Глава 4

Империя Ригорон, северные провинции, город Новый Шанан.

Высшему магистрату Ордена светоликих, Гаард, Храм первородных.

Переговоры с Ригороном прошли успешно, здесь уже старший из котят.

Беженцев приняли, но отняли оружие, агаронские рыцари взяты под стражу, всего 21 человек.

По условиям пребывания запрещены магистраты и их деятельность. Я в опасности.

Семья Тауриса в полной власти ригоронцев.

Магистраты уже в пути?

Младший магистрат Эстерсэн.

Мерионский поток закончился только вечером третьего дня. Более семидесяти тысяч несчастных нашли приют в землях Ригорона. Принцесса проследила со стены за последними беженцами. Земли отчуждения, испещренные чёрными метками костров, были пусты вплоть до горизонта.

Вивиэн вглядывалась вдаль в надежде разглядеть отставших и беспомощных, а также тех, что спешили вослед ушедшим с основным потоком. Сколько их ещё будет идти из Мериона, гонимых, преследуемых, усталых и отчаявшихся? С неспокойным сердцем она сошла со Стены. Пришла пора ехать в Новый город, Новый Шанан, как его наспех нарекли беженцы. Её силы на исходе, ей нужен отдых, хотя бы одна ночь без криков, ругани и стона тревожных рожков. Сейчас она просто заберётся в седло и позволит довезти себя до своего шатра.

– Принцесса, прости меня боженька, Вивиэн, – подскочил к ней поворотливый секретарь.

Отлон фигура при дворе неоднозначная, местами весьма сомнительная. Откуда он появился, никто не может сказать. Он просто однажды возник, причём, сразу повсюду. Маленький щуплый проныра с жидкой порослью на подбородке, бегающими глазками и скрипучим голосом, будто вечно мается простудой. Секретарь чудесным образом знал всё, что его не касается, и охотно делился сплетнями и оговорами, раздувая любую новость до панических масштабов.

– Сколько прошло людей, Отлон? – устало спросила девушка.

– Со счёту сбился после семидесяти тысяч. Народец, тьфу, гнилостный пошёл, всё норовит обидеть служивого человека и в глаз ударить, когда он пересчитывает их дочурок, неказистых да прыщавых, тьфу…

– Веди перепись с учётом умерших и родившихся, – заглянула она в кипу бумаг.

– Имею доложить, гм, Принцесса, что место для Нового Шанана язычники выделили паршивенькое, туда, на запад, к реке. Чтоб им чирей между ягодицами вскочил. По весне паводок будет, комарьё и болезни. Затопит нас, ей-ей.

– Надеюсь, до весны всё утрясется, кочевники отступят, а мы вернёмся на родину, – отмахнулась она.

Нет сил слушать его жалобы и оговоры, она хочет спать так, что едва держится на ногах. Ещё немного, и она отправится в Новый Шанан поперёк седла.

– Это ж с какой стороны посмотреть. Ни одного деревца, даже кустика не растёт, проклятая земелька. Единственный домик, плохонькой да никудышных, заняла баронесса Сурон, старая Вурловка. Не пустила даже святого отца, забаррикадировалась и угрожает проклятиями такими дерзкими, что даже Тьент заслушался, пока её с тремя бесятами кадилом выкуривал.

– Единственный дом под лечебницу, раненных и больных туда свозить, – нахмурилась Вивиэн. – На храм дом не отдам.

– Так ведь этим уже святой отец озаботился, когда баронесса его кочергой погнала. Он храм возводит. С пьяных глаз чего ж не возвести? А для того велел пирс на реке разобрать и мосток в узком месте. На это святое дело он уже и людей вдохновил, по чарке каждому обещал освященного пойла. С чего ему раздавать чарки, если он всё выхлестал сразу по прибытии?

Вивиэн вздрогнула и медленно расширила глаза по мере поступления информации.

– Реку не трогать, мосты не разбирать! Запрещаю самоуправство, мы не у себя дома.

– Как реку не трогать, когда мужичьё лунки прорубили и рыбу удят. Такое на реке развели, как бы ледоход раньше весны не начался. А принц Кудман на санях на другую сторону реки отправились со товарищи, лес добывать. И девок зачем-то прихватили, ржут, гогочут, свистят, будто на празднестве.

– Какой лес? – взвилась Старшая. – Велено из Нового Шанана никуда не уходить и пределы отпущенных земель не покидать!

– Велено-то оно, велено, но господин Алиэн Ламзач со своей торгово-воровской гильдией уже в Северные Салои наведались по торговым делам, дескать. А теперь, не иначе, как взяточничеством сулит лучшие места на рынке города варварского.

Девушка от негодования заскрипела зубами.

– Что они делают? Кто разрешил? Я велю Бальзаару навести порядок.

– Можно и велеть, только Агаронец ваш снюхался с язычниками, в Новом Шанане не появился ни разу. А сами язычники выезжают целыми отрядами за Стену, не иначе, как для мародерства по нашим оставленным в Степи могилкам. Паскудники и душегубы, чтоб им всем…

– Где Бальзаар? – оглянулась она.

– В гарнизоне варварском осел со своими жалкими людишками. Настойки крепленые хлестать, да пивом кислым закусывать. Видел я его, пьяный, двух слов связать не может, ругаться уже научился на языческом, тьфу…

Девушка в отчаянии развела руками. Это самое настоящее наказание. Как справиться с десятками тысяч людей на чужой земле, если вокруг такая неразбериха, а все помощники занимаются своими делами? Даже если оставить без внимания манеру изложения фактов Отлоном, всё равно, выходит, что она теряет контроль, и уже завтра Ридалаг уличит её в нарушении всех условий пребывания беженцев.

А у Вивиэн с ним отношения вышли на принципиальный уровень. Он поставил ей условия, она должна выполнять. Знал, что ей будет невыносимо сложно держать под контролем такую громаду людей. Знал, и потому не отступился. Ловит ее на том, что она не справится, и у него будут все основания выгнать их из Ригорона, а потом развести руками, дескать, он сделал все, что мог. В этом суть?

Разумеется, в Ригороне женщины не участвуют в общественной жизни, не имеют отношения к власти. А к нему на переговоры пришел не принц Кудман, а девушка. Вот он и морщился, кривился, извивался, но так прямо отказать не смог. Что теперь делать? Была надежда хотя бы на Бальзаара, но тот заложник ситуации, прикажут язычники пить, будет пить, лишь бы выполнить оговоренные условия. Бедный Бальзаар!

– Вели Алиэну немедля собрать совет вельмож. Пусть начнут заниматься обустройством города, управлением людьми, разделом земли, организацией новой стражи и наведением порядка. Кудмана вернуть, иначе он либо под лёд провалится, либо под дерево попадёт.

– Уже провалился и попал, – заметил секретарь, не отвлекаясь от записи предстоящих дел.

– Что?

Знакомая шапка промелькнула среди ригоронских воинов. Не узнать невозможно, такая только одна, огромная, лохматая, с хвостом, будто Ялагр на голову степную лисицу надел. Он уже здесь, у врат, принимает доклад об итогах переселения. Нет сомнений, он уже в курсе о состоянии дел в Новом Шанане и готовит меры по наказанию виновницы. А у нее к тому нет ни сил, ни новых зелий, чтобы скрутить его. Что требуется прежде всего? Повторить приворотные эликсиры, сразу несколько, чтобы с запасом. Проверить состав и действие. К тому заготовить зелье покорности, отвода глаза и прочую мелочь. А сейчас…

Девушка стремительно ворвалась в его окружение, растолкала стражей и вцепилась в удила жеребца.

– Ваше Императорское Высочество, – громко воскликнула Мерионка, – решительно заявляю, что условия нашего соглашения нарушаются самым бездушным образом!

Ридалаг смотрел на неё сверху своими зелёными глазами, и от его непробиваемого спокойствия дрожь по венам. Хорош без бороды, лёгкая щетина ему идёт. Эдакий светлолицый Варвар в железе и шкурах животного. Даже слишком хорош. Думать о нём в этом смысле для неё уже не в новинку, но это лишь мимолетные мысли, которым не время и не место. Раньше она представляла его иначе, в голове сложился образ дикого человека, и он подтвердил его при первой встрече. Но что-то Варвар не спешит получить от нее должной сатисфакции.

– Кто же нарушитель? – серьезно спросил он.

Вокруг послышался сдержанный ропот его людей.

– Вы обещали, что мерионцы обретут приют в ваших землях, – Вивиэн с трудом удерживала повода нервного коня. – Что же мы видим?

– Мне доложили, что всё прошло быстро. Люди направлены в Новый город.

– В Новый город? Они стоят в пустом поле, у них нет крова, нет леса, чтобы построить этот кров, нет дров, чтобы развести огонь и приготовить пищу детям, нет воды, её нужно топить, нет храма, где можно обращаться к богу, нет самых необходимых вещей, которые можно приобрести на любом торжище.

Если он рассчитывал упрекнуть её в том, что творят мерионцы в Новом Шанане, она упрекнула его первой. Это лучшая тактика, всегда срабатывает, опередить с обвинениями.

– Правильно ли я понимаю: их условия не стали хуже, чем в Степи? – заметил он.

– Спасибо, Милорд. Ваши люди в них не стреляют. Так действительно лучше. Не знаю, чем отплатить за вашу доброту.

Ридалаг молча слез с коня и оказался рядом с девушкой. Он огромной меховой горой возвышался над ней и недобро щурился. Против него она маленькая беззащитная синица, у которой сердце заходится от страха и какого-то предательского восхищения такой мужественностью. Откровенно говоря, выбор женихов проходил вслепую. Не совсем так, Баронта Астерона она знает с детства, но второго претендента на показать невесте не предъявили. Пусть Варвар, но какой!

– Миледи, я очень ценю вашу благодарность. Она греет мне душу. Чуть хуже, чем потраченные из казны средства, но ваши искренние чувства и хозяйственное отношение к делу, покрывают все издержки. Два года прошло, а я до сих пор не могу прийти в себя от горечи утраты. Как же повезло с невестой нашему недоброму соседу, Баронту Астерону.

Вивиэн приоткрыла рот от подобной дерзости. Пожалуй, он первый, кто рискнул так открыто противостоять ей. В целом, расклад сил понятен, он имеет право чувствовать себя уверенным и даже самоуверенным. Но обидно.

– Я непременно передам Баронту Астерону ваше доброе напутствие к счастливому браку, – кивнула девушка. – Ваше мнение в этом вопросе играет не последнюю роль. С невестой ему действительно повезло, не каждый это может оценить вот так, сходу. Но у вас поразительное чувство вкуса.

– В женщинах и в женских качествах я разбираюсь также хорошо, как в управлении государством. Меня этому очень хорошо учили наставники, – хищно улыбнулся он.

– Разбираться в женщинах?

– Управлять государством, – чуть смылась самодовольная усмешка. – Я уже дал распоряжение, чтобы о людях позаботились. Им везут дерево и инструменты. Нет нужды винить меня в бесхозяйственности, я умею отвечать за свои решения.

– А я умею предсказывать будущее, – огрызалась она. – И видеть невидимое с помощью магии. Ах, простите, вы же запретили использовать магию, поэтому я совершенно случайно не знала, что вы уже дали все распоряжения, Милорд.

Ридалаг скрипнул зубами. Очевидно, от женщин, да и от мужчин он не привык выслушивать подобный тон. Ему не нравилось все, что она говорила, и от того холод зеленых глаз стал обжигающим. Она обходится без грубостей, но так умело выводит его из себя, что сама ощущает, как переходит границы дозволенного.

– Вы хотите пересмотреть условия пребывания беженцев? – угрожающе тихо пророкотал он, и девушка поневоле качнула головой. – Чудненько. Условия здесь ставлю я. Очень не советую оспаривать их.

Вивиэн открыла было рот, чтобы ответить ему все, что думает о ригоронском гостеприимстве, но под таким взглядом решила не рисковать. За ее спиной не Государь и лихая гвардия, а тысячи несчастных беженцев, судьба которых в руках этого Варвара. Ей следует прижать гордыню и просить, а не спорить с ним и соревноваться в злоязычии.

– Милорд, я очень устала, едва стою на ногах. Несколько ночей без сна… я сейчас в обморок упаду, – выдала последний аргумент девушка.

Ридалаг смерил ее оценивающим взглядом, и что-то в нем промелькнуло такое, что она напрочь передумала изображать слабость. Действие эликсира привлекательности продолжается, он видит ее пышущей красотой и здоровьем. Выносливости ей не занимать, она привыкла к холоду и физическим нагрузкам, но сейчас она говорит правду, а за привлекательной внешностью спрятаны синяки под глазами, обветренные губы и пустой желудок.

– Разумеется, – прошипел он, уходя. – При виде вересов у нее случается сковородка, а при виде меня дамский обморок. Айло, доставь Принцессу домой. Со всеми почестями.

Вивиэн рассчитывала на его помощь, но Ригоронец распорядился иначе. К ней уже направился Громила, при виде которого вспоминаются подробности их первой встречи. Мужчина немолодой, но настолько массивный, что его почести видятся не благом, а угрозой. Айло. Он подвел к ней своего богатырского коня и кивнул в сторону седла.

– Величество велел доставить, – с ноткой вины заметил он. – Будем доставлять. Вам какие почести оказать? С усердием или просто помолчать?

Айло склонился в глубоком поклоне и подставил Мерионке руку в качестве приступка. Стоило ей поставить ножку, как тот поднял ее, словно пушинку, и усадил в седло. А когда сел позади, она наконец оценила заботу. Нет надежнее и теплее плеча, он укрыл ее своей меховой накидкой, и осторожно направил коня в сторону Нового Шанана.

В пути сохраняли молчание, она разомлела и почти готова заснуть в его уютных объятиях. Айло почтительно молчал и только тихо кхекал. У нее был тяжелый день. Да что там, у нее был тяжелый месяц, полгода, она едва может поверить в безопасность и покой.

– Господин Айло…

– Можно просто, Айло, Миледи, – сразу откликнулся он. – Я из простых, высоких слов на меня тратить не нужно. Это вы меж собой церемониями расшаркивайтесь. «Высочества», «миледи». Фамильная честь, великосветские мм… чего у вас там ещё случается?

– Этикет, нормы вежливости, деликатность, предупредительность, дипломатия, манеры, – подсказывала она. – Давно забытые слова…

– Вот-вот, этикет. Со мной можно разговаривать не через золотую ложку. Поди мешается во рту. Слова, слышу, хорошие говорите, а искры летят, будто наковальню по очереди бьете.

– Простите, если я создала о себе такое мнение, – виновато оправдывалась она. – Я не хотела. Устала очень, но нужно держаться ради людей. Понимаю, я порой нервная…

– Так я не о вас. Мой тоже хорош, рычит через губу, – качал головой Громила. – Вы, Миледи, не смотрите на него. Не такой он, другой. Это так, временные трудности.

Девушка даже приободрилась от подобных слов и сбросила налет сна.

– Я очень не права. Мне следовало поблагодарить вас за наше спасение. Ридалаг, наверное, держит на меня зло за ту историю?

Айло пожал плечами, а Вивиэн буквально подбросило в седле от его маневров.

– За сковородку? Что вы, Миледи. Он и позабыл о том. Дело совсем не в вас, но задевать его нынче гиблое дело. Война за стенами, вот беда в чем. Он о том денно и нощно вздыхает. А ваши сковородки да капризы его только отвлекают. Может оно и к лучшему, хотя бы немного перестанет думать о кочевниках.

– Хм… а вы начальник его стражи? – заинтересовалась она.

– Эм… – растерялся Айло. – Я не начальник, я просто при нём.

– Вы его телохранитель?

– Ну, да, и телохранитель тоже. Я, как бы, с детства при нём…

Вивиэн от догадки приподняла бровки и развернулась, чтобы рассмотреть Громилу еще раз.

– Вы его нянька?

– Гм… он не любит этого слова, – заговорщически прошептал Айло. – Нянька – это как-то по-девичьи что ли. Я при нём можно сказать с… он ещё только сидеть учился, когда я рядом оказался. Случайно. Да так и остался. Сначала хранителем, потом… Мне как-то спокойней, пока он на виду. Я к нему привык даже больше, чем к собственным детям. А их у меня девять.

– Неожиданно, – задумчиво кивала девушка. – У варваров, оказывается, тоже бывают няньки. Это многое объясняет.

– Скажете тоже, Варвар, – бурчал тот. – Варвар – это кто? Варвар – это неотесанный мужик, типа, меня. Без манер и понимания. А мой образованный, экие штуки с детства изучал. Вспоминать страшно.

– Кандалы и цепи?

– Все больше кораблями увлекался. Алхимию изучал, – хохотнул нянька, – всякую гадость в дом тащил. А воняло как, шипело, взрывалось. Клей надумал изобрести, чтобы корабли, значит, без гвоздей строить. Раз, так приклеился, что наголо брили. Не изобрёл, само собой. А до клея, как сейчас помню, гвозди всё забивал, а потом отдирал. Куда ни плюнь, везде гвозди. Меня как-то… заснул-то всего на часок, а проснулся уже частью паркета.

Слушать, что у Ридалага тоже было детство, оказалось неожиданно приятно. Есть в этом какая-то особая прелесть, узнать, что грозный Ригоронец был когда-то ребенком, шалил и прибивал няньку гвоздями.

– Хорошенькое детство, с молотком в руках. Как это символично.

– Там и без молотка всякое случалось. Помню раз, с помощью алхимии своей мыльные пузыри наварил. Но Нам же мелких пузырей не надо, нам большой подавай. Вот он и выстроил всю стражу, дуть значит, а он чтобы в центре пузыря стоял. Дите хохочет от счастья, рот раззявил, пузырь и лопнул прямо ему в хлеборезку. Наглотался дряни столько, насилу не захлебнулся. Отмыли, желудок прочистили, но до отхожей комнаты ещё долго не добегал… мм… вот… Как мне влетело. А уж, что они с Родиком вытворяли, друг против дружки! Я ж поди по два раза на дню мылся, чтобы…

– Родик? – встрепенулась Вивиэн, услышав во второй раз это имя.

– Эм… Так брат наш младший, Родион Ялагр.

– Ах, этот? – напряглась девушка. – Вы и у него нянькой служили?

– Что-ты! – отмахнулся Айло. – Что-ты, у Родиона свои наставники были. Кровавыми слезами рыдали. Каждые полгода менялись. Уж такой живенький уродился. Мой-то добрый, хозяйственный. А второй всё больше пакости измышлял.

– Добрый? – возмутилась девушка.

– Ты уж прости меня, Принцесса, да только смотришь ты на него и общаешься от того неправильно. Не выходит меж вами этикета, – рассуждал Громила. – А почему не выходит? Потому что ты Варвара хочешь в нем найти. Вот он тебе и отвечает соответственно, подыгрывает. А ты на него женскими глазами посмотри, и по-женски общайся. В миг все изменится.

– Я невеста агаронского наследника, – обиженно буркнула она.