…Закашлявшись от воды, попавшей в лёгкие, я пришёл в сознание. Инстинктивно махнул рукой, пытаясь ударить человека с пистолетом, и с головой погрузился под воду. Вынырнул, отфыркиваясь, и огляделся по сторонам. Вокруг расстилалась безбрежная водная гладь, над головой ярко светило солнце.
– Что за чёрт?! – невольно вырвалось у меня.
Только что я был схвачен в пещере внутри Гибралтарской скалы, и мне собирались вколоть какую-то гадость. Я вспомнил оранжевый туман перед глазами и взрыв в голове… И вот, я на свободе! Получается, что Алёхин абсолютно прав! Портал – внутри меня! В момент серьёзной опасности он «включился» и перенёс меня… Только куда? Я снова огляделся. Неужели это опять Балтийское море?
Никита! Я вспомнил о друге и застонал от бессилия. Что с ним? Я достал из кармана мобильный. Как и положено технике после прохождения через портал, он был выключен. Я нажал кнопку включения и с нетерпением стал ждать загрузки системы. Не успел телефон войти в сеть, как раздался звонок с неизвестного номера.
– Да, – ответил я и услышал голос полковника Кравцова:
– Что произошло? Сигнал твоего маячка на какое-то время исчез, а теперь указывает новое местоположение.
– Портал сработал и перенёс меня! Нас отправили в западню! Там остался Никита! Срочно вытаскивайте его! – кричал я в телефон.
– Не волнуйся, всё под контролем, – уверенный голос Кравцова подействовал на меня успокаивающе. – Рядом с вами работала группа обеспечения прикрытия.
– Он в безопасности?
– Для этого прилагается максимум усилий, – уклончиво ответил полковник.
– Где я?
– Ты не поверишь, но в той же самой точке, куда тебя выбросило после нападения в Болкашино. В Балтийском море, в двадцати пяти километрах от берегов Эстонии. Не гарантирую в ближайшие два часа корабль, но…
– За меня не волнуйтесь, в телефоне есть навигатор. Я буду двигаться к российскому берегу, по маяку меня легко отследить. Займитесь Никитой, – попросил я, и Кравцов отключился.
Я включил навигатор и быстро определил своё местоположение. Плыть предстояло на восток вдоль эстонского побережья. Сразу за Нарвой начинался российский берег. Правда, не хотелось попадать в руки пограничников. Вряд ли они приветливо встретят человека без документов, незаконно пересекающего границу. Понятное дело, что меня у пограничников быстро заберут, но несколько неприятно проведённых часов будут обеспечены. Впрочем, больше всего меня сейчас волновала судьба Никиты. Очень хотелось позвонить ему, но я понимал, что пока операция по его спасению не будет завершена, этого нельзя делать.
Через три часа меня подняли на борт российского пограничного катера. К моему удивлению, система сработала быстро – пограничники приняли меня без лишних вопросов и доставили в Санкт-Петербург, в порту которого уже ждал автомобиль, отвёзший меня на военный аэродром. Через два часа я сидел в кабинете полковника Кравцова и в присутствии Алёхина, начальника Пятого управления оперативной разведки, генерал-майора, а также полковника, представителя контрразведки, давал устный отчёт о произошедших событиях.
– Все оперативные данные были точными, – рассказывал я. – Мы быстро нашли пещеру с бетонной плитой, Никите удалось её сдвинуть. За ней оказался длинный проход, по которому мы вышли к пещере с входом в затопленный тоннель. Никита остался перед входом, а мне удалось беспрепятственно доплыть по тоннелю до озера, рядом с которым располагалась установка. Охраны не было, оборудование было отключено.
– А сигнализация? – задал вопрос контрразведчик.
– Не срабатывала. Во всяком случае, не было никаких шумовых эффектов. Я приступил к выполнению задания и в процессе фотографирования нечаянно отломал кусок установки.
– Что? – удивлённо спросил Алёхин. – Как это возможно?
– Вот именно! Это невозможно! Установка доктора Робинса была монументальным сооружением. А эта оказалась большой пластмассовой декорацией! Посмотрите, – я подключил свой телефон к считывающему устройству и вывел фотографии, а затем видео на большой экран. – Выглядит, почти как настоящая. Но внутри – пустота. Понимаете, кто-то специально несколько месяцев водил всех за нос, устанавливая муляж. Даже военные, бывающие внутри скалы, подтвердили сооружение какой-то установки, якобы опреснительной. Такие, во всяком случае, данные были получены из ваших источников, – я повернулся к генерал-майору из Пятого управления.
– А как объяснить частые визиты двух учёных? – поинтересовался он.
– Я не знаю, что они там делали, если они вообще там бывали, – ответил я. – Но они точно ничего не могли сделать с этой большой игрушечной пластмассой!
– Что дальше, Илья? – спросил меня Алёхин. – Какая ситуация возникла? Почему сработал портал?
– Дальше – интереснее, – продолжил я. – Дело в том, что рядом с этим муляжом была установлена ловушка. Понимаете, меня там ждали! Пещера была погружена в полумрак, и я не видел приготовленную заранее сеть под потолком. Как только включился один из экранов…
– Что за экраны?
– За установкой находилось якобы выключенное лабораторное оборудование. Один из экранов неожиданно включился, появилась фотография доктора Робинса, и было сказано: «Добро пожаловать, Илья!»
– Добро пожаловать, Илья, – задумчиво повторил Алёхин. – Выходит, именно тебя там ждали. Не получилось выловить в Москве, заманили на свою территорию…
– А потом сверху упала сетка. В пещере сидели в засаде люди, они скрутили меня. Я успел дать команду Никите немедленно уходить. Кстати, товарищи офицеры, что с Никитой?
В кабинете воцарилось тягостное молчание. Присутствующие опустили глаза и не произносили ни слова. У меня поползли мурашки по спине от предчувствия чего-то непоправимого.
– Илья, – наконец прервал молчание Алёхин. – Твой друг погиб…
На меня словно сверху свалилась тяжёлая бетонная плита. В горле застрял комок, в глазах предательски помутнело.
– Как это случилось? – хриплым шёпотом спросил я.
– Мы не знаем точно, можем только предполагать. Судя по всему, он послушал тебя и начал отход. Его пытались задержать возле входа в тоннель за бетонной плитой. Вероятно, он оказал сопротивление. Кто-то открыл стрельбу, и своды тоннеля обрушились…
– Вы уверены? – спросил я. – Может, это обман, и на самом деле Никита схвачен.
– Увы, – покачал головой Алёхин. – Его тело уже извлечено из-под завала и опознано. Наше диппредставительство занимается сбором документов для отправки его домой.
– А что британцы говорят по этому поводу?
– По не совсем понятным причинам они решили не устраивать скандал. Думаю, твоё бесследное исчезновение сыграло в этом немалую роль. Официально объявлено об обрушении свода в одной из пещер на Гибралтаре. Погиб турист из России. О семерых погибших британских военных в этой же пещере они почему-то умалчивают… Илья, прими наши глубокие соболезнования… Ты потерял друга… Мы все потеряли коллегу…
Я сидел, обхватив голову руками. До меня только сейчас начало доходить, что больше нет моего друга-богатыря Никиты, мы уже никогда не пойдём вместе на задание, и я не знаю, что скажу его жене и матери… Присутствующие понимали моё состояние и ждали, пока я снова смогу говорить.
– Потом ко мне подошёл мужчина в военной форме, – продолжил я глухим голосом, – он сказал, что капкан сработал, и что объект доставлен точно по расписанию. Там был ещё один, в сером костюме. Я не рассмотрел его лицо, у него были тёмные, зачёсанные назад волосы. Военный обратился к нему. Кажется, «Галбрэйт». Он сказал: «ваш агент хорошо поработал».
– Вы это точно слышали? – спросил контрразведчик.
– Да. Они все знали, кто придёт и когда, кто-то сдал нас… – Я обвёл взглядом присутствующих. – Слишком гладко всё складывалось. Пещера, тоннель, вход… Совокупность обстоятельств, по которым именно мы с Никитой должны были выполнить задание, которое оказалось подстроенной ловушкой.
– Почему «включился» портал? – спросил Алёхин.
– Мне попытались вколоть какой-то препарат, но портал не позволил и перенёс меня в Балтийское море.
– Понятно, – подытожил контрразведчик. – Теперь всё в подробностях надо изложить на бумаге.
– Изложу, – я кивнул. – Только прошу пару часов на приведение мыслей в порядок.
– Да, ты можешь отдохнуть в моём кабинете. Я распоряжусь, – сказал Алёхин. – А мы тут пока без тебя посовещаемся.
Через десять дней мы с Соколом входили в кабинет Алёхина. Настроение было препаршивое, буквально два дня назад мы вернулись с похорон Никиты. Тело друга без бюрократических проволочек было быстро доставлено на родину. Хоронили его тихо, без салютов и помпезных речей, присутствовали только близкие и друзья. При этом людей собралось немало, но из руководства не было никого. Алёхин собирался прилететь, но его вызвали в Санкт-Петербург по каким-то неотложным делам. Меня сначала возмутило такое, как мне показалось, невнимание со стороны вышестоящих к моему другу. Его должны были хоронить, как героя! Но Сокол разъяснил мне:
– Нельзя, Илья, привлекать к этим похоронам лишнее внимание. Считай, что даже после смерти Никита остаётся на спецзадании. Ты должен понять, что Никита, так же, как мы с тобой, и тысячи других до нас и после нас, выбрал профессию бойца невидимого фронта. Мы работаем невидимо и погибаем, в большинстве случаев, невидимо. Пышные торжественные проводы одного из нас могут стоить головы многим другим, остающимся в строю. К тому же его семье бравурные речи не нужны – они не уменьшат горя и не вернут Никиту. А для тех, кто знает его по службе – он и так герой.
– А семья? Они так и останутся в неведении относительно его гибели?
– Тут, Илья, не нам с тобой решать, что сообщать, а что – нет. Дня через три, когда закончится самое тяжёлое, с семьёй встретится лично полковник Кравцов. Никита представлен к правительственной награде. Думаю, во время вручения Кравцов принесёт соболезнования и сообщит семье всё, что посчитает нужным.
Мы высказали тёплые слова сочувствия родителям Никиты и его жене. Мне было особенно тяжело, когда его мама расплакалась на моей груди. Мне казалось, что косвенно я виновен в гибели её сына. Почему не погиб вместо него? Слава Богу, что маленькой Анютки не было на похоронах, её оставили у родственников. Не знаю, как бы смотрел в чистые глаза младенцу, оставшемуся без любящего отца. Конечно, Министерство обороны возьмёт на себя заботу о наполовину осиротевшей девочке. Но разве деньгами можно заменить отцовское тепло?
Алёхин уже ждал нас. На столе стояла нехитрая закуска, три рюмки и бутылка водки. Как только мы вошли, он закрыл дверь на ключ, по-дружески пожал руки и предложил:
– Помянем, друзья мои, отошедшего в вечность друга и воина Никиту.
Алёхин сам налил водку в рюмки и, не чокаясь, мы выпили. В этот момент в кабинете находились не полковник, подполковник и старший лейтенант, а трое мужчин без офицерских знаков различия, объединённых общим горем потери боевого товарища.
– Мне жаль, что не смог присутствовать на похоронах, – сказал Алёхин, снова наполняя рюмки. – Сами понимаете, служба. Контрразведчики, как бультерьеры вцепились в каждого, кто хоть как-то был причастен к операции «Нора».
– Да уж, – протянул Сокол. – Я хоть к «Норе» никакого отношения не имел, но из меня чуть душу не вынули, расследуя инциденты в Москве и Болкашино.
Мы снова выпили за упокой души новопреставленного раба Божия Никиты, и Сокол продолжил:
– Я думаю, искать должны того, кто знал и про «Нору», и про учебную тренировку.
– Не только, – добавил Алёхин. – Есть третья важная составляющая. Этот кто-то знал о способностях, полученных тобой, Никитой и Ильей. Если соединить все три составляющие – выходим на круг подозреваемых.
– Кому это всё надо? – пожал я плечами.
– Ты забыл, Илья? Ещё при Робинсе агентами глубинного правительства была открыта охота на людей, прошедших через портал. Вы представляете огромный научный и военный интерес. Выяснить, в чём причина изменений в твоём организме, и производить армию бойцов со сверхспособностями! Об этом мечтают десятилетия! Сколько на эту тему создано фантастических фильмов! И вдруг, реальность. А после того, как ты продемонстрировал два неожиданных исчезновения, ты стал особо лакомым кусочком.
– Интересно, почему за тобой никто не охотится? – спросил я у Сокола.
– Точно такой же вопрос мне задали контрразведчики, – усмехнулся Сокол. – Именно поэтому я в числе подозреваемых.
– Во-первых, ты получил серьёзное ранение, во-вторых, сидишь в своём «Сенеже» безвылазно, на активные операции не выходишь, – предположил Алёхин.
– В—третьих, они тебя реально боятся, – заключил я с улыбкой. – Думаю, что где-то есть копии записей с видеокамер лаборатории Робинса, на которых видно, на что ты способен. Врасплох не застанут и сильно пожалеют.
– Ты прав насчет копий записей. Пожалуй, третью составляющую можно убрать, и расширить круг подозреваемых. Завербованному «кроту» могли предоставить готовые данные по интересующим объектам. Возможно, он и не подозревает о необычных способностях, – Алёхин вздохнул. – Контрразведчикам не позавидуешь.
– Это их работа, пусть ищут. Главное, чтобы «крот» был найден… – начал было я, как вдруг почувствовал себя нехорошо, перед глазами всё закружилось, кабинет поплыл, меняя очертания.
О проекте
О подписке