Глава 3

Вечером пятницы я уже сидела в самолете. Одна и явно взволнованная. То есть не совсем одна. Реми был рядом, хотя он не мог постоянно болтаться со мной в проходе. Это было не в его духе. Так что он постоянно бродил по салону туда-сюда, а один раз исчез на пару часов, потому что путешествие показалось ему слишком утомительным. До сих пор я так и не спросила его, покинет ли он меня после того, как доставит в Германию. Боялась услышать ответ.

Через несколько часов, когда мы уже приземлились и ожидали получения багажа, я больше не могла сдерживаться. Как можно непринужденнее я вставила наушник в правое ухо.

– Реми, ты здесь? – риторический вопрос. Он висел в воздухе прямо перед багажной лентой, которая пока что не доставила ни одного чемодана. Но другие пассажиры должны считать, что я разговариваю по телефону.

– К вашим услугам, добро пожаловать в Южную Германию! – он помахал мне рукой.

Не зная, с чего начать, я сглотнула и решительно выложила карты на стол.

– Пожалуйста, только не говори, что сегодня наш последний день вместе.

Реми раздраженно поднял на меня взгляд и откинул со лба светлую прядь.

– С какой стати? Потому что я доставил тебя в школу?

Я кивнула. Говорить об этом оказалось труднее, чем я думала.

– Ах, Севен, разве же я могу тебя оставить. Ты моя лучшая подруга! Пока я не получу новое задание, я буду рядом с тобой день и ночь. – Он сжал кулак и приложил его к груди, словно произносил клятву. – А если я получу задание, то буду иногда исчезать. Наверняка мне снова дадут кого-то из Америки, так что из-за разницы во времени ты и не заметишь моего отсутствия.

А может быть, ему просто не дадут нового задания, потому что со мной он добился успеха совсем не сразу. У него ушло почти три года, в то время как, по словам Реми, обычно уходило меньше трех недель, чтобы убедить духовно одаренного ребенка сменить школу к следующему учебному году. На это я и надеялась.

Наконец, я стащила оба своих чемодана с конвейера, и мы покинули зал прибытия. Реми все это время плыл в воздухе рядом со мной, ругаясь по поводу манеры немцев одеваться (носки с сандалиями!), и непрерывно болтал. Почти как дома.

Вскоре после того, как мы прошли таможню, Реми проворчал мне на ухо:

– Вон там! Посмотри налево!

В нескольких шагах от нас за заграждением ждал мужчина в шоферской кепке и белых перчатках. В руках он держал табличку с моим именем. Увидев его, Реми заволновался не меньше меня.

Поездку до «Блэк Форест» в слабо освещенном салоне лимузина я почти полностью проспала. Еще чувствовались последствия разницы во времени. На Реми, который никогда не спал, это, конечно, совершенно не действовало.

Практически все время, пока я бодрствовала, прислонившись лбом к окну лимузина, мы ехали через густой лес. Деревья сплетались над дорогой в непроницаемую крышу, их кроны словно поглощали солнечный свет, как только его лучи касались их. До меня постепенно начало доходить, почему школа «Блэк Форест» так называется. По радио играла классическая музыка. Моцарт.

Водитель молчал. Реми, разумеется, нет.

Я размышляла, прислонившись лбом к оконному стеклу. Мой самый первый день в Германии. Перед отлетом я официально порвала с Дарси. После того как неделю не появлялась в школе, сделав вид, что меня одолел желудочный грипп, вчера я подкараулила его после тренировки по лакроссу, сказала ему, что переезжаю, и поэтому нам нужно расстаться. Моя холодность и деловитость его удивили. Меня тоже.

Все еще думая о Дарси, я нахмурилась. Убедила себя, что мне все равно. В прежней школе у меня не было настоящих друзей. Даже мама и Дарси предали меня. Я изо всех сил впивалась ногтем большого пальца в подушечки остальных. Указательный, средний, безымянный, мизинец, потом обратно. Мама, которая бросила меня в беде, чтобы отомстить за Нову. Получается, что она принесла в жертву меня. И нашу жизнь – этого я никогда не смогу ей простить.

В какой-то момент мы свернули с асфальтового шоссе на узкую гравийную дорогу, которая вела вверх по склону. Дорога извивалась между бесчисленными деревьями, взбираясь на холм. Кроны качались на ветру. Отдельные сгустки тумана, словно змеи, обвивали ветви. Белки, более яркие и рыжие, чем в Америке, карабкались вверх по стволам. Я буквально прилипла к окну. Здесь, в этой части света, все казалось мне будто волшебным. Может быть, это и правда знаменитый волшебный лес из сказок братьев Гримм.

Еще раз повернув направо, мы выехали на широкую гравийную дорогу, которая вела в гору еще круче. Похоже, до школы было уже недалеко.

– Дом, милый дом, – довольно произнес Реми, изобразив, будто развалился на кожаном сиденье, и пропел припев из Sweet Home Alabama^[4], одновременно дирижируя невидимым оркестром.

Шофер опустил окно со своей стороны, воспользовался переговорным устройством на кованых воротах и сообщил о нашем прибытии. Ворота на лесной дороге, где с правой и левой стороны есть лишь деревья. Пешком их можно было бы просто обойти. Но, наверное, стены тоже не помешали бы призракам проникнуть в школу. Мгновение спустя ворота уже раздвигались в середине, нет, не раздвигались – они совершенно старомодно распахнулись. Такого я никогда еще не видела. Когда мы проехали через них, я потрясенно оглянулась. Лучше бы не оглядывалась, пожалела в тот же миг, потому что прямо позади нас, словно из ниоткуда, появился Садовник. Вместе со своей бензопилой. Я вздрогнула от испуга и, хотя мне следовало бы уже привыкнуть к его жутковатым появлениям, от его вида у меня сжался желудок.

Кроме того, я заметила, что он ухмыляется, глядя на меня. Поверх спутанных волос он носил фуражку, а пила светилась, оставаясь прозрачной, как и он сам. Когда он и Реми оказались рядом, разница между двумя призраками стала заметна еще отчетливее. Реми светился белым, но с некоторой примесью синего, а Садовник, казалось, состоял из темно-серого тумана.

Я автоматически щелкнула пальцами, чтобы привлечь внимание Реми, и тут осознала, что наш шофер тоже видит призрака, так что нам больше не нужны тайные знаки.

– О. Садовник. Он последовал за нами, – произнес Реми, взглянув в заднее окно. Почему из всего, что мы могли прихватить из Америки, за нами увязался именно Садовник!

Машина остановилась. Полтергейст подлетел ближе. Проклятье. Я невольно стиснула зубы, когда увидела, как крутится цепь бензопилы. Полтергейст открыл рот. Он прошептал что-то совершенно беззвучно, но я поняла, что он хотел мне сказать, продолжая злорадно улыбаться:

– Добро пожаловать домой.

Я сглотнула.

Как только шофер вышел из машины, призрак исчез.

– Мисс Ричард. – Водитель помог мне выбраться наружу и вежливо кивнул Реми, который вылетел из машины следом за мной. – Добро пожаловать в «Блэк Форест».

Полтергейста он будто не замечал.

Если бы призрак не сказал перед этим почти то же самое, моя спина явно не покрылась бы гусиной кожей. Но теперь я не могла обрадоваться по-настоящему. Пока еще не могла. Я украдкой оглянулась назад, на дорогу, представляя, что мы одни. Никакого полтергейста на сотни километров вокруг. Почему этот Садовник вообще явился за мной сюда? Я же ему ничего не сделала! Почему он не мог просто остаться в Юте? В следующую секунду я упрекнула себя за эту эгоистичную мысль. Если он и дальше будет бродить по дому тети Карен, и там не будет ни меня, ни Реми, чтобы ее защитить, рано или поздно с ней может что-нибудь случиться… Так или иначе, он был способен разрушать предметы в реальном мире. Время от времени.

И все же. Я не могла стряхнуть с себя ощущение, что этот полтергейст преследовал меня будто целенаправленно, чтобы однажды убить. Накопил ли он уже достаточно силы, чтобы перемещать предметы в нашем мире? Реми, конечно, мне объяснял, как это происходит, что призраки получают способность передвигать или разрушать вещи или еще как-то взаимодействовать с ними, но я не большой любитель квантовой физики. Я только уловила, что материя сама по себе иллюзия – на уровне частиц. И что мысли и представления о вещах могут влиять на материю и изменять ее – причем мгновенно. На этом месте я уже почти перестала воспринимать, что он говорит, потому что не могла себе все это представить. Если упрощать, имелось в виду, что представление умерших о себе самих формируется в определенную материю, и так они получают призрачный облик. Возможно, именно из-за этого они появлялись в «одежде», в которой умерли, даже если она была всего лишь отражением их воспоминаний. То, что они представляли, становилось материальным. А если эмоции были достаточно сильны, например, если умерший яростно кого-то ненавидел, возникали полтергейсты, потому что этого хватало, чтобы физически воздействовать на людей.

– И? – голос Реми вернул меня в реальность. – Что скажешь? – он произнес это с интонацией взволнованного школьника, которому захотелось узнать у меня, как я оцениваю сооруженного им снеговика.

Я медленно перевела внимание на здание школы. Взгляд скользнул от старинной брусчатки к каменной лестнице, которая вела к зданию. Красно-коричневые листья крутились на ступенях, как живые существа, но все-таки школа выглядела приветливо. Я подняла голову. В утреннем солнце, которое едва светилось на сером небе, здание казалось гигантским и подавляющим. И это была школа «Блэк Форест». На фото в интернете она казалась меньше. Выглядит, будто кто-то скрестил бункер с роскошным замком. Получилось похоже на резиденцию немецкого канцлера, только масштабнее и украшений больше. Повсюду из стен выступали эркеры, а на уступах устроились каменные орлы и воины. Гордые защитники школы. Если они защитят меня от Садовника, то ничего не имею против.

Вся постройка напоминала хэллоуинский замок ужасов. Только перекрашенный в серо-стальной.

Справа и слева возвышались пристройки поменьше, явно предназначенные для гостей и наемных работников.

– Очень круто, – прошептала я. – Потом проведешь мне экскурсию, хорошо, Реми? Не хочу в первый же день провалиться в какой-нибудь люк и стать следующим школьным полтергейстом.

Шофер улыбнулся мне. Он за это время поднял мои вещи ко входу и теперь, в отличие от Реми, посмеялся над моей шуткой.

– Не смешно. Но как тебе угодно, Севен-Элевен!

Если Реми называл меня так, это могло значить только одно: замолчи. Возможно, он рассчитывал на большее воодушевление, ведь это было его любимое место. С другой стороны, ему следовало бы знать, что я не из тех, кто будет хлопать в ладоши от радости, если им показать симпатичный замок.

Так что я расправила плечи. Дам этой школе шанс. Здесь и сейчас. Реми это заслужил, и, может, мне здесь даже понравится. На несколько секунд задумалась над всем, что оставила позади: Карен, мама, могила Новы, Джаред. Я вздохнула. Джаред, который держал меня за руку в прошлые выходные, на день рождения Новы, когда я оплакивала сестру. По Джареду я буду очень скучать. И по маме, в общем-то, тоже. Хотя она больше не проливала ни слезинки, когда мы говорили про Нову. Я разгладила свою клетчатую юбку. Надеть ее меня уговорил Реми. Он сказал, что здесь мне предстоит заново открыть себя. А старую мальчишескую одежду стоит оставить в шкафу в Юте или, что еще лучше, безвозвратно сжечь. В школе мне все равно выдадут новую форму. Лучше даже не задумываться о том, что можно было остаться дома. Навещу их на Рождество. И сестру тоже. Я на две секунды закрыла глаза. Еще ни разу не видела Нову в призрачном обличье. А я об этом так сильно мечтала – увидеть ее как Реми, такой же полупрозрачной. Но пока это желание так и не исполнилось.

Я откашлялась. Размышления об этом сейчас мне ничем не помогут. Я снова призвала себя собраться. Сосредоточилась на том, чтобы, по крайней мере, изобразить, будто я в хорошем настроении.

Как раз когда хотела поставить ногу на самую нижнюю ступеньку, кто-то выбежал из-за угла здания. Сначала мне показалось, что это какой-то бейсболист, который гонится за мячом, но потом я разглядела, что на этом парне совершенно обычные темно-синие штаны. И такого же цвета пиджак. Но он бежал вокруг школы с такой скоростью, словно участвовал в каком-то соревновании. Он быстро осмотрелся, и тут его взгляд наткнулся на меня. В его глазах мелькнуло облегчение и, если мне не померещилось, какая-то доля удивления. Ладно, судя по его телосложению, это явно спортсмен. Темно-коричневые, почти черные волосы обрамляли его лицо, а глаза у него были ярко-голубые, как небо летним утром. Но я с первого взгляда прочитала в них и боль. Боль, которую сама видела в зеркале каждое утро. Вот только этот парень лучше умел ее скрывать. Самоуверенно улыбаясь, он подбежал ко мне.

Я растерянно стояла на месте. Не могла пошевелиться, словно его взгляд обратил меня в камень. Что это промелькнуло в его глазах? Этот незнакомец и правда был рад меня увидеть? Мне почти что показалось, что я наблюдаю за сценой из фильма, и мне отчаянно хочется узнать, что будет дальше.

– Ты не местная, да? – выпалил этот широкоплечий тип. Он говорил по-английски, радостно отметила я.

Я могла только кивнуть. Внезапно перестала замечать все вокруг.

– Хорошо, можешь подойти ненадолго? Это мне очень поможет. – Он дышал немного хрипло, словно пробежал довольно большую дистанцию. – Это очень срочно.

Я удивленно уставилась на протянутую мне руку.

– Кхм, Севен, нам нужно сообщить о нашем прибытии. И хорошо бы не откладывая, – в голосе Реми звучало некоторое раздражение. Как тогда, когда мне захотелось покормить уток в парке, и я свалилась головой вперед в пруд, полный утиного помета.

Словно в трансе я смотрела на руку этого парня, которую тот по-прежнему протягивал мне. Он был выше меня на полголовы, наверное, лет ему примерно столько же, сколько и мне. Может, на год старше. Внезапно сердце взволнованно забилось. Все это напомнило мне игру из моего детства.

– Пожалуйста, – добавил парень. – Я о тебе позабочусь. Этот призрак больше не будет тебя беспокоить.

Я едва не рассмеялась во весь голос. Он плохо знал Реми.

Но чего он от меня хотел? Немного озадаченно я подняла голову, осознав мимоходом, что прикусила нижнюю губу. Эти глаза. Они смотрели на меня так умоляюще, словно только я могла его спасти.

Медленно, очень медленно я подняла руку и вложила пальцы в его ладонь.

– Севентина Алексия Ричард! – взревел Реми у меня за спиной, но парень уже потащил меня вперед.

– Красивое имя, – прошептал парень. Думаю, в школе он один из самых популярных. И я бежала вокруг школы, держа его за руку.