Цитаты из книги «Благие знамения»

В самом центре на чистейшем холодном полу одиноко лежал лимонный леденец.

Прошло три очень суматошных часа, полных звонков, телексов и факсов. Двадцать семь человек, один за другим, были спешно подняты с постелей и, в свою очередь, подняли еще пятьдесят три души, поскольку любому человеку, охваченному паникой в четыре утра, жизненно важно знать, что он не одинок.

Гораций Гендер посмотрел на мигающие красные лампочки. Затем – на показания приборов. Потом – на лица коллег. И наконец, поднял глаза к большому циферблату в дальнем конце помещения. Четыреста двадцать практически безопасных и почти бесплатных мегаватт покидали станцию. Другие приборы показывали, что эти мегаватты ничто не производило. Он не воскликнул: «Что за чертовщина?» Он не воскликнул бы так, даже если бы стадо овец со скрипками проехало мимо него на велосипедах. Ответственный инженер так не выражается.

Анафема не успела как следует обжиться в Жасминовом коттедже. Большая часть ее имущества валялась грудой прямо на столе. Выглядела эта куча завлекательно – словно жрец-вудуист совершил набег на склад научного оборудования.

Три ближайших дня, мрачно подумала Анафема. Вот и все будущее.

Если бы Тернер и Ландсир встретились за кружкой пива с Сэмюелем Палмером, чтобы сообща написать идеальный пейзаж, а потом еще попросили Стаббса добавить лошадей,[79] им и то вряд ли удалось бы создать нечто более прекрасное.

Адам, старательно сутуля плечи, слонялся по пыльной дорожке. Слонялся он мастерски. Он умел слоняться так, чтобы своим видом выводить из терпения благонамеренных обывателей. Он не просто горбился и волочил ноги. Нет, его тяжелая походка была полна скрытого смысла, она выражала боль и недоумение человека, чье бескорыстное стремление помочь окружающим вновь и вновь встречало на своем пути лишь препоны и нелепые придирки.

У ангела, записывающего добрые и грешные поступки, не будет со мной никаких проблем, ведь на всех страницах моей жизни записано: „См. выше“. То есть, по большому счету, я вообще ничего не делал.

Ньют снял кастрюлю с головы и вышел из своего укрытия.

Молчание нарушила мадам Трейси. – Странные какие-то, – сказала она. На самом деле она вовсе не имела в виду «Странные какие-то»; вероятно, она подразумевала, что ее впечатления может выразить разве что ужасный вопль, но человеческий мозг обладает поразительной способностью к восстановлению, и слова «Странные какие-то» стали частью быстрого целительного процесса. Через полчаса она уже считала, что просто выпила лишнего.