Родителям посвящается, Панишу Петру Львовичу, Кардош Сидонии Франческовне

© Нина Виноградова (Паниш), 2020

ISBN 978-5-4498-6316-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Былое

 
Другая зима и другая весна,
И осень, и лето другие.
О, память! Как цепко всё держит она,
Картины хранит дорогие…
 
 
Шуршал под ногами осенний букет
Из листьев опавших и хвои,
И нежностью снежной забеливал плед
Осенние краски, уж осени нет…
Лишь ветер за окнами воет.
 
 
Былое расставит по рифмам поэт,
Но запахи… листьев и снега!..
Далёкого – не говорите, что нет,
И помнить навек не давайте обет.
Что ваше – особая нега!
 
 
Другая зима и другая весна,
И осень иная, и лето.
Пульсирует жизнь и трудна, и красна,
И память от жаркого солнца тесна,
Здесь брошена в море монета…
 
 
Здесь тоже бывает порой снегопад.
Снег – игрище, радость, награда.
Я чувствую, что этот снежный парад —
Послание из Ленинграда…
 

Сиреневые сны

 
И здесь цветёт сирень, да жаль, совсем иная,
И розы всех оттенков, да запахи новы.
Скудна от пальмы тень. В луче палящем тая,
Она не охладит, а с солнцем я «на вы».
 
 
И птицы за окном летают и стрекочут,
И будят поутру, и радуют собой.
Пожар дневной спадёт, коснувшись звёздной ночи,
И землю освежит сиреневый прибой.
 
 
И здесь людской поток, да в нём другие лица,
И разговор иной, его мне не понять!
Глотнув воды глоток, в поток стараюсь влиться,
Но остаюсь немой, словам пытаясь внять.
 
 
Сиреневые сны. Всё реже, реже снится
Из розовой весны несбывшийся узор.
Я узнаю свои черты на детских лицах,
А с солнцем я «на вы» до некоторых пор!
 

Я обрету свой дом

 
Куда собралась и зачем,
Ужель в России тесно стало?
В Израиль и не нужно всем,
На всех не хватит одеяла.
Близки в России быт, язык,
Обычаи, культура, нравы.
Мой образ мыслей там привык.
Меняю всё, имею право!
Обетованная земля
Одарит светом и надеждой.
Здесь зреют сытые поля,
И море охлаждает нежно.
И мама с папой навсегда
Уединились в бесконечность.
Здесь золотые города,
Приют, покой, услада, вечность.
Я обрету свой новый дом
Средь олеандров, пальм, олив,
И серенады за окном
Мне напоёт морской прилив…
 

Дорожные строки

 
Не удержать мне последние дни
Знойного праздника, праздника лета.
Осень стучится непрошенной в сны
Ворохом золота солнцем согретым.
 
 
Дар от Всевышнего – листья ли, дождь,
Губы подставлю, подставлю ладони.
Как успокоить безумную дрожь,
Если всегда в бесконечной погоне.
 
 
Листья несутся, несутся года,
Жизнь утекает беспечной рекою.
Падает с неба живая вода,
Отодвигая от тризны живое.
 
 
Осень – начало. Начало пути.
Новые мысли и новые сроки.
Снова рулетка. Смелее крути.
Но остаются дорожные строки…
 

Вперёд

 
Когда опять дорога ждёт,
То в гору, то с обрыва,
Летишь, идёшь, ползёшь вперёд,
И слаще нет порыва.
В дорогу надо брать с собой
И песни, и молитвы,
Ведь каждая дорога – бой,
И я играю в битвы!
В борьбе крепчают и растут,
И воздают по чести.
Нелёгким выдастся маршрут,
И хорошо бы вместе!
Но каждый сам несёт свой груз —
Судьбу, икону, знамя.
По краю ходит только трус,
А смелый лезет в пламя —
Спасает, ищет, познаёт
И планку поднимает,
За ним легко идти вперёд,
Хоть и по кромке края!
 

«…Приземлились. Вниз по трапу…»

 
…Приземлились. Вниз по трапу.
Прячусь под очки и шляпу.
Жар горячего объятья
Охлаждает хлопок платья.
Солнце лезет в душу, в тело —
Трогать солнце я не смела.
Не трусиха – осторожна,
Солнце жарит невозможно!
Обязательно привыкну,
А пока сижу, не пикну.
Ночь прохладой обдувает,
Здесь – пустыня, так бывает.
 

Дожди

 
И дорвалáсь я до дождей. Я так хотела
Прочувствовать своих людей умом и телом.
А где тот дом, скажите мне, в котором стены
Пройти помогут этажи беды, измены.
Отброшу прочь зелёный лист, наплачусь в жёлтый,
А дождь исполнит мой каприз, мои аккорды.
Я растворюсь в дождливом дне, до пят промокнув,
И улыбнутся мне во сне родные окна.
 

«Январь. В Израиле – весна…»

 
Январь. В Израиле – весна,
Здесь многое наоборот.
А снег является во снах,
Но льют дожди, и всё цветёт.
Дожди – и радость, и беда,
И приключенья с огорчением.
Течёт, кружит, крушит вода,
Грехи смываются течением.
Зима смешная – подожду
Чуть-чуть, и будет лето вскоре.
И благодарна я дождю, —
Кинéрет полнится и море.
Оно скучает без меня,
Волна шалит, и мал ей берег.
Тепло субботнего огня
Согреет тех, кто в это верит.
И мне захочется тепла,
Вниманья, верности, заботы.
Узор зима не доплела,
Весенние взыграли ноты…
 

Дождь и радуга

 
Когда стекают капли по стеклу,
И не хватает нежности и цвета.
По лужам пляшет, словно на балу,
Дождь-забияка, побродив по свету.
 
 
Играет в небе красками гроза,
Но пробивая марево густое,
Дуга, цветная – арка-егоза,
Появится у неба на постое.
 
 
И засияет семицветный мост,
Заманивая в бесконечность дáли,
Путь по нему окажется, не прост,
Не хватит снов и слов, любви, печали.
 
 
Земля, дождём пропитанная впрок,
Воздаст и урожаем, и цветением.
Воды глоток и яркий лепесток —
Плоды дождя и радуги творение…
 

Пять Углов
(Экспромт к акварели Tanya Kabov)

 
Тонко, легко и воздушно,
Именно так это нужно!
Это мои Пять Углов¹.
Место особенных слов,
Место особых людей.
Точка отсчёта, идей,
Центр мирозданья… второй.
Первым стал берег другой.
Здесь обрела новый дом,
Много друзей нынче в нём.
Здесь меня холит волна,
Здесь я свободна, вольна!
А Пять Углов – как пароль. —
Сыграна лучшая роль!
Призрачно и романтично,
Радостно и необычно!
Тонко, легко и воздушно…
Именно так это нужно!
 

Питер онлайн

 
Дороги неисповедимы
К Пяти Углам навек любимым.
Всё помню и дарую строки
Пяти Углам моим далёким.
И если присмотреться, вижу
Онлайн залатанную крышу.
Во снах хожу путём знакомым,
Как будто приближаясь к дому.
Но, пробудившись, понимаю,
Что я не только в снах летаю.
Я счастлива, за дар сей божий,
И всем того желаю тоже.
 

Еду к грозам на поклон

 
Самолёт летит на север,
Тель-Авив – Санкт-Петербург.
Чищу память, чищу сервер,
Не боюсь дождей и бурь.
 
 
Впрок согрелась солнцем жарким,
Еду к грозам на поклон.
Приготовила подарки.
Город. Помнит меня он.
 
 
Позолотою покрыла
Осень городской наряд.
Распахнёт объятья-крылья
Петербург, он будет рад!
 
 
Я спущусь по трапу тихо,
Прошепчу: «Привет, родной».
Я своей судьбе портниха,
Чтобы быть самой собой.
 
 
Что себе я накроила,
Мне носить. Держу фасон.
Ничего не позабыла,
Жизнь летит. Где явь, где сон?
 
 
Ненадолго в Питер еду,
Много дел у моря здесь.
Может, вновь приеду к лету,
В ночи белые и в лес.
 
 
Мне Нетания роднее
Стала. Питер не кори.
Осень. Пять Углов. Темнеет.
Зажигают фонари…
 

«Я в самолёте. Минута взлёта…»

 
Я в самолёте. Минута взлёта.
И обо мне пусть вздыхает кто-то.
Нет, не забуду всё то, что было,
Я помолюсь на стальные крылья.
А в небе птицы, а в небе тучи,
А под крылом снежный пласт могучий.
И близко солнце, и турбулентно,
Всё ближе, ближе встреч моменты…
 

Мозаика

 
Разодетые скверы и парки,
Листья красят Фонтанки² поток,
Спит на крыше луч солнца неяркий —
Городской Петербургский лубок.
Заберусь в единичку-троллейбус
И куда-то к кому-то лечу.
Пробки в городе – мучаю ребус
Или просто о чём-то молчу.
Не могу без полдневного залпа
С Петропавловки. Это как пульс.
Огуречный³ дурманящий запах,
Белокрылых ночей лёгкий блюз.
Время года – как метка, нашивка —
Подчеркнуть элемент красоты.
Городские картинки – прививка
От соблазнов, хандры, маеты!
 

Солёные брызги

 
Пляшут вечерние пляски
В небе снежинки-пылинки,
Дарят перинные ласки
И застилают тропинки.
Прячась за крыши и тучи
Лунный пятак не сверкает.
Город в заснеженных кручах
Все закоулки скрывает.
Ветер распишет позёмку
Зимних страниц набелó.
Юность ныряет в подземку,
Там целоваться тепло!
Отблеск луны величавой,
Выйдя из мглы беспросветной,
Город под снежною лавой
Греет надеждою светлой.
Всё, что за снежной зимою,
Только моё, – помню, помню.
Море, теперь ты со мною,
Душу тобою заполню…
Молча стою пред Стеною⁴,
То, что моё, то навеки.
Море солёной волною
Брызнет мне капли на веки…
 

«Кружат в осенней сырости…»

 
Кружат в осенней сырости
Обрывки календарные.
Листва порывом милости
Сорвёт замки амбарные
С небес. Они омоются
Потоком ветра дерзкого.
И город приоткроется
Судьбой своей недетскою.
Мы дышим невским воздухом,
В Неву глядим, как в зеркало.
Код Питера осознанно
В себя вживляем нервами.
От города секретов нет,
И души нараспашку.
И обыватель, и поэт
Последнюю рубашку
Сорвут с себя без жалости,
Поделятся, проникнутся.
И Питерские радости —
В сердцах людей откликнутся.
 

Летний Сад

 
Бывают ассорти конфеты,
Бывают ассорти компоты.
От форс-мажоров на Планете
Случилось ассорти погоды!
 
 
Однажды в Летний Сад ходила,
То был октябрь, день осенний.
Я снег ногами бороздила,
А осень на ветвях висела.
 
 
Ворона-дочь и ворон-папа
В снегу купают клюв и перья.
Эзоп Крылову машет шляпой,
Погоду рьяно ею меря.
 
 
Скульптура смотрит иронично,
Ей так смешно, как мы гуляем!
Век прагматичный, не античный:
Мы с интернетом засыпаем.
 
 
Здесь раньше были ассамблеи,
Наряды, парики, кареты.
Народ богатый и лакеи,
Стихи, фонтаны, пируэты.
 
 
Но прокрутились триста лет,
Теперь гусары носят джинсы.
В «МакДоналдс» ходим на обед,
Очки меняются на линзы.
 
 
И обновился Летний Сад —
Совсем другой, привыкнуть надо.
Молчу, чтоб не попасть впросак,
Я просто похожу по саду.
 
 
Жую горбушку свежей булки,
Вершу неспешно променад.
С улыбкой достаю из сумки
Одноимённый шоколад.
 

«В сапожках, в куртке, зонтик вместо крыши…»

 
В сапожках, в куртке, зонтик вместо крыши.
Ловлю заблудший лист, упавший свыше.
Ужель ты, осень? Здравствуй, золотая!
Крылом махнула сверху птичья стая!
Всплакнуло небо – не сдержало чувства.
И я люблю, когда немного грустно.
Надеждою обманет бабье лето
И пропадёт, растает, как конфета.