императору будет направлено посольство, они отправились в Константинополь на рассвете, не поставив в известность герцога. Они рассчитывали на то, что, прибыв раньше послов, могут получить большие дары от императора. Герцог, узнав об этом, воспринял это известие болезненно, однако он не показал своего гнева и отправился в Адрианополь. На конях переплыв реку, они разбили лагерь и остановились на ночь. На следующий день горожане не разрешили ему и его свите перейти по мосту через реку в центре города. Тогда они поспешили в Салабрию и расположились в шатрах на прекрасных лугах. Там посланцы герцога, вернувшись от императора, сообщили, что он не отпустил пленников. Тогда, возмутившись, герцог и его свита отказались поддерживать и дальше мирный договор с императором. По приказу герцога вся эта страна была отдана на разграбление пилигримам и воинам, и по прошествии восьми дней вся область была опустошена.
Император, прослышав, что страна подверглась разграблению, отправил к герцогу Рудольфа Пеелделана и Рутгера, сына Дагоберта, очень красноречивых мужей, которые были из тех краев и родственники франкам. От его имени они просили, чтобы войско прекратило грабежи и бесчинства в царстве, и обещали, что император незамедлительно отпустит пленников, чего и требовал герцог. Удовлетворенный подобным решением и проведя совет со своими людьми, Готфрид приказал прекратить грабежи.
Фульхерий Шартрский
Тогда западные франки пересекли Галлию и, пройдя через Италию, вышли к славному городу Лукка. Близ него мы встретили папу Урбана II. Роберт Нормандский и Стефан, граф Блуаский, провели с ним переговоры, равно как и с теми, кто пожелал того. Получив благословение папы, мы радостно проследовали в Рим. И когда мы вошли в собор Святого Петра, мы встретились у алтаря со сторонниками Гвиберта, лжепапы [Климента III], который, с мечом в руке, злонамеренно захватил дары на алтаре. Другие забрались на крышу собора и начали бросать камни вниз, где мы, распростершись, молились. Они, как только обнаруживали хотя бы одного сторонника Урбана II, стремились тотчас убить его. В одной башне собора были приверженцы папы Урбана II, которые, как могли, охраняли и защищали ее от его врагов. Мы скорбели, видя подобное насилие, совершаемое в таком месте, но не могли ничего сделать, как только надеяться на отмщение Господа. Многие из тех, что присоединились к нам, не стали долго ждать, но, проявив позорную трусость, вернулись в свои дома.
Мы, однако, прошли через центральные области Кампании и вышли к Бари, богатому портовому городу. Там мы вознесли наши молитвы к Богу в церкви Святого Николая. Затем, подойдя к порту, мы решили сразу же пересечь пролив. Однако вследствие того, что у нас не было моряков и судьба могла сыграть с нами злую шутку, да и к тому же стояла зима, время опасное для плавания, Роберт, герцог Нормандский, был принужден отвести свои отряды в Калабрию, и там он провел всю зиму. Однако Роберт, граф Фландрский, со своими людьми переправился через пролив. Тогда многие крестоносцы, брошенные на произвол судьбы своими вождями, опасаясь будущего, распродали свое оружие, снова взяли в руки посохи пилигримов и бесславно возвратились в свои дома. Это сознательное бегство унизило их в очах Господа и людей и еще больше опозорило их.
«Деяния франков»
А отважный в бою Боэмунд был занят осадой Амальфи, что расположено на побережье Салернского залива, когда услышал, что несметное войско христиан-франков выступило в поход к Гробу Господню и что оно готово сразиться с ордой язычников. Тогда он начал подробно выспрашивать, какое оружие есть у этих людей, и что за изображение Христа несут они с собой, и какой клич у них в бою. И он получил следующие ответы: «Имеют они оружие удобное в битве; на правом плече или на спине они несут крест Христов. Единодушен их клич: «Этого хочет Бог! Этого хочет Бог! Этого хочет Бог!» По наитию Святого Духа Боэмунд приказал разрезать имевшееся у него драгоценное покрывало на части и пошить из них, сколько было возможно, крестов. И многие рыцари, участвовавшие в осаде, присоединились к нему, так что граф Рожер [младший брат Роберта Гвискара] остался почти в одиночестве.
Возвратившись в свою землю [Таранто, на юге Италии], Боэмунд тщательно подготовился к тому, чтобы отправиться в поход к Гробу Господню. Наконец он переправился через море со своим войском. Вместе с ним были Танкред, сын Маркиза [племянник Боэмунда Танкред (умер в 1112 году) был сыном князя Ломбардии по имени Маркиз]; Ричард Принципат и Ранульф, брат его; Роберт из Ансе; Герман из Канн, Роберт из Сурдеваля; Роберт, сын Тостана, Хунфред, сын Рауля; Ричард, сын графа Ранульфа; граф Росиньоль с братьями; Буэлло Шартрский, Альберд из Каньяно и Хунфред с горы Скальозо. Все они перешли к Боэмунду на службу; они переплыли море и высадились на побережье Болгарии [в составе Восточной Римской империи] в том месте, где было изобилие зерна, вина и другой пищи. Затем они спустились в долину Андронополи (близ Дурреса) и стали ждать, пока через море переправится все войско. Затем мудрый Боэмунд собрал совет со своими людьми, обратившись к ним с такими словами: «Помните, сеньоры, что мы пилигримы Бога. Нам следует проявлять большую доброту и смирение. Не разоряйте эту землю, поскольку это земля христиан, и не позволяйте никому, чтобы не лишиться благословения, брать себе больше, чем необходимо для вашего пропитания».
Далее мы отправились в путь посреди всеобщего изобилия, переходя от одного поместья к другому, от одного города к другому, пока не достигли Кастории. Там мы торжественно отпраздновали Рождество Господне. Мы пробыли там несколько дней в поисках продовольствия, но жители отказывались иметь с нами дело, поскольку они нас сильно боялись, полагая, что мы пришли не как пилигримы, но как завоеватели, которые намеревались захватить их земли и убить их. И поэтому мы забрали у них скот, лошадей, мулов и все, что нам попалось. Выйдя из Кастории, мы вступили на землю Пелагонии, где была некая крепость еретиков. Мы напали на нее со всех сторон, и вскоре она сдалась нам. Тогда мы сожгли крепость вместе со всеми ее обитателями, поскольку то было сборище еретиков. Затем мы достигли реки Вардар. И тогда наш господин Боэмунд отправился дальше со своими людьми, но часть воинов осталась вместе с графом Росиньолем и его братьями.
Вслед за тем подошло войско императора и напало на графа с его братьями и на тех, кто был вместе с ними. Услышав об этом, Танкред вернулся назад и вместе с двумя тысячами воинов переплыл реку. Вскоре они нашли турко-полов и печенегов, сражавшихся с нашими. Танкред со своими воинами напал внезапно и одержал славную победу. Было захвачено несколько пленных, и их, скованных, привели к Боэмунду, который обратился к ним так:
«Почему, презренные, вы убиваете народ Христов и мой? У меня нет никакой распри с вашим императором». Те ответили: «Мы не можем поступать иначе, мы находимся на службе императора, и, что бы он ни приказал, мы должны выполнять». Боэмунд повелел отпустить их, не подвергнув наказанию. Эта битва произошла в четвертый день недели, в начале поста, да будет благословен Господь во всем! Аминь.
Несчастный император отослал к нам вместе с нашими гонцами одного из своих людей в чине куропалата, к которому был сильно привязан, чтобы он сопровождал нас, ради нашей безопасности, на пути в Константинополь. И когда мы проходили через их города, он приказывал местным жителям доставлять нам продовольствие, так же как это делали те, о ком мы уже говорили. Впрочем, горожане настолько боялись храбрых воинов нашего господина Боэмунда, что не позволяли никому из нас войти в город. Тогда наши воины захотели напасть и захватить один укрепленный город, потому что в нем было множество всевозможных благ. Однако Боэмунд, муж рассудительный, отказался дать позволение на это, не только ради соблюдения справедливости по отношению к стране, но и ввиду обязательств перед императором. Тем не менее он был сильно разгневан, узнав о случае с Танкредом и прочими. Это случилось вечером. А утром жители города вышли процессией за его ворота; неся кресты в руках, они приблизились к Боэмунду. Польщенный, он встретил их милостиво, а потом позволил им удалиться. Затем мы подошли к некоему городу, который называется Серреса [Сере – город в Юго-Восточной Македонии], где поставили шатры и получили в достатке пропитания на те дни. Затем мудрый Боэмунд заключил соглашение с двумя куропалатами; и ради дружбы с ними и соблюдения законов страны он приказал своим воинам возвратить хозяевам весь угнанный ими скот. Куропалаты обещали ему, что они отправят, как положено, сообщения об этом владельцам скота. Затем мы подошли к городу Руса. Греческий народ вышел из города и вынес нам множество продовольствия, радостно приветствуя господина Боэмунда. Мы разбили лагерь в среду Страстной недели.
Тогда мы узнали, что Боэмунд оставил все свое войско и отправился для переговоров с императором в Константинополь, взяв с собой несколько воинов. Он отдал приказ своим вассалам: «Продвигайтесь к городу медленней, я же поеду вперед». Танкред остался во главе воинства Христова и, увидев, как паломники покупают еду, сказал себе, что сойдет с пути и поведет своих людей туда, где они будут чувствовать себя счастливо. Наконец он вступил в некую долину, полную всех благ, потребных для телесного пропитания, и там мы со всем благочестием отпраздновали Пасху Христову.
Раймунд Ажильский
Продвигаясь по земле Славонии[17], они несли большие потери, особенно потому, что была зима. Страна Славония была пустынной и горной, в ней не было дорог; за три недели пути мы не встретили ни диких зверей, ни птиц. Местные жители были неприветливы и грубы и не хотели ни торговать с нами, ни дать нам проводников. Вместо этого они бежали при виде нас из своих деревень и крепостей. Они даже убивали, подобно тому, как режут скот, престарелых больных стариков и ослабевших бедняков, которые влачились позади нашего войска на небольшом расстоянии, словно те причинили им много вреда. Нелегко было для наших воинов в тяжелых доспехах преследовать на крутых склонах и в густых лесах разбойников, имевших легкое оружие, хорошо знакомых с местностью. Но они продолжали преследовать их постоянно, не имея возможности ни сражаться, ни уклониться от боя. Позвольте вам напомнить об одном достопамятном происшествии, случившемся с графом. Когда граф с несколькими рыцарями задержался ненадолго в пути из-за препятствий, чинимых славонцами, то он в отместку напал на них и захватил шесть человек. И по этой причине славонцы еще яростней стали нападать на него. Тогда граф, который должен был быстрее догнать свое войско, приказал одним пленным вырвать глаза, другим – отрезать ступни ног, третьим – раздробить носы и руки. Так что, пока преследователи, увидев подобную картину, скорбели о своих соплеменниках, граф благополучно ушел со своими людьми. Так, по милости Божией, он избежал смерти и вышел невредимым из сложного положения.
Поистине невозможно рассказать, какое мужество и какую мудрость проявил граф в этих краях! Ведь мы были в Славонии почти в течение сорока дней, во время которых нам встречались в горах такие густые облака, что мы могли ощущать их и развести их в стороны руками перед собой одним легким движением. Посреди всех этих дел граф не переставая сражался в арьергарде, защищая своих людей. Граф никогда не был первым среди тех, кто становился на постой, но всегда последним, и пока другие располагались на отдых в полдень или вечером, граф часто делал это только в полночь или в рассветный час, с пением петухов. Наконец, Божиим промыслом и благодаря трудам графа и советам епископа армия прошла через Славонию, не потеряв ни одного воина: ни от голода, ни в бою. По этому поводу я свидетельствую – Бог хотел, чтобы армия прошла через Славонию, чтобы те грубые люди, которые не знали Бога[18], признав доблесть и терпение Его рыцарей, стали менее дикими и были призваны без оправдания на Божий суд. И затем, претерпев многие трудности, мы предстали перед королем славонцев в Скутари[19]. Граф заключил с ним дружественный союз и одарил его большими дарами для того, чтобы войско чувствовало себя в безопасности. Но то были напрасные надежды, хотя мы с покаянием и предприняли все возможное для достижения мира; славонцы, в своей обычной манере, с яростью стали убивать наших людей и получили от безоружных все, что смогли. Мы искали не мести, но надежного убежища. Итак, достаточно о Славонии.
Мы прибыли в Диррахий[20]. Мы верили, что мы в своей стране, и полагали, что император и его соратники были нашими братьями и помощниками. Они же, словно рыкающие львы, напали на мирных людей, которые и не думали сражаться. Они убивали их в тайных местах; они крали все, что могли, ночью в лесах и в деревнях, вдали от лагеря. Несмотря на то что они так зверствовали, их предводитель предложил мир. Но во время кратких перемирий они убили Понтия Ренальда и смертельно ранили его брата Пьера, а это были благородные князья. Однако, когда нам представилась возможность отомстить, мы предпочли продолжить наш путь, а не мстить за причиненное нам зло. В пути нас нагнали письма от императора о предложении мира, братства и, могу также сказать, о заключении союза; но это было не чем иным, как западней. Поскольку впереди и позади, справа и слева нас подстерегали в засаде турки и куманы, узы, печенеги и болгары.
Однажды, когда мы были в долине Пелагонии, епископ де Пюи отошел на небольшое расстояние от лагеря в поисках удобного места для постоя войск и был захвачен печенегами. Они сбросили его с мула на землю, ограбили и нанесли жестокий удар по голове. Но поскольку такой великий святитель был потребен Божьим людям, Бог спас его жизнь. Случилось так, что один печенег, чтобы получить с епископа золото, взял его под свою защиту. Тем временем в лагере услышали шум, и благодаря замешательству врага и своевременной помощи своих епископа удалось спасти.
Когда мы, под угрозой измен и предательства со всех сторон, подошли к некоей крепости под названием Водена (Bucinat), графу стало известно о том, что печенеги намереваются напасть на нас в горном ущелье. С несколькими рыцарями он внезапно обрушился из засады на печенегов и, убив нескольких из них, остальных обратил в бегство. Меж тем письма императора с предложением о мире продолжали приходить, но, несмотря на это, следуя его злому умыслу, враги окружили нас со всех сторон. Когда мы пришли в Фессалонику[21], епископ был все еще болен, и он остался в городе с несколькими людьми.
После того мы достигли города Руса, где все его жители были готовы причинить нам зло, мы уже были не расположены проявлять терпимость. Поэтому мы прибегли к оружию и разрушили внешние стены, захватили большую добычу и принудили город к сдаче. Потом, развернув знамена, мы вошли в город с боевым кличем графа «Тулуза!», а затем покинули его.
Мы подошли к другому городу – Родосто[22]. Когда находившиеся на службе императора рыцари попытались напасть на нас, многие из них были убиты, и при этом были взяты большие трофеи. Тогда послы, которых мы отправили к императору, получив деньги от него, возвратились к нам, обещая, что все закончится миром. Чего большего можно было пожелать? В послании, доставленном одновременно нашими посланцами и послами императора, говорилось, что графу следует, оставив позади свою армию, безоружным с несколькими своими людьми, поторопиться на встречу с императором. Посланцы сказали, что Боэмунд, а также герцог Лотарингский, граф Фландрский и другие князья молятся о том, чтобы граф быстрее заключил соглашение с императором о походе на Иерусалим и чтобы император, взяв крест, также стал предводителем Божьего войска. В дополнение к этому они сообщили, что император обещал заключить все необходимые договоренности с графом как в том, что касалось их самих, так и всего потребного для похода. Они заявили, что сражение неминуемо и что без поддержки большого войска его результат может быть неблагоприятен; было также сказано, что граф должен приехать с небольшой свитой, так чтобы, когда его войско подойдет, все было бы уже обговорено с императором и чтобы больше не возникло никакой задержки. В конце концов графа уговорили отправиться впереди войска одному, оставив свою охрану в лагере. И так он поехал без оружия в Константинополь.
Фульхерий Шартрский
Тогда в марте 1097 года, как только наступила весна, герцог Нормандский и граф Стефан Блуаский со своими соратниками (так как он тоже ждал подходящего времени) возвратились снова на побережье. Когда флот был готов к отплытию к апрельским нонам, которые пришлись в тот год на праздник Пасхи, они поднялись на борт в порту Бриндизи. «Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!» (Рим., 11: 33). Ведь среди всех этих кораблей был один корабль, который, как мы увидели, неожиданно раскололся посередине по неизвестной причине. И тогда около четырехсот душ, мужчин и женщин, утонули, о которых мы сразу вознесли молитвы к Богу. Когда удалось выловить достаточно много мертвых тел, на плечах некоторых из них было обнаружено изображение креста. Когда эти люди были еще живы, они вышили на одежде крест, и это произошло Божиим произволением, чтобы тот же самый победный знак веры остался на теле тех, которые преждевременно ушли из жизни, продолжая служить Ему. Поэтому весьма своевременным было подобное чудо, чтобы доказать тем, кто были свидетелями его, что почившие уже обрели вечный мир в Боге; поистине свершилось то, что было предречено: «Вот покой, дайте покой утружденному, и вот успокоение» (Ис., 28: 12). Из тех наших спутников, боровшихся со смертью, выжили немногие. Их лошади и мулы были поглощены волнами, и было потеряно много денег. При виде этого бедствия мы были сильно напуганы, и до такой степени, что многие пилигримы, робкие сердцем, которые еще не успели ступить на борт, возвратились в свои дома, отказавшись от участия в походе, и при этом говорили, что никогда более не вверят себя предательскому морю.
Ну а мы, полностью предав себя воле Всемогущего Бога, вышли в открытое море. Вымпелы развевались на ветру, и звонкий глас труб разносился в воздухе, и дул нежный бриз. В следующие три дня задули сильные ветры, и начали нас носить по морю огромные водные валы. На четвертые сутки мы достигли земли, примерно в десяти милях от Диррахия. Наши суда стали на якорь в двух портах. Тогда с радостью мы вновь ступили на сушу и оставили позади этот город. Мы преодолевали крутые горы и шли через пустынные местности Болгарии. Затем все мы подошли к реке с быстрым течением, называемой местными жителями Рекой дьявола [современная река Деволи], полностью заслуживавшей такого наименования. Поскольку довелось нам увидеть, как много людей, намеревавшихся перейти ее вброд, внезапно гибли, подхватываемые стремительным и сильным течением; и ни один человек из тех, кто видел это, не мог спасти их. Сострадая погибшим и оплакивая их, мы проливали слезы, и, если бы не мужество наших конников, которые помогали переправиться пешим воинам, многие из них не избежали бы подобной участи. Затем мы поставили наши шатры на берегу, где и переночевали. Высокие горы без всяких следов человека возвышались вокруг нас. Едва только рассвело, раздалось пение трубы, и мы продолжили наш путь, спустившись с горы, называемой Багора. Затем, миновав на нашем пути города Охрид, Битола, Водена и Стелла [вероятно, Пелла или Целла], мы подошли к реке, называемой Вардар. И то, что невозможно было сделать, не имея лодок, мы сделали с Божьей помощью – мы перешли реку вброд. На следующий день мы разбили лагерь у стен города Фессалоника, богатым разнообразными товарами. Спустя четыре дня мы вышли в путь через земли Македонии, прошли через долину Струмы и далее через города Кризополис и Кристополис, Преторию [возможно, греческий город Перитеорион], Мессинополис, Меру, Трайанополис, Неаполис, Панедор, Родосто и Гераклею, Силиври и Натуру, пока не подошли к Константинополю. У стен города, разбив лагерь, мы отдыхали четырнадцать дней.
О проекте
О подписке