Глава 3

Граф сидел за столом, разбирая бумаги. Вчера Аники очень не хватало, хотя Дирк и дал разрешение ей не появляться. Поток писем в преддверии Осеннего бала увеличился в несколько раз и грозил утопить получателя, коим граф и являлся. Молодая баронесса была прекрасной помощницей, внимательной, аккуратной, не болтливой и старательной. У неё был прекрасный почерк и письма, выходящие из-под её руки были образцом чистописания. Если же она сама составляла письмо, то вдобавок послания становились образцом эпистолярного искусства. В шкафах с бумагами царил порядок, а писчие принадлежности заточены и лежали на своих местах, только руку протяни. В ощем, мечта, а не помощница.

Первое время, после того как Аника появилась в замке, граф вообще её не замечал. Некоторое время она занималась исключительно своими делами и делами своего дяди. Потом мало-помалу Дирк разглядел прекрасный потенциал волей судьбы попавшей к нему в замок племянницы мага и сделал её хранительницей библиотеки.

В те времена секретарём Дирка ещё был Далин, второй сын барона Рохета. Постепенно Далин, с разрешения графа, стал привлекать к написанию писем аккуратную Анику. После пожара в замке Рохетов, когда погиб сам старый барон, а его старший сын получил сильные ожоги, Далину Рохету пришлось срочно уехать в родовое имение и взять все дела в баронстве в свои руки. Его старший брат находился на волосок от смерти, с того света его вытащил Керт, по просьбе графа помчавшийся в баронский замок с Далином.

С отъездом Далина на Анику навалились все обязанности секретаря его светлости. Кое-что всё-таки пришлось брать на себя барону Ингеру Ольвету, правой руке графа Дирка и главе замковой безопасности. Это были, в основном, те дела, которые приходилось решать вне замка. Присутствие женщины в свите графа вызывало вопросы. Население привыкло, что секретарём вельможе может быть только мужчина, а присутствие рядом симпатичной женщины вело к ненужным пересудам.

Ингер Ольвет, единственный внук старого барона Эсти Ольвета был знаком с графом с детства и пользовался абсолютным доверием. Ингер был моложе Дирка на четыре года, но некоторые события молодости перевели их отношения из детского товарищества по играм в крепкую мужскую дружбу.

После отъезда Далина Ингер вовсю использовал способности и умения безропотной молодой женщины и без стеснения перевесил на Анику всю свою переписку и часть бумажной рутины, тем более кабинеты графа и Ингера находились в одной башне недалеко друг от друга.

Как ни скрывала Аника свои чувства от лорда, полностью их спрятать не удалось. Дирк всё равно догадался, что его хранительница библиотеки к нему неравнодушна. Однако пока её тайное, тщательно скрываемое чувство графу совершенно не мешало, а напротив, только помогало в его делах.

Хрупкое состояние невыясненных отношений вполне его устраивало. В такой ситуации Дирк мог полностью рассчитывать на её верность, преданность и старательность. Если было бы возможно, он без зазрения совести оставил бы эту тайную влюблённость и такие удобное для него положение навсегда. Однако если бы вдруг дело повернулось другим боком и дошло до выяснения отношений и возможного объяснения в любви, то ситуация резко изменилась быв худшую сторону.

Скорее всего графу пришлось бы расставить все точки над «и» и объяснить молодой баронессе, что, конечно же, благодарен ей, однако тёплых чувств к ней не испытывает и использовать её чувства, чтобы сделать её любовницей на короткое время, совсем не желает.

Границы допустимого сдвинулись бы и непонятно, как это сказалось бы на делах. Дирка устраивала сложившаяся в замке атмосфера, уважительные и доверительные отношения с графиней, которые ему не хотелось разрушать из-за случайной мимолётной прихоти.

Нет, безусловно, его светлость иногда позволял себе адюльтер, не отказывая дамам активно ищущим его внимания, и порой залезал под юбку очень понравившимся ему служанкам. Однако все свои редкие похождения граф старался спрятать поглубже, а Ингер принимал все меры, чтобы задавить на корню любые слухи об изменах графа.

Возможные отношения с Аникой никак не подошли бы к категории кратковременной интрижки. Баронесса Эргет была искренней. На её лице можно будет прочитать все стадии развития их любовной связи и графине, искушенной в интригах и чтении человеческих страстей по выражению лица, не составит труда это сделать.

Именно поэтому, наблюдая у молодой баронессы рост сердечных чувств к себе, Дирк был крайне осторожен, опасаясь перейти незримую границу, за которой закончится его спокойная налаженная жизнь. Его светлости совершенно не хотелось получить проблемы одновременно и от помощницы, и от графини. Опять же, где тогда брать нового хранителя библиотеки?

Но всё же вчера Аники откровенно в кабинете графа не хватало. Не хватало её умения задавать правильные вопросы, помогающие Дирку приходить к правильным решениям. На носу был Осенний бал, по традиции посвящённый именинам графини, возникли вопросы с арендаторами, не сходились цифры в налоговой отчётности, и далее по списку…

Дверь в кабинет открылась и вошла Аника.

– Доброе утро, милорд!

– Доброе утро, Аника, как твоё здоровье? Можешь сегодня посвятить себя делам?

– Спасибо, милорд, я чувствую себя хорошо.

Она привычно поклонилась, тонкими руками придерживая светло-серое платье, слегка открывающее щиколотки. Серые расшитые туфельки, тёмные волосы заколоты в гладкую причёску, сворачивающую волосы в подобие ракушки, симпатичное лицо, чёткая линия бровей, лёгкая улыбка в уголке губ.

Молодая женщина привычно прошла за стол, оглядела новые бумаги, лежащие у неё на столе и подняла голову, глядя на Дирка.

– Есть ли что-то срочное, милорд? Есть что-то, что нужно сделать в первую очередь?

– Там с налогами у барона Штеркета какая-то путаница. Разберись, пожалуйста. Налоговая книга на столе, закладка на нужной странице.

Аника открыла книгу и погрузилась в цифры.

Графа успокоил и обрадовал её приход. Он означал, что сегодняшнюю бумажную рутину можно будет закончить пораньше. Всё было замечательно, однако какая-то лёгкая неправильность происходящего замаячила на периферии сознания Дирка. Мысль требовала осмысления, но пока не поддавалась формулировке.

В этот момент в кабинет без стука зашёл барон Ингер.

– Доброе утро, милорд. Простите, я не знал, что вы уже здесь.

Барон уселся в кресло и коротко взглянул на Анику.

– Доброе утро, госпожа Аника. Надеюсь, вы поправились.

– Да, спасибо, господин Ингер.

Она с улыбкой посмотрела на барона, приветственно кивнула и опять углубилась в налоговую книгу.

Ингер обратился к графу, отбросив расшаркивания, уже не принимая во внимание присутствие молодой баронессы, к которому давно привык:

– Дирк, ты опять не был на тренировке. Скоро последний мальчишка в замке сможет выбить у тебя меч. Оставляй госпожу баронессу за главную, пошли, нечего лентяйничать. Заодно и с Риком поговоришь, гвардию проверишь.

Граф кивнул. Он любил тренировки и движение, силу и ловкость намного больше разбора скучных бумаг. Хорошо, дела подождут, тем более Аника здесь и сделает максимум. Восторг от удачного проведённого приёма, смех и разговоры бойцов нравились Дирку и наполняли его сердце радостью.

– Да, прямо сейчас и сходим, – сказал он, откладывая очередной счет и вставая.

В двери граф обернулся и увидел, что Аника подняла голову, проводила их долгим взглядом и опять принялась за изучение записей в книге.

Вроде всё было в порядке, но опять какое-то ощущение отклонения от привычного течения жизни царапнуло графа. Он постарался его уловить и сформулировать, но возбуждение от ожидания тренировочного поединка заглушило все попытки понять, откуда взялось это ощущение диссонанса.

* * *

Аня осталась одна в кабинете.

– Это очень хорошо, что все ушли, – подумала она. – Одной без чужих глаз, легче собраться с мыслями. Вернее, разобраться в умениях и навыках моего нового тела, увидеть всё своими глазами, а не вытащить из воспоминаний Аники.

Фактически, сегодня Аня в первый раз в жизни увидела графа Дирка и барона Ингера. Она знала о них только из памяти Аники. Они ей понравились. Граф – вылитый Сергей Петрович, только моложе, немного выше и шире в плечах, более подтянутый, мужественный и мускулистый, с чёткими и быстрыми движениями, совершенно не напоминающие медленные вальяжные движения Сергея Петровича.

Барон Ингер оказался более симпатичным, нежели в воспоминаниях баронессы. Ниже графа, среднего роста, с тёмными волосами забранными в хвост, серые глаза с тёмными ресницами, брови вразлёт, уверенный взгляд, чётко очерченные губы, красивый овал лица, стройная фигура. Аника ведь почти не обращала на него внимания. Для молодой баронессы Ингер был всего лишь правой рукой её любимого графа, к которому у неё были куда более яркие чувства. Однако Аня к графу любви не почувствовала. Предпочтения и привычки тела остались теми же, а вот свои чувства сознание госпожи Эргет унесло с собой.

Ни Дирк, ни Ингер никогда не ухаживали за молодой баронессой. Для них она была просто хорошей помощницей со своими сердечными переживаниями, которые можно не замечать, пока они не мешают делам.

Просматривая столбцы цифр, Аня привычно мыслями потянулась к клавиатуре компьютера, но память Аники услужливо указала ей на счёты и напомнила, как нужно считать налоговый отчет барона.

– Компьютер и калькулятор перешли в область чудес из другого мира, – вздохнула Аня.

Воспоминания баронессы проявлялись всё чётче и чётче, окружающая действительность из яркого сна или фильма плавно превращалась реальность, а прежняя жизнь уходила в область снов.

– Надо будет пойти и посмотреть на всех своими глазами. Похоже, я даже могу увидеть что-то новое, чего нет в памяти Аники. Свежий взгляд на происходящее мне не помешает. Компьютер остался в прошлой жизни, телефон в позапрошлой, самолёт перешёл в область сказок, а интернет стал просто волшебством.

Аня взяла лист бумаги. Как удачно, что никого рядом нет и можно поэкспериментировать с письмом. Руки сами привычным движением правильно взяли перо и зависли над бумагой. Она попыталась вывести знакомые с детства буквы по памяти – писать не получилось, получилось их нарисовать как знакомые картинки. Старые навыки письма не работали, работала только память.

– Надо расслабиться и попробовать записать мысль. Так, Пушкин, как ты будешь выглядеть в этом мире?

Аня расслабилась и, позволив руке писать то, что она хочет, вывела на чистом листе тонкие линии символов, которые цеплялись друг за друга, образовывая слова.

– Я к вам пишу – чего же боле? Что я могу ещё сказать? Теперь, я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать, – прочитала она написанное, ощутила, что до неё доходит значение слов, записанных вязью символов и линий, написанных её рукой. Потом осознала, что звучат эти стихи здесь совсем по-другому, не в рифму, потому как не по-русски, но смысл фразы передан её рукой довольно точно.

Аня засмеялась:

– Замечательно. Пишу. Читаю. Пока не привыкну как следует, писать буду медленнее, но главное сами навыки писать, читать и считать остались. Смогу быть квалифицированным персоналом, если уж богатой аристократкой не вышло.

Аня покопалась в памяти.

– Мало того, я могу читать и писать на эндемском и баргосском! Надо будет потом попробовать. Домашнее образование в нашей семье было вполне достойным.

Я уже называю семью баронессы Эргет нашей! – внезапно осознала она. – Удивительно! Похоже, я врастаю в этот новый мир даже мыслями.

Ладно, пока пробовать свои навыки в других языках нет времени. Потом нужно будет в библиотеке взять книги для чтения.

Так, что там со счётом? Десятеричная система, здесь так же десять пальцев на руках, так что база для счета всё та же. Прощай, калькулятор, здравствуйте, счеты. Ого, Аника на листочке в столбик не умела считать, а я умею. Мало того, я и уравнения умею решать и даже логарифмические. Вряд ли мне пригодятся эти знания здесь, если только исключительно для кругозора или поддержания беседы. Однако будет чем удивить какого-нибудь математика, случайно появившегося в замке. Покажу ему умножение в столбик.

Аня улыбнулась своим мыслям.

– Как хорошо иметь общую память от двух личностей. Навыки, правда, только одного тела, этого, но для здешней жизни достаточно, тем более тело моложе на десять лет. Надеюсь, я хорошо танцую и пою. Надо будет потом попробовать. Однако сейчас актуальнее попробовать заниматься текущими делами, – Аня со вздохом потянула к себе толстую налоговую книгу и счёты. – Что там с налогами у барона, где он напутал?

Навык ведения финансовых расчётов остался у Аники ещё с юности, когда ещё юной девушкой после смерти матери она помогала вести отцу хозяйственные дела. Необходимо было только вспомнить, как составляются налоговые книги и на что надо обращать внимание. Потихоньку к Ане пришла уверенность, что довольно быстро во всём разберётся и всё встанет на свои места. Не так уж всё было и сложно, только требовало аккуратности и внимания.

Она разобрала все накопившиеся бумаги, нашла ошибку в налоговой книге. Графа всё ещё не было.

– Что ж, а не пора ли мне подкрепиться?

Аня вышла из кабинета и заперла дверь. Остаток дня она решила провести в библиотеке. Память памятью, но на некоторые вопросы ответы в памяти Аники не появлялись.

* * *

Аня устроилась в библиотеке.

Она вытащила одну из тяжелых исторических хроник, которыми зачитывалась баронесса, положила на стол и углубилась в чтение. Сначала её сознание пыталось зацепиться за мысль, что, вообще-то, на русские буквы эти линии и крючочки не похожи, однако память выдавала ей правильное понимание читаемого текста и потихоньку Аня втянулась. в чтение. Помогало то, что этот текст уже был знаком Анике, которая уже не раз читала его и рассматривала иллюстрации. Хроники велись и переписывались последние три тысячи лет.

Из хроник следовало, что около четырёх тысяч лет назад на планете была война магов. По какой-то причине маги пустили в ход всё своё могущество друг против друга, уничтожив все мало – мальски большие города, исчерпав магические источники.

Предкам графа повезло, что война только слегка коснулась их материка, который тогда был окраиной мира. Это их и спасло. Весь основной удар пришелся на другие материки планеты, туда, где жили самые сильные маги. То время в хрониках называлось Грозные Времена, о которых осталось мало сведений.

Было известно, что маги, разделившись на две противоборствующие стороны, своей магией уничтожили друг друга и большую часть человечества, стерев с лица планеты города. Были уничтожены богатейшие библиотеки и утеряны многие знания, а также почти все магические навыки и умения. Некоторые маги спаслись, но их были единицы, а при отсутствии магических источников их сила быстро подошла к концу, знания стали не нужны, а как восстановить магические источники они не знали.

После Грозных Времён магии в мире не стало. Всё осталось прежним, всё так же светило солнце, текли реки и пели птицы, да только вместе с магическими источниками исчезла та древняя чрезвычайно могущественная магия. Человечество откатилось в развитии на тысячи лет назад, а потом сотни и сотни лет залечивало раны, с трудом восстанавливая порядок и более и менее комфортную жизнь, печалясь об утерянных возможностях и тоскуя об отсутствии бытовой магии, которая до Грозных Времён обеспечивала людям очень уютный быт.

Потом наступил период, называемый в хрониках Время Восстановления. В начале того периода мастера нашли криспы и догадались, как их использовать, что стало толчком для бурного развития ремёсел. Свойства криспов существенно облегчили человечеству жизнь.

По иллюстрациям хроник можно было наблюдать, как развивалось общество. Изображения первых королей Элтии и Высших священников были простыми рисунками, перерисоваными с таких же простых изображений. Сыновья сменяли отцов на троне, время шло, их портреты становились всё сложнее и изысканнее. Художники, как и все остальные члены человеческого общества, осваивали новые приёмы и повышали уровень своего мастерства.