Глава вторая. Санкт-Петербург. Ноябрь 1871 года

Крупные снежные хлопья ложились на мостовую, в считанные минуты превращая осень в зиму. Прохожие ежились от промозглого ветра, пробиравшего до костей. Мокрый снег налипал на одежду, образуя ледяную корку. С утра снега не было, поэтому на городские дороги выехали обычные экипажи на колесах. И теперь транспорт на петербургских улицах то и дело застревал в сугробах.

День был темный. Читать можно было только придвинувшись к самому окну, что и сделала Елизавета. Она жадно поглощала только что вышедший из печати ноябрьский выпуск «Русского вестника», где были опубликованы очередные главы нового романа Достоевского. Подняв глаза от журнала, она посмотрела на черную ленту реки. Крупные снежинки вились над ней, но безнадежно таяли, подлетая к воде. Нет, зима еще не скоро. Этот снег растает к вечеру, если не раньше. Она любила зимнюю белую тишь. Каналы и реки в городе становились тогда неотличимыми от мостовых. Только чугунная решетка, как черное кружево, строго расчерчивала белое пространство. Снег заглушал все звуки и давал душе больше покоя.

Но это будет позднее. А сейчас стук проезжающих карет все еще слышен. Вот – очередная прогрохотала и остановилась под окнами. Лиза прислушалась к звукам внизу: похоже, пришел кто-то важный к тетушке. Она снова нырнула в роман.

Карета с налипшим на колеса снегом остановилась возле подъезда дома на набережной Фонтанки. Из кареты вышел адмирал, второй сын императора Николая, младший брат ныне царствующего императора Александра Второго, великий князь Константин Николаевич. Лакей тут же распахнул перед ним дверь.

Неизвестно, сколько прошло времени, прежде чем Лизу позвали. Нехотя оторвалась она от захватывающей сцены, глянула на себя в зеркало, пригладила выбившийся локон. Из зеркала на нее смотрела миловидная девушка со светло-русой косой, высоким лбом и с серьезным взглядом серо-голубых глаз. Платье было слишком домашним, но переодеваться ей не хотелось. Накинув на плечи белый оренбургский платок, девушка поспешила вниз.

Войдя в гостиную, она увидела свою тетушку, графиню Екатерину Юрьевну Комаровскую, и ее гостя, сидевшего у печки спиной ко входу.

– А вот и Лиза! Входи, дорогая! Вот, князь, позвольте рекомендовать вам мою дорогую племянницу!

Тетушка была в темно-коричневом платье с неизменным медальоном на груди, с портретом ее покойного мужа. Ее светло-русые с проседью волосы были завиты и уложены в сложную прическу, как будто она собиралась выйти в свет.

Гость, одетый в темный мундир с золотыми эполетами, поднялся, и прежде чем он повернулся, Лиза уже узнала его. Ох, именно его Лиза меньше всего ожидала увидеть здесь! Точнее, она очень надеялась, что пребывание в доме графини не станет ему известным. Да, недолго она радовалась своему убежищу! Как он ее обнаружил – это большой вопрос. Но сейчас нужно было что-то говорить и что-то из себя изображать.

Прежде всего, Лиза сделала самый изящный реверанс, на который была способна, и села на диван. К ней присоединилась тетушка.

– Добрый день, ваше высочество.

– Здравствуйте, сударыня Елизавета Александровна! Как поживаете?

– Благодарю вас, князь, очень хорошо.

– Сегодня холодно, неправда ли, – поддержала разговор графиня. – Зима пришла к нам раньше времени!

– Да, рановато!

– Вы, я видела, прибыли на колесах, а не на полозьях, – продолжила Екатерина Юрьевна, неодобрительно поглядывая на молчащую Лизу.

– Да, я с утра в разъездах. Снега не было, и кучер подал мне обычную коляску. И вот теперь на моих колесах снег со всех петербургских мостовых.

Лиза улыбнулась. Заметив это, князь продолжил:

– А вы, сударыня, выезжали сегодня?

– Нет. Я любуюсь снегом в окошко.

– Вы весь день смотрите в окошко?

– Ну почему же! Я читаю.

– А что читаете, если не секрет?

Лиза помедлила. Рассказывать про Достоевского или нет? Батюшка не советовал ей распространяться в свете на эти темы. Но сейчас хотелось поозорничать.

– Журнал «Русский вестник».

– Хм! Странное чтение для молодой девушки. И что вас там так привлекает?

– Новый роман. Он называется «Бесы», – Лиза смотрела князю прямо в глаза.

– Ну и ну! Вот ведь название! – посетовала графиня.

– А кто автор?

– Федор Достоевский.

Князь подался вперед.

– А вам известно, что он сидел в тюрьме? Что он политически неблагонадежен?

Лиза пожала плечами. Не получив ответа, князь задумчиво продолжил:

– Как ваш батюшка допускает, что вы это читаете?

– О да, эти ужасные люди! Каторга по ним плачет! – вступила в разговор графиня.

– Достоевский – гениальный писатель! – возразила Лиза.

– Вы считаете? – язвительно спросил Константин.

– Да! – горячо воскликнула Лиза, потом взяла себя в руки. – По крайней мере, он – один из лучших современных писателей. Его герои так… страдают, испытываешь к ним такое сочувствие… От его романа трудно оторваться.

– Ну что ж, мне трудно об этом судить, – Константин действительно чувствовал себя не совсем уверенно в разговорах о литературе и поспешил сменить тему. – А скажите, сударыня, намерены ли вы появиться завтра на балу у губернатора?

Лиза закусила губу. С недавнего времени она ненавидела балы. С одной стороны, сердце билось в ожидании встречи с любимым – увы, тщетном, а с другой – его тяжеловесный отец преследовал ее своим вниманием. Хоть бы он сломал ногу, прости Господи!

– Я… еще не знаю.

– Ну конечно же, она будет на балу! Я поговорю с ее батюшкой! Это не дело, когда молодая девушка отсиживается дома с сомнительным чтением, вместо того чтобы развлекаться и радовать публику своей красотой! – резюмировала графиня.

– Всецело согласен с вами, графиня! И очень надеюсь увидеть Елизавету Александровну завтра.

Лиза вздохнула. Вся хорошо продуманная тактика избавления от высочайшего внимания оказалась напрасной. Родители надеялись, что великий князь перестанет ею интересоваться, если Лиза на какое-то время исчезнет. Не тут-то было! И как же он ее нашел?

– Ваше высочество, позвольте вопрос?

– О да, конечно, дорогая, спрашивайте!

– Вы предполагали, что найдете меня здесь?

– Что вы, Лизонька, я знал это!

– А откуда у вас такие сведения?

– Ну, – князь усмехнулся. – Я предпочитаю не выдавать своих агентов. Так до встречи завтра вечером!

– Скажите, Константин Николаевич, – с замиранием сердца спросила Лиза, – а великий князь Николай тоже будет завтра на балу?

– А и правда, – подхватила графиня, – слышала я, что сыночек-то ваш в родной дом вернулся. Значит, точно будет, и как ему не быть на балу у губернатора!

– Вас все еще интересует Никола? – князь повернулся к Лизе. – У этого молодого человека только ветер в голове! Не доверяйте ему, – в словах и в его тоне ей послышалась угроза. – И вообще, позвольте дать вам совет. Молодость легкомысленна и несерьезна. У них сегодня одна страсть, завтра – другая. Молодая девушка больше приобретет для себя, обратив внимание на зрелого мужчину, который знает толк в красоте и который способен окружить свою избранницу такой заботой и роскошью, какой она достойна!

Пристальный взгляд князя заставил ее покраснеть. Ей стало нехорошо, по спине прошел холодок, ладошки вспотели.

Глава третья. Странный разговор

Окна кабинета старшего хранителя отдела церковнославянских рукописей библиотеки Папского Восточного Института (Il Pontificio Istituto Orientale) выходят во внутренний двор. С ранней весны до поздней осени в середине дня прямые лучи солнца в течение получаса танцуют в кабинете. Все остальное время здесь тень. Поэтому немного сыровато. Приходит старший хранитель рано: уже в начале девятого утра окна в кабинете открываются, выпуская застоявшийся за ночь воздух. Рабочий стол синьоры Маркони обычно с утра завален всевозможной документацией, распечатанными материалами, научными планами. Поэтому она прежде всего разбирает все то, что накидали за вчерашний день. Потом проверяет служебную почту и отправляет письма. Деловые сообщения, адресованные лично ей, она, как мы уже знаем, просматривает за завтраком в баре.

Старший хранитель отвечает за состояние всех помещений, в которых хранятся библиотечные фонды. Поэтому синьора Мар-кони ежедневно лично заглядывает во все разделы библиотеки, а заодно и общается с сотрудниками. Два раза в неделю в просторном читальном зале проводятся практические занятия для студентов института. Иногда по специальному поручению ректората старший хранитель проводит экскурсию для высокопоставленных иностранных гостей. Кроме русского и итальянского Элена владеет еще чешским, немецким и французским.

Около двенадцати часов, если в этот день нет занятий для студентов – неизменный корпоративный кофе в маленьком баре на соседней улице. Во время этих посиделок решается большая часть служебных вопросов, не решенных с утра. После этого синьора Маркони проводит в Институте еще час или два и отправляется домой.

В тот день Элена закончила занятия со студентами позднее обычного. С большой стопкой учебных материалов в руках она подошла к двери своего кабинета и увидела странного посетителя. По виду итальянец, яркий южанин, он обратился к ней по-русски. Уехав из России до начала глобализации, она совсем не представляла себе, как выглядят выходцы с южных окраин России.

– Синьора…

– Да, слушаю вас.

– У меня к вам конфиденциальное дело.

– Давайте начнем с того, что вы представитесь.

– О, прошу прощения, Джулио Стричелло, лингвист, – собеседник протянул визитную карточку. Элена с сомнением посмотрела на него, он походил скорее на подручного мафии, чем на дипломированного специалиста.

– Слушаю вас.

– Мы можем поговорить в вашем кабинете?

Что-то в облике незнакомца не понравилось Элене. В кабинет как раз принесли новые рукописи православной певческой школы XV века – крюковое письмо. Завтра нужно было их определить какому-нибудь сотруднику для описи и внедрения в хранилище. Честно говоря, Маркони сама хотела разобрать их. Она увлекалась древнерусским знаменным пением. В общем, посетитель в кабинете был совершенно излишним.

– Нет, в кабинет пригласить вас не могу.

– Тогда давайте спустимся в бар. Я много времени у вас не займу.

– Думаю, это излишне. Мы можем поговорить в фойе перед читальным залом. Я подойду туда через минуту.

Синьор Стричелло пристально посмотрел на нее очень нехорошим взглядом. Потом отчеканил:

– Я буду ждать вас в баре напротив.

Пожав плечами, старший хранитель скрылась в кабинете со своей ношей.

* * *

Десять минут спустя она входила в маленькое подвальное помещение, где пекли самые вкусные cornetti в округе. Стричелло ждал ее у барной стойки. Спустя несколько минут, они устроились за столиком, взяв по чашке espresso. Странный молодой человек отпил глоток, поставил чашку на стол и произнес:

– Речь пойдет о переписке императора Александра Второго.

Синьора Маркони нахмурилась. Она вспомнила тот пожелтевший сверток и письма на французском языке. Элена сама проводила опись и скопировала текст этих писем.

– Интересно, откуда у вас такая информация? И как вы попали в служебные помещения?

– Я выполняю поручение папского кабинета. Некоторое время назад в вашу библиотеку поступили три письма, написанные русским царем и адресованные папскому кабинету и лично папе.

– Это верно. Письма очень интересны с точки зрения идей царя Александра, его стремления укрепить дружеские отношения с католической церковью.

– Да, но у нас есть информация, что инициатором написания этих писем был его брат Константин.

– И что это меняет? Александр подписал эти письма.

– Исторические свидетельства говорят о соперничестве и скрытом конфликте между братьями. Константин вел свою игру. Его значение в европейской политике девятнадцатого века несправедливо замалчивается.

– Это очень интересно, но ваши слова требуют доказательств. Необходимо провести тщательное исследование.

– Вот именно. Нужно, чтобы вы сделали полный анализ этих писем и представили работу в папский кабинет к понедельнику.

– Не поняла, – старший хранитель церковнославянских рукописей уставилась на него и даже не нашлась, что ответить.

– Его святейшество, – безмятежно продолжил Стричелло, – хочет процитировать письма русского царя в очерке русско-римских отношений XIX века. Этот опус ляжет в основу его речи на встрече с российским президентом в сентябре.

– Опять-таки, отказываюсь понимать, – Элена лучезарно улыбнулась. – Такая работа требует значительного времени. Я не смогла бы, даже если бы захотела, закончить исследование к понедельнику. И если бы его святейшеству понадобились мои услуги, он обратился бы ко мне через кого-то из своих секретарей.

– Я недавно в должности секретаря. Вас не успели уведомить.

– Уважаемый синьор…

– Стричелло.

– Боюсь, что не смогу быть вам полезной, – она с трудом скрывала раздражение. – Я не возьмусь за такую работу в столь краткие сроки. А кроме того, сейчас письма проходят инвентаризацию в фондах. Я не имею возможности их оттуда взять. А тем более, столь быстро проанализировать.

С этими словами Элена поднялась, доставая из сумки смартфон.

– Поймите, этот опус должен срочно оказаться на столе у его святейшества. Он будет недоволен тем, что вы не выполняете его указания.

– Синьор, думаю, что разговор окончен. Вы зря теряете время, – Элена двинулась к выходу, на ходу набирая номер охраны.

– Скажите, вы пропускали некоего Стричелло во внутренние помещения?.. Да?.. Распоряжение папского кабинета? Странно!

– Синьора, я вижу, вы мне не доверяете! – услышала она за спиной. – Я распоряжусь, чтобы вы получили официальное предписание из Ватикана. И вам придется выполнить эту работу. Увидимся!

– Как угодно! – синьора Маркони махнула рукой и поспешила на выход.

Ее очень взволновала эта встреча. Уж очень криминальный вид был у этого Стричелло. А еще вспомнился рассказ Марко о том, что в одном из миланских музеев были похищены какие-то документы и там тоже был замечен бандитского вида южанин.

Элена Маркони вернулась в институт. Сидя за столом среди вороха неразобранных бумаг, она старалась справиться с тревогой. Ей хотелось позвонить Марко, но она долго не могла решиться набрать его номер.

Быть брошенной женой нелегко. От привычки звонить и обсуждать с ним каждую мелочь она отвыкала довольно долго. Постепенно усвоила, что если она хочет общаться с Марко, то должна вычеркнуть из памяти их общее прошлое. Перестать быть его «бывшей». Она должна стать настоящей и непредсказуемой! Начиная разговор, постаралась придать голосу побольше бодрости. Меньше всего она хотела, чтобы он подумал, что она нуждается в нем.

Маневр удался. Они неплохо пообщались. И Марко, надо отдать ему должное, сразу включился в проблему:

– Тебе нужно связаться с тем парнем из папского кабинета, помнишь?

– Который помогал мне устроиться на работу?

– Да.

– Ну, и что я ему скажу?

– Проверь ту информацию, что тебе сообщил этот Стричелло.

– Про Стричелло спросить?

– Да нет, узнай, действительно ли его святейшество интересуют эти документы. Но главное, в этих письмах что-то есть! Что-то такое, что не бросилось тебе в глаза. Знаешь, я советую тебе все-таки заняться их изучением. Исследуй не только текст, но и бумагу, почерк, пометки. Все детали! И пришли мне сканы. И твою расшифровку.

– Спасибо, Марко!

– Не за что!

Поговорив с бывшим мужем, она немного успокоилась. Пора двигаться домой. Сложив в стопку бумаги, с которыми не успела разобраться, она вышла и заперла кабинет.

Элена хотела прогуляться по центру. Было четыре часа пополудни. Но жара еще зашкаливала, хотя уже приближалось время вечерней прохлады. Подумав, что лучше вернуться домой и пройтись по Фраскати ближе к вечеру, синьора Маркони решительно направилась к своей машине.

* * *

Рим. Вечный город. Перекресток всех дорог. Элена с трудом привыкала к этому высокомерному, немного неряшливому городу. От постоянного присутствия развалин было немного не по себе.

Один из символов города – прекрасный величественный Колизей, мраморные плиты которого горожане еще в средневековье растащили на облицовку своих домов. Напротив Колизея туристам на обозрение предлагаются аккуратно сложенные обломки Римского форума. А на склоне Капитолийского холма – сверкающая на солнце помпезная колоннада памятника королю Виктору-Эммануилу II (Витториано). Этот памятник-здание своим нагромождением статуй, колонн и барельефов призван напоминать о том Риме, каким он был в эпоху античности, когда здания Римского форума и Колизея были облицованы белым мрамором. Проезжая по площади Венеции, Элена усмехнулась, вспомнив прозвище, которым язвительные римляне наградили Витториано – «вставная челюсть».