Как мы помним, была Алёна младшим, поздним ребёнком – когда она родилась, родителям было по тридцать шесть лет. И отец, и мама пришли в этот мир в тот год, который можно назвать вторым на «пике» сталинских репрессий, – папа в январе, а мама в ноябре. Родители Аркадия – в том же году. А почему это столь важно, поймём несколько позже, ближе познакомившись с этой удивительной семьёй …
Когда девушка в тот злополучный день пришла домой к Аркадию, её, кроме прочего, поразило, насколько лучше, моложе выглядят её мама и папа – а ведь жизнь родителей была отнюдь не лёгкой (Об этом тоже несколько позже). Почему-то невольно вспоминался «Портрет Дориана Грея» – когда с полотна смотрел омерзительный старик, хотя самому герою не было ещё и сорока. Конечно, раз душу свою всё время в грязи марал, отдаваясь низменным страстям!
Злые, безблагодатные люди хорошо, молодо выглядеть не могут – даже если искусственно «омолаживаться», глаза всё равно выдадут. В глазах ведь душа отражена – или она светится, или зияет чёрной бездной, в которую страшно заглянуть. (Цвет глаз, разумеется, ни при чём). Похоже, что у родителей Аркадия была в глазах эта чёрная бездна и зияла, пугая своей стремившейся поглотить пустотой …
Вот и пришло время обратимся к «окаянным» годам, когда многие старались говорить шёпотом – ведь именно тогда пришли в мир младенцы, через много лет ставшие родителями Алёны. Итак, шёл второй год «пика» сталинских репрессий… Бывшее имение, ставшее адским полигоном близ посёлка Бутово, на котором не военную технику, а жизни человеческие «испытывали». Вернее, – жизни отнимали. В тот день упивающиеся властью бесы расстреляли почти шестьсот человек, а тех, которые от пуль не сразу погибли, прикладами добивали! … А потом бульдозер приезжал тела закапывать!!! Если «Бога нет», то жизнь человеческая не более ценна, чем разрушающиеся здания! …
Среди убиенных были два молодых священника – помолившись за всех, первыми, с возгласом «Христос Воскресе!» шагнули они под выпущенные палачами пули. Это были отец Иоанн, служивший в одном из московских храмов, и сельский батюшка отец Александр. У отца Иоанна осталась двадцатитрёхлетняя вдова Василиса, недавно окончившая филфак МГУ, и десятимесячный сын. Вдова отца Александра – сестра милосердия Марина дитя носила под сердцем. В тот миг, когда прогремел выстрел, словно почувствовала она, что мужа на земле больше нет… Марина потеряла сознание и очнулась только в роддоме, куда отвезла её чудом подоспевшая мама. Акушерка сказала, что у Марины были девочки-двойняшки, но одна родилась мёртвой… Палачи разом «ополовинили» семью…
Десятимесячным сиротой был… отец Алёны – Дмитрий Иванович, а рождённой в день убиения отца девочкой – мама – Евфросиния Александровна…
Говорить о том, какую горькую чашу пришлось испить каждой из вдов, каждой из этих семей, незачем. Выстояли, благодаря молитве, благодаря по-настоящему близким людям, не ставшим предателями.
Марине помогала её мама – тоже сестра милосердия Прасковья Ивановна (В Святом Крещении Параскева), выхаживавшая раненых ещё во время Первой Мировой войны.
В честь этой прекрасной, ставшей легендой женщины через много лет и назвали свою дочку правнук Прасковьи Ивановны Артём и супруга его Дарья…
Обе сестры милосердия – и мать Параскева, и дочь Марина – крещены были в честь Мучениц времён нечестивых языческих императоров, которых так напоминали палачи тридцатых. Только ещё хуже были – потому что, зная Христа, в одночасье от Него отреклись, превратившись в безжалостных гонителей! …
Однажды в сельскую больницу, где работала Марина, привезли очень странного и очень неприятного человека. Привезли его люди в форме НКВД. Был он, явно, после драки и в подпитии. Что с ним на самом деле случилось, никто из работавших в больнице никогда не узнал, как и его имени – люди в форме строго-настрого приказали всем лишних вопросов не задавать. Только Марина случайно узнала, причём по его же вине – когда она раны перевязывала, случайно удостоверение выпало. Марина мельком увидела фамилию, имя и отчество. Фамилия почему-то навсегда запечатлелась в памяти. Удостоверение она спешно положила в карман «раненого» – и, к счастью, никто этого не видел – иначе, могли бы в живых не оставить. А имя сам он ещё и в пьяном бреду «выболтал» – но Марину оно не интересовало. Как, впрочем, и всех остальных. (Его фамилия и имя сыграют роль через много лет – но об этом не сейчас). Тогда же присутствовавшие в больнице медики лишь выполняли свой профессиональный долг. Они должны помогать всем – в том числе и пострадавшим в пьяной драке озверевшим хамам, не ценящим ни свою, ни чужую жизнь. Вынуждена была оказать привезённому помощь и Марина. Как только «побитый» немного «отошёл», вести себя он начал очень развязно, угрожая, что может посадить и даже расстрелять любого. А потом стал приставать он к Марине, угрожая тем, что у неё, как у вдовы священника, и у ребёнка её будущего нет, если только «не будет дурой» и не «найдёт себе покровителя при власти»…
И что-то ещё – какой-то бред о том, что в случае чего со своей женой он и развестись может, потому что женили его «насильно» – «на сносях была»… И велел молодой вдове подумать до утра…
Когда-то много веков назад языческий император предложил юной красавице – христианке Марине стать царицей, иметь богатство, если она от Христа отречётся. Марина предпочла мученическую смерть…
И через шестнадцать веков вдова убиенного священника Александра – сестра милосердия Марина тоже не захотела осквернять себя блудом, поганить душу свою связью с палачом. И в мыслях не могла допустить она осквернения христианского брака, осквернения памяти погибшего за веру мужа, погибшего за веру отца. (Об отце мы тоже скоро узнаем)… Ведь такие, как этот самодовольный хам из НКВД, разом лишили Марину и мужа, и отца; сделали её и маму вдовами; лишили отца её маленькую Фросю, оборвали ещё не начавшуюся жизнь второго младенца! Это они разрушили любимый храм в селе – храм, в который стекались за десятки километров к чудотворному Образу Матери Божией! Такие, как он, надругались над святынями по всей Руси, вырывая и топча души людей!!! А теперь этот преисполненный самодовольства палач, осквернитель, упиваясь неограниченной властью, ещё и к вдове мученика свои грязные, обагрённые кровью невинных жертв руки протягивает! Память об убиенных за веру родных ногами топчет! …
Как мы помним, в семье и мысли ни у кого не возникло отречься от т.н. «врагов народа» – от самых близких людей! Будь Марина одна, она бы тоже, не задумываясь, пошла на смерть, как та, в честь которой была крещена. Но двухлетняя дочка, но мама…
К счастью, «ухажёр» заснул – и Марина, улучив момент, побежала домой к маме и маленькой дочке – к счастью, мама в ту ночь была не на дежурстве…
Отец Марины – кузнец Николай тоже был расстрелян – без суда – просто за то, что церковным старостой был, за то, что вместе с батюшкой пытался помешать разрушению храма, осквернению икон. В тот роковой день закончилась служба – народ почти вышел. Несмотря на неимоверные старания активистов-безбожников, этот сельский храм в Честь Матери Божией – Ея Чудотворного Образа Неопалимая Купина не пустовал. Тянулись люди к Святыне! А теперь ещё и в нескольких соседних сёлах святыни были порушены – и шёл сюда народ как к последнему оплоту…
Николай собирался подойти к батюшке с каким-то вопросом, как вдруг в храм ворвалось трое или четверо нетрезвых хамов – в шапках, с винтовками. Выкрикивая богохульные речи, направились осквернители к иконостасу – и штык одного из них был направлен на находящийся рядом Чудотворный Образ Богородицы…
Батюшка и церковный староста преградили палачам путь. Как любой кузнец, обладал Николай недюжинной силой. Не раздумывая, что будет дальше, с лёгкостью отбросил он слуг дьявола к двери. (Храм был не очень большим). От неожиданности и будучи не совсем трезвыми, не устояли они на ногах и вылетели на улицу. В этот миг батюшка, понимая, что Час пробил, снял Главную Святыню, чтобы спасти, уберечь от осквернителей… И батюшка, и староста хорошо понимали, что озверевшие богоборцы очень скоро придут снова. Увидевшие происходящее прихожане вернулись, тоже сознавая, что Господь дарует последних несколько мгновений – возможно, для того, чтобы уйти в мир иной истинными христианами. Батюшка и староста, мысленно прощаясь со всеми, велели жёнам своим поскорее унести и спрятать Чудотворную Икону Богоматери, Иконы Спасителя и Святителя Николая! Чудом успели…
Очень скоро – не больше чем через полчаса богохульники действительно вернулись – только теперь набежала их целая чёртова дюжина. Были среди них и комсомольцы-активисты – известные в селе лентяи, дебоширы, пьяницы и развратники. К тому же – вооружённые…
Старосту выкинули из храма, как вещь, как мешающуюся под ногами дворовую собаку, и один из осквернителей, ещё не так давно снимавший перед Николаем шапку, теперь в упор в него выстрелил… А следом «выволокли» за одежду и избитого батюшку и без суда повезли на полигон смерти, что рядом с селом Бутово…
Все же защитники храма – а таких среди односельчан было большинство – «получили» пулю или прикладом…
Тем сельским батюшкой-мучеником был… зять убиенного Николая – муж Марины – Отец Александр…
А иконы всё-таки сохранили. В тот роковой день, когда большинство жителей села – настоящие русские мужики погибли как мученики, палачам было не до того, чтобы ещё и дома обыскивать. Да и напились по обыкновению сверх всякой меры …
Через много лет, когда у Марины будут уже правнуки, храм в селе восстановят, освятят – и Чудотворные Образы займут своё законное место. На освещение Храма-Мученика приедут четыре поколения семьи! А сколько на Руси таких храмов-мучеников, ныне, Слава Богу, воскресающих! …
Теперь же мы снова вынуждены возвратиться к событиям того вечера, когда в больницу приехали «люди» в форме НКВД. Запыхавшись, вбежала Марина в дом – и сразу всё рассказала матери. Тогда, мгновенно собравшись, побросав половину вещей, отдав кота и собаку сердобольным соседкам-вдовам, у которых два года назад, как и у двух сестёр милосердия, отняли палачи – безбожники мужей и сыновей, ушли Пелагея Ивановна, Марина и маленькая Фрося под покровом ночи – пока искать не начали. А спрятанные в доме Иконы Марина и Прасковья Ивановна, конечно, с собой забрали – не для того же, рискуя жизнью, сохраняли, чтобы осквернителям достались, если дом обыскивать станут…
В городе приняла их младшая сестра мамы – тётя Ксеня – тоже сестра милосердия. Наверное, помогать людям было в этой семье Богом данной традицией, Богом данным призванием…
В конце предшествующего года – самого страшного, самого кровавого на «пике» репрессий, сгинул в сталинских застенках муж Ксении Ивановны Матвей Алексеевич – военный инженер – герой Первой Мировой войны, на которую пошёл добровольцем, едва исполнилось восемнадцать!… За что казнили героя Отечества и прекрасного специалиста?! По большому счёту – за дворянские корни – во время очередной «зачистки»… Не уничтожили после октябрьского переворота – нашли через двадцать лет… Чудом жертвой не пала и вдова…
На момент расстрела было герою войны сорок два…
А в начале того же года погиб в Испании сын Георгий, собиравшийся идти по стопам отца. С трудом дождавшись восемнадцатилетия, потребовал молодой человек отправить его добровольцем… Награда нашла героя посмертно…
Сына Ксения родила в девятнадцать лет – в годы Гражданской войны. Что-то пошло не так – и мальчик чудом выжил, чудом родился без изъянов. Только больше детей быть не могло…
Теперь же осталась она совсем одна! На всём свете была у неё только семья старшей сестры…
Принесённые сестрой и племянницей Иконы Ксения Ивановна надёжно спрятала…
Бог миловал – сбежавших Марину и Прасковью Ивановну искать не стали – не до них было. Как оказалось, угрожавший Марине развратник (мы уже говорили, что у него были жена и маленький ребёнок и что жениться его по той самой причине заставили) своего «сотрудника» в пьяной драке убил – распутную, нетрезвую «комиссаршу» после застолья «не поделили». Пришлось как-то дело решить, вернее – «замять»… Потому и о Марине забыли, и дом опустевший обыскивать не стали…
А Марина и мама её, и тётя снова работали медсёстрами – кто перевязывает раненых и помогает оперировать, нужен всегда – при любой «политической обстановке». А потом и тем более необходимыми стали – война началась....
Незадолго до Великой Победы увидел молодую вдову Марину находившийся в госпитале раненый лётчик Фёдор. Был он на четыре года моложе. Пообщавшись с Мариной совсем недолго, ощутил Фёдор с сестрой милосердия – так называли Марину многие – удивительную душевную близость. Именно благодаря ей, как всем говорил потом Фёдор, не стал он никому не нужным калекой, не потерял ногу.
Рассказал Фёдор Марине и свою историю: в семнадцать лет он тоже чуть не был осуждён за то лишь, что не донёс на друзей, критиковавших власть и лично «товарища Сталина». (В том же окаянном втором году «пика» сталинских репрессий). Спасло чудо – юноша так до конца и не понял, как это произошло. Однако после чудесного спасения стал Фёдор тайно в храм ходит– в один из немногих уцелевших…
О проекте
О подписке