«Только май, но уже стало очень тепло…»

Только май, но уже стало очень тепло,
В нафталин прячу зимние вещи.
Этой ночью мечтами меня занесло,
Сон не помню, наверное, вещий.
День Победы прошёл, оживает листва,
Улыбаются лица прохожих.
Пахнет корюшкой⁵, и будоражит весна,
И наряды весенние – тоже.
Город хочет любви, город просит забот,
Ждёт подарки на свой День рожденья⁶.
Очень скоро в лесах соловей запоёт,
Посылая нам благословенье!

Ароматы Петербурга

Вы в Гостином «Подарки» видали?
«Воздух Питера» там продавали!
В элегантной, нарядной коробке,
В целлофановой шик-упаковке.
«Воздух Питера» – словно соль в лавке.
Сувенир. Продают, как булавки.
Покупают картины, буклеты,
На футбол и в театр билеты,
Майки с крейсером, сумки, значки,
Фотографии, диски, очки.
И в красивом флаконе богатом
Петербургский букет с ароматом!

«Весной вернётся свежий ветер…»

Весной вернётся свежий ветер
И солнце, и благоуханье.
Приди, весна! И нет на свете
Милей, изысканней желанья!

Весну мы ждём нутром и нервом,
Весне – стихи, порывы, чувства.
Сдаваться в плен весне, наверно,
И наслажденье, и искусство.

«Если градусник я опущу в кипяток…»

Если градусник я опущу в кипяток,
Лопнет он, кипяток – перебор.
В шар воздушный добавлю ненужный глоток,
Что осталось от шарика? Сор…
Если много воды, то малы берега,
Если много еды – то фигура не та.
Если лишку отдал, будешь гол, как сокол.
Только раз не убрал, и уже грязный пол.
Кто взвалил на себя не своё и понёс,
Это свыше указка: не суй всюду нос!

Белая ночь

Нева в сиянье светлой ночи
Не на картинке, а воочию!
Это, действительно, дар божий, —
Прочувствовать душой и кожей
Все запахи ночей прозрачных.
Дней завтрашних и дней вчерашних
Мгновенное прикосновение.
И вздох волны, и дуновение
Прохладное дворов и улиц.
…Мосты раскрытые сомкнулись —
Прошли суда по невской глади!
Развод мостов – парада ради,
Для них отдельное послание
В стихах или воспоминаниях.
…Июнь. Рассвет. Привет, день новый!
Трамвай проехал по Садовой…
Растаял призрак белой ночи…
О чём-то дворники хлопочут…

45 лет жизни в Питере

Сорок пять – не много и не мало!
Столько раз листва пооблетала…
Столько зим, сочтёшь ли прожитое?
Пролетело время золотое!
Были и проблемы, и успехи,
Были огорченья и потехи,
Радость наивысшая, потери,
Тяжкий труд, любовь. Да кто измерит?
Каждому дан жребий лишь однажды.
И прожить своё обязан каждый.
Худо-бедно ли, кто как умеет.
Пожинают люди, что посеют.
Урожаем можно ли гордиться?
Удалось ли планам вашим сбыться?
Жизнь жестоко расставляет точки.
Гладкими бывают только строчки…

Уезжаю

Опять пропадаю куда-то на лето.
Пусть город скучает, приятно мне это.
Минуты прощания. Что-то сказала.
Звонить обещания. И нет вокзала…

Расстанемся мы, каждый год уезжаю,
Волшебное лето вне дома бываю.
Останутся белые ночи далёко.
«Спокойного сна», – пожелал тихо кто-то.

В душе ощущаю любовь и тревогу,
И переживать буду вновь всю дорогу
О Санкт-Петербурге, который болеет.
Ведь, если не я, кто его пожалеет!

Закончится лето – вернусь очень скоро.
Осенним украсится город убором.
Весь в золоте Санкт-Петербург не узнаю,
И рада фонтану, и рада трамваю.

Довольна погодой, судьбой и квартирой,
Помазана невской волною, как миррой.
И лист на ладони, и звон колоколен,
Мой город, наверное, мною доволен!

Я вернулась

Набираем. Выше, выше, выше —
Всё мельчает, исчезают крыши.
Тают городские силуэты,
И зима является из лета.
Высота раздвинет перспективы,
Распахнёт картины всем на диво —
Айсберги, лучи сквозь дымку, горы,
Пенные пустоты и просторы.
Иллюзионист-иллюминатор
Удивит восходом и закатом.
Шторку запахну, вздремну немного,
Утомляет сборами дорога.
Сквозь дремоту чудится видение:
…Было лето, было воскресение.
Я в гостях, все живы, счастье в лицах,
День рожденья, двадцать пять иль тридцать…
Жизнь – ещё не сыгранная пьеса.
…Воду предлагает стюардесса.
«Пристегнитесь», – дальше так знакомо.
Я вернулась! Сели. Жарко. Дома.

Дорожная кружка

Немало историй подарит дорога.
Не буду судить о рассказчиках строго.
…Я кружку купила для дальних историй,
На донышке кружки беседы и споры.
Взбодрит и согреет чай в новенькой кружке,
Я слушаю тайны дорожной подружки.
Сама расскажу, исповедаюсь вволю —
Про радости жизни и горькую долю.
Беседы в дороге – как вёрсты вдоль рельсов,
В движенье сближается круг интересов.
Стучат да стучат монотонно колёса,
Штрих-кодом измерен наш путь, исполóсан…
И в каждой полоске – история судеб,
Не каждый поймёт и не каждый рассудит.
Дорога… кого и куда призывает?
Соседка в вагоне устало зевает.
Несёт проводник чай, стучит подстаканник.
Опять остановка, опять полустанок…
И кто-то выходит, а кто-то заходит,
Истории новые люди заводят.
Вокзалы и станции, новые лица,
Хорошая кружка всегда пригодится.

Что в имени моём
(Читая очередной гороскоп)

Нина – имя всем известно.
С Ниной очень интересно.
Имя Нина – много значит:
С Ниной польза, прок, удачи.
Нина – совесть, Нина – душка,
Нина – лучшая подружка.
Нина – нежная зазноба,
Нина предана до гроба.
И скромнá, и деликатна,
Рядом с ней всегда приятно.
Голосок её не звонкий,
Нина любит быть в сторонке.
И хоть Нина осторожна,
С ней спокойно и надёжно.
Ценит юмор, справедлива,
Добросовестна на диво!
Любит сласти с шоколадом,
Хочет съездить в Лувр и Прадо.
…Что стихи немного длинны,
Это слабости у Нины.

«Когда не пишутся стихи…»

Когда не пишутся стихи,
Легко отмыть полы и стены.
Душа легка, шаги легки,
Свободна я, желанья бренны.
Гуляла, испекла пирог,
Кухонный шкаф пересмотрела.
Стихи не рвутся на порог,
Не шлют ни письма и ни стрелы.
Увы! Не пишутся стихи —
Чернил не стало или мыслей?
А может, старые грехи
Над головой моей нависли.

Поэту

Жизнь поэта – страданье,
Крик в ночи и молчанье,
Слёзы горькие, радость,
Одиночество, праздность,
Исповедь, искушенье,
Гибель и воскрешенье.
Камнем вниз с поднебесья,
Или ввысь, вот он – весь я!

Пазл из рифм

Сплетаю рифмы в кружева, мотаю пряжу.
То подтяну едва-едва, а то поглажу.
Слова найдут себе приют, на место лягут,
Они-то знают, как их ждут! Нужна отвага,
Чтоб в шумном эхе и во сне, и вслух, и немо —
Случилось бы, и пазл совпал, а нет – дилемма.
Тогда сначала начинай, от белых пятен,
И непонятно, будет ли твой слог понятен.

«Дежурные строки, ещё не готово…»

Дежурные строки, ещё не готово,
Ещё не отточено каждое слово,
Ещё не отёсаны рифмы и ритмы,
Ещё не просчитаны впрок алгоритмы.

Писать стало трудно – затёртые темы,
Особых событий знакомые схемы.
Но к каждой строфе я и с лаской, и строго,
Чтоб тексты шагали широкой дорогой.

Стихи словно лакмус, укажут на время,
Оно судьбоносно: не тягость, не бремя.
Светлы и свободны слова и деяния,
И радость оденет в свои одеяния!

Книжкина исповедь

На вашу полку книжную
Нескромно попрошусь.
Не в центр, пускай на нижнюю,
И пусть чужой и лишнею,
Случайной окажусь.

С другою неслучайною
В компании одной
Пускай я буду крайнею,
Пусть поздней или раннею,
Но лишь бы быть собой!

Стою, к стене притулена…
Обложкою коснусь
Лохвицкой, Ахмадулиной,
Ахматовой иль Друниной…
Мне их понятна грусть.

Судьба строга для избранных,
К поэту – во сто крат!
И сколько же непризнанных,
А сколько их – неизданных,
Томятся и молчат.

Талант – он с сумасшедшинкой,
Не всем даётся дар.
Забытые, ушедшие,
И на Олимп взлетевшие,
Сдержавшие удар…

Слова

Слова. Ни меньше и ни больше,
Чтоб мысль понятна и легка.
Нежнее станет строчка, тоньше,
И в этом соль, что коротка.

Когда же слов бывает много,
А смысл под лупой не собрать,
Знать, увела тебя дорога,
И, заплутавшись, начал врать…

Слова – дар божий, а не сор,
В стихи нельзя то, что во двор.
Свобода – пусть, изыски – да,
Но это надо ли всегда?

Богат и сочен лексикон —
И в тексте очень нужен он!
Но простота важней всего —
Доступность, краткость, естество.

Брошенные книги

Раскрошились переплёты,
Рассыпаются страницы.
Неизвестный автор, кто ты?
На гравюрах чьи-то лица.
Незнакомые, чужие,
Из совсем другой эпохи.
Кто читал вас, с кем вы жили,
И о чём толкуют строки?
Без хозяев вашим судьбам
Не помочь: на свалку только.
Вышло время, неподсудны,
Уже выброшено сколько!
Именам, страстям, событиям
В буднях нынешних мест нет,
Неоткрыты, позабытые,
Всё отдав, добро и свет…

Тени музыки

Старый рояль замолчал и скучает,
Клавиш давно не касалась рука.
Седобородый актёр не играет —
И не дописана песни строка…

Остановилось усталое сердце,
Музыка смолкла и занавес пал.
Только певица надорванным меццо,
Плача, допела. И зал молча встал.

Крышка рояля, покрытая пылью,
Ноты убрали, как хлам, на чердак…