Принцип виновной ответственности сформулирован в статье 6 УК как принцип личного характера уголовной ответственности: лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию только за совершенное виновно (умышленно или по неосторожности) деяние, предусмотренное уголовным законом. Он базируется на положениях статьи 21 Конституции. Приведенное изложение этого принципа в молдавском УК по существу устанавливает запрет на объективное вменение (ответственность за невиновное причинение вреда). Правда, такой запрет в отличие, например, от Казахстана (часть (2) статьи 19 УК) или России (часть (2) статьи 5 УК) непосредственно не изложен в анализируемой статье. Однако в развитие принципа виновной ответственности категория «невиновного деяния (непредвиденного случая)», исключающего уголовную ответственность, впервые получила законодательное определение в статье 20 УК: «Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, совершившее его, не осознавало вредного характера своих действий или бездействия, не предвидело возможности наступления их вредных последствий и, согласно обстоятельствам дела, не должно было или не могло их предвидеть».

Последним в перечне принципов уголовного права, закрепленных в УК 2002 года, значится принцип индивидуализации уголовной ответственности и уголовного наказания (статья 7 УК), который в российском и белорусском УК именуется принципом справедливости. С одной стороны, своим содержанием этот принцип обращен к суду, обязывая его при применении уголовного закона учитывать характер и степень вреда совершенного преступления, личность виновного и обстоятельства дела, смягчающие или отягчающие уголовную ответственность. С другой стороны, он адресован и органам уголовного преследования, и суду, поскольку определяет, что «никто не может быть повторно подвергнут уголовному преследованию и уголовному наказанию за одно и то же деяние». Подчеркивание уголовно-процессуального аспекта в содержании этого принципа, думается, выгодно отличает молдавский уголовный закон от новейших УК других постсоветских государств (Россия, Белоруссия, Украина и др.), которые, не упоминая о нем, формулируют схожим образом положение о недопустимости повторной уголовной ответственности за то же самое преступление. Конечно, вопросы процессуального характера в соответствии с предметом правового регулирования должны решаться уголовно-процессуальным законом, что он и делает, вводя запрет на возбуждение уголовных дел в отношении лиц, о которых имеется судебное решение по тому же обвинению или о прекращении производства по такому делу либо неотмененное постановление органа уголовного преследования о прекращении производства по делу или постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако основание для такого решения лежит в плоскости предмета регулирования уголовного права, в плоскости уголовно-правовых категорий «уголовной ответственности» и «наказания». Поэтому указанный процедурный аспект, базирующийся на более важном первостепенном вопросе о том, можно ли дважды привлекать лицо к уголовной ответственности за одно и то же деяние, должен быть отражен в уголовном праве. Такая норма является связующим звеном между уголовным и уголовно-процессуальным правом, придавая им в этой части системность и комплексность правового регулирования. Введение в текст уголовного закона запрета на применение уголовного преследования в отношении деяния, которое уже было предметом предшествующего уголовного преследования и уголовного наказания, более точно, хотя, представляется, и не в полной мере отвечает норме части 7 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 года: «Никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны»^[20].

УК 2002 года достаточно обстоятельно решает вопросы действия уголовного закона во времени и пространстве (статьи 8–12 УК). В частности, беря за основу Модельный Уголовный кодекс для государств – участников СНГ, УК российский, белорусский и других государств СНГ, молдавский законодатель формулирует правило об обратной силе уголовного закона, являющееся исключением из требований, установленных в статье 8 УК. Как и в перечисленных документах, в статье 10 УК, где изложено это правило, предусмотрено, что «уголовный закон, устраняющий преступность деяния, смягчающий наказание или иным образом улучшающий положение лица, совершившего преступление, имеет обратную силу, то есть распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость». Напротив «уголовный закон, усиливающий наказание или ухудшающий положение лица, совершившего это деяние, не имеет обратной силы». Увы, остался без ответа вопрос о том, как следует применять это правило к лицам, еще не отбывшим наказание в случае, когда новый уголовный закон смягчает наказуемость деяния, за которое лицо отбывает наказание. Как и Украина, принявшая УК в 2001 году, Молдова не сочла возможным использовать опыт белорусского УК 1999 года, решившего этот вопрос исчерпывающим образом в соответствии с принципом справедливости, на что обращают внимание российские криминалисты^[21].

Действие уголовного закона в пространстве определяется с использованием территориального принципа, принципа гражданства, универсального и реального принципов (статья 11 УК), обстоятельно характеризуется место совершения преступления (статья 12 УК). Впервые урегулированы вопросы выдачи (экстрадиции) граждан Республики Молдова, иностранных граждан и лиц без гражданства, в том числе лиц, которым предоставлено политическое убежище (статья 13 УК). Говоря о праве на политическое убежище, уголовный закон, надо полагать, не в полной мере согласуется с положениями части (2) статьи 19 Конституции, не ограничивающей право убежища рамками только политического убежища. Представляется, что в силу статьи 7 Конституции, упоминавшейся ранее, запрет на выдачу, изложенный в части (1) статьи 13 УК, распространяется также и на лиц, получивших в Республике Молдова убежище по другим основаниям, в соответствии с законом и с соблюдением международных договоров, одной из сторон которых является Республика Молдова (см. также часть (3) статьи 19 Конституции). Замечу, что в Особенной части УК (см. часть (4) статьи 362) законодатель оказался более точен и употребил термин «право убежища» без прилагательного «политическое».

По-видимому, с учетом процессов интернационализации преступности и отвечающей этим процессам регламентации в европейском праве, в части (7) статьи 11 УК вводится правило о преюдициальном значении совершения преступления за пределами территории республики. Установлено, что при совершении лицом нового преступления на территории Республики Молдова подлежат учету в соответствии с УК уголовные наказания и судимости за предшествующие преступления, совершенные им за пределами Республики Молдова. При этом, как следует из уголовного закона, они не влияют на квалификацию нового преступления и решение иных уголовно-правовых вопросов, а учитываются только при: 1) индивидуализации наказания и 2) разрешении вопросов об амнистии на условиях взаимности по решению судебной инстанции. Эти положения дополняются в другом месте уголовного закона (см. часть (4) статьи 34 УК) указанием на то, что при установлении рецидива «учитываются и вступившие в законную силу обвинительные решения, вынесенные за рубежом, признанные судебной инстанцией Республики Молдова».

Такое решение, полагаю, не в полной мере сопрягается с Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам стран – участниц СНГ от 22 января 1993 года – международным договором, стороной которого является Республика Молдова. Статья 76¹, включенная в текстэтой Конвенции в 1997 году, предусматривает, что «при решении вопросов о признании лица особо опасным рецидивистом, об установлении фактов совершения преступления повторно и нарушения обязанностей, связанных с условным осуждением, отсрочкой исполнения приговора или условно-досрочным освобождением, учреждения юстиции Договаривающихся Сторон могут признавать и учитывать приговоры, вынесенные судами (трибуналами) бывшего Союза ССР и входивших в его состав союзных республик, а также судами Договаривающихся Сторон»^[22].

По-новому определяется в УК понятие преступления. Им признается «наносящее вред деяние (действие или бездействие), предусмотренное уголовным законом, совершенное виновно и уголовно наказуемое» (часть (1) статьи 14 УК). Это определение является формально-материальным. В нем признак «общественной опасности» как материальный признак преступления, отраженный в части 1 статьи 7 УК 1961 года, заменен признаком «вредоносности»: «наносящее вред деяние» – (часть (1) статьи 14, «вредный характер деяния» – статья 22; «вредное деяние» – часть (1) статьи 23, часть (1) статьи 51, часть (1) статьи 52 УК. Практически неизмененным осталось понятие малозначительного деяния, не являющегося преступлением (часть (2) статьи 14 УК).

Наряду с понятием «преступление» в УК используется и понятие «состав преступления». Молдова, пожалуй, единственное государство, в уголовном законе которого дано законодательное определение этого понятия: «состав преступления представляет собой совокупность установленных уголовным законом объективных и субъективных признаков, квалифицирующих вредное деяние как конкретное преступление» (часть (1) статьи 52 УК). Замечу, что не только названное, но и ряд других теоретических положений обрели в новом молдавском УК статус норм закона (подразделение признаков состава преступления на элементы преступления – статья 15, определение понятий: единичного, длящегося и продолжаемого преступлений – статьи 28–30, совокупности идеальной и реальной – статья 33 УК, эксцесса исполнителя – статья 48, уголовной ответственности и ее оснований – статьи 50, 51, судимости – статья 110, квалификации преступлений – статья 113 УК и др.).

В основу категоризации преступлений, как и в большинстве УК постсоветских государств, положены характер и степень вреда преступления («общественная опасность», «тяжесть» преступления – по терминологии УК упомянутых государств), находящих выражение в наказуемости преступления, предусмотренной в уголовном законе. Впервые в истории уголовного права республики она осуществлена в полном объеме и по единому основанию. В статье 16 УК содержится перечень из пяти расположенных по степени возрастания тяжести следующих видов (категорий) преступлений: незначительные преступления, преступления средней тяжести, тяжкие, особо тяжкие и чрезвычайно тяжкие преступления. К первым трем категориям преступлений относятся как умышленные преступления, так и совершенные по неосторожности. Особо тяжкие и тяжкие преступления могут быть только умышленными. Подразделение преступлений на категории имеет большое значение, поскольку в зависимости от отнесения преступления к той или иной категории решается большинство вопросов, урегулированных уголовным законом.

Характеристика форм вины в статьях 17 и 18 УК касается только преступлений с так называемым материальным составом. Новизной отличается статья 19 УК, определяющая сложную вину, сочетающую в себе умысел и неосторожность. По своему содержанию она близка статье 25 УК Республики Беларусь.

К субъектам преступлений уголовный закон относит вменяемых физических лиц при условии, что в момент совершения преступления они достигли 16 лет. Уголовная ответственность за тяжкие, особо тяжкие и чрезвычайно тяжкие преступления установлена с 14 лет (часть (1) статьи 21 УК).

Заимствование присущих ряду европейских государств правовых институтов сказалось, по-видимому, на отнесении к субъектам преступлений и юридических лиц (см., например, статью 121-2 УК Франции). Уголовная ответственность юридических лиц установлена частями 2–3 статьи 21 УК: 1) только для тех из них, которые осуществляют предпринимательскую деятельность^[23]; 2) только за совершение преступлений, предусмотренных в УК главами VI (статьи 215–218, 221), IX и X (статьи 223–246, 248–251, 257) и XI (статьи 259–261). Указанная уголовная ответственность допускается «при наличии одного из следующих условий:

а) юридическое лицо виновно в невыполнении или ненадлежащем выполнении прямых предписаний закона, устанавливающих обязанности или запреты относительно осуществления определенной деятельности;

b) юридическое лицо виновно в осуществлении деятельности, не соответствующей предусмотренной в учредительных документах или заявленным целям;

c) деяние, причиняющее или создающее реальную опасность причинения ущерба в значительных размерах личности, обществу или государству, было совершено в интересах этого юридического лица или было допущено, санкционировано, утверждено, использовано органом или лицом, наделенным функциями руководства данным юридическим лицом».

Уголовная ответственность юридического лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, не исключает ответственности физического лица за совершенное преступление (часть (4) статьи 21 УК). Следует отметить, что указанные выше нормы, характеризующие уголовную ответственность юридических лиц, едва ли можно считать достаточными для урегулирования целого ряда вопросов, которые будут неизбежно возникать в правоприменительной практике, тогда как прописаны они в уголовном законе применительно к физическому лицу. Например, как, с использованием каких критериев определить вину юридического лица, нет ли в случае применения наказания в виде штрафа к юридическому лицу-акционерному обществу объективного вменения для акционеров, не знавших о преступлении, совершенном руководством этого юридического лица, возможно ли освобождение юридического лица от уголовной ответственности и наказания, допустимо ли применение к юридическому лицу такой меры безопасности, как специальная конфискация. На эти и другие вопросы, касающиеся уголовной ответственности юридических лиц, нет прямого ответа в УК.

В отличие от государств, законодательно определивших в УК понятие «вменяемость» (например, часть (1) статьи 18 УК Узбекистана, часть (1) статьи 19 УК Украины), Молдова включает в содержание этого понятия не только способность лица осознавать вредный характер своего деяния, но и способность «выражать свою волю и руководить своими действиями» (статья 22 УК). Подобное указание (способность «выражать свою волю»), требующее пояснений, отсутствующих в тексте закона, не корреспондирует признакам, характеризующим понятие «невменяемость». Не предусмотрена в новом уголовном законе и категория уменьшенной вменяемости, известная УК немалого числа государств (статья 22 УК России, статья 29 УК Республики Беларусь, статья 11 УК Швейцарии^[24], § 16 УК Дании^[25] и др.).

Дефиниции понятий «единичного», «длящегося» и «продолжаемого преступлений» в целом согласуются с подходами, сложившимися в доктрине уголовного права и судебной практике (статьи 28–29 УК). Определив понятие «множественность преступлений», законодатель отнес к ней только совокупность преступлений и рецидив (статья 32 УК). Повторность (статья 31 УК) не отнесена к категории множественности преступлений. Она не рассматривается как форма множественности преступлений, что являлось общепринятым в советской уголовно-правовой науке, сохранилось в науке уголовного права постсоветских государств и наиболее отчетливо нашло отражение в главе VII УК Республики Беларусь «Множественность преступлений». Как и другие государства, входившие в состав СССР, Молдова исключила из кодекса упоминание об особо опасном рецидивисте (статья 24 УК 1961 года), введя понятия рецидива, опасного и особо опасного рецидива (статья 34 УК). Наличие рецидива или совокупности как множественности преступлений обязывает суд при назначении наказания применять особые правила его назначения, предусмотренные соответственно статьями 82 или 84 УК.

Предусмотренный УК перечень обстоятельств, устраняющих уголовный характер деяния, состоит из пяти пунктов. К таким обстоятельствам отнесены необходимая оборона, задержание преступника, крайняя необходимость, физическое или психическое принуждение и обоснованный риск (статья 35 УК). Выполнение приказа или распоряжения, выполнение специального задания по предупреждению или раскрытию преступной деятельности преступной группы или преступной организации и другие обстоятельства, исключающие преступность деяния, известные новейшим УК (Украина, Белоруссия и др.), не были восприняты УК Молдовы 2002 года. Не нашли в нем отражения и такие понятия, как «мнимая оборона» и «мнимое задержание».

Неординарным представляется решение вопроса об условиях правомерности необходимой обороны. Деяние лица, отражающего нападение, признается совершенным в состоянии необходимой обороны, если оно произведено «с целью отражения прямого, немедленного, материального и реального нападения, направленного против него, другого лица или против общественных интересов и представляющего крайнюю опасность для личности или прав обороняющегося либо для общественных интересов» (часть (2) статьи 36 УК). Необходимой обороной признаются и действия лица по воспрепятствованию проникновению в жилое или иное помещение, сопровождавшееся опасным для жизни или здоровья насилием или угрозой такого насилия (часть (3) статьи 36 УК). Характерно, что УК не содержит каких-либо указаний относительно превышения пределов необходимой обороны, смягчении ответственности в случае такого превышения, в нем отсутствуют привилегированные составы преступлений, где бы учитывалось данное обстоятельство, что было характерно для УК 1961 года и сохранилось в УК многих постсоветских государств. Надо полагать, что молдавский уголовный закон исходит из принципа правомерности причинения нападающему любого вреда, если только от нападения исходит крайняя опасность (опасность для жизни и здоровья насилием либо угрозой такого насилия при проникновении в жилище или иное помещение). Если такая опасность не установлена, то лицо, отражающее нападение, подлежит уголовной ответственности на общих основаниях и, думается, с учетом этого обстоятельства в качестве смягчающего ответственность при условии, что противоправные действия пострадавшего спровоцировали преступление со стороны отражавшего нападение (п. i) статьи 76 УК).