ГЛАВА 4

Никто и никогда не говорил, что жить с ребенком, пускай уже практически взрослым, – это так тяжело и весело одновременно. Раньше забота о Кирилле была немного другой, не такой щемящей сердце,– нежной, ласковой. Таня сама себе в этих переменах удивлялась. Такого отношения и ощущений к практически младшему брату никогда не было. А теперь целый ворох эмоций, переживаний, страхов – со всем не разобраться за раз.

Она волновалась. Очень. Было необычно отправлять его в школу с самого утра, хотя до этого он тоже ночевал, иногда, и шел в школу сразу из ее дома. А теперь, за эту неделю, когда утром, после завтрака, Кирилл говорил ей спасибо и целовал в щёку, сердце Тани переполнялось радостью и жалостью.

Радость дело ясное, а жалость- по отношению к себе и к Лиле. Саму себя жалеть она не привыкла, потому, в основном, пыталась разобраться с чувствами к матери Кирилла.

Хотелось влепить ей затрещину, наорать, побить, потому что видела грустный взгляд парнишки, видела, но пока молчала. Когда будет готов высказаться, выслушает его непременно, а пока незачем лезть в душу, и так ему очень непросто. Раньше у него был родной дом, была уверенность в будущем. А теперь, пусть все и разрешилось наилучшим способом для всех, но уверенности и доверия к ним, как к взрослым, нет. Обижаться на такую реакцию глупо, она естественна и пройдет со временем, как только Кирилл убедится, что сама Таня уже никуда от него не денется и будет с ним. С другой стороны, было чисто по-женски жаль, что, ожидая появления на свет дочери, Лиля сама лишила себя прекрасного сына. Лишила себя таких приятных завтраков, ужинов, разговоров, обсуждений выпускного, девчонок, поступления. Лишить себя такого из-за дурости, глупости, гордыни… как тут ее не жалеть?

В прошлом очень часто у Тани с языка хотел сорваться один важный вопрос, но вовремя она вспоминала, что по сути, чужая и права на такие разговоры не имеет. Это сейчас уже, став старше они на равных общались, но, когда работала на Липовых, женской дружбой и не пахло. Но спросить, наверное, стоило. Зачем Лиля рожала сына? Все никак не могла понять. Зачем? Кому и что она хотела доказать? С уверенностью можно утверждать, что дед и бабка Кирилла его появления не то чтобы ждали, но против точно не были. Лилю, за отсутствие мужа и отца для мальчика никто не упрекал, на аборт не отправлял. Сама, значит, хотела. А родила… что изменилось? Куда подевалась материнская любовь, привязанность? Почему осталась затаенная злоба на мальчишку, который виноват только в том, что родился?

Откровенно,– Лиля никогда особо любящей не была: послать мальца на х*ен, матом поорать, когда ему нужно внимание, а она пришла с работы поздно и уставшая,-это в порядке вещей. Подобное отношение к детям больше у папаш непутевых встречается, нежели у матерей. Вот и встает вопрос очень остро: зачем рожала. С дочкой будет то же самое, интересно? Есть такие женщины, у которых нет любви к своим детям, но есть к чужим? Так, что ли? Таня и сама к таким относилась, пожалуй, чужих воспринимала как своих, а вот мысли о родной кровинке пугали, дрожь по телу вызывали.

Сколько раз судьба показывала, что жизнь может круто измениться? А вот Таня, до сих пор, не может с таким положением вещей свыкнуться. Нельзя просто самой себе сказать: «Так бывает, Тань», и успокоиться на этом. Надо заняться самоедством, психологическим анализом себя, других. Обычные тараканы в ее голове не могут существовать спокойно и наслаждаться моментом, жизнью.

А насладиться было чем. Тут надо заметить, что с Кириллом и так скучать не приходится, но как-то вечером он ее убил:

– Таня, ты же юрист! – вдруг воскликнул он из своей комнаты и, судя по шуму в коридоре уже мчался к ней, – Ты! Юрист!

– Да, спасибо, что напомнил, а то я как-то забыла на что потратила пять лет своей университетской жизни. – она лишь фыркнула, но на него глаза от рабочих документов подняла. Парень явно загорелся какой-то идей, глаза горят, аж поблескивают, но это скорей отражался свет, так причудливо оттеняя карие глаза, делая их светлей, более янтарными. – Чего придумал?

– Мы ж семья?

– Семья. – еще и кивнула в подтверждение.

– А раз семья, значит, моя святая обязанность делать все для семьи?

– Если это был вопрос, то да, но не скажу, что обязанность такая уж святая. – на мой ответ он лишь фыркнул и продолжил.

– Таня, ты юрист!

– Да, и этот факт тебя как-то раньше не волновал настолько сильно.

– Нет, ты не понимаешь! Зачем мне ходить к репетитору, когда он в нашем доме живет?

– Любовь Михайловна переехала, что ли? – лицо будущего адвоката на миг скривилось, а потом мне, как маленькой, по слогам сказали:

– Зачем мне Любовь Михайловна, если уже есть Татьяна Юрьевна? Сама говоришь, -все в семью! Вот и у нас будет все в семью! – видя замешательство на моем лице, а потом оторопь от такого предложения, он заржал как конь. – Ты сама сказала: все в семью. Так что будешь мне помогать, но историю, так и быть, с Санычем учить буду.

– Я ладно, а вот Саныч вряд ли согласится, да и не потяну я его, знаешь ли, в качестве твоего репетитора.

– Сам с ним договорюсь! Так что? Ты будешь мне помогать?

– Куда я денусь то? – и, не слушая меня до конца, этот будущий адвокат умчался за своими тетрадями, тестами и всем, что у него там было. – Что прямо сейчас?! Кирилл!

Так у нас еще и занятия появились. Лучше бы он к репетитору ходил, честное слово. Это ж надо так над детьми издеваться? Как-то раньше и в голову не приходило интересоваться школьной программой, а когда пришлось,– немного обалдела от количества ненужной информации.

Как правильно тогда заметил Кирилл, она юрист, при желании могла сдать экзамен на адвоката и спокойно практиковать. К счастью, такого желания у нее не было, и копаться в бумажках, анализируя слова, перефразировать и переделывать предложения в контрактах, переплетая все как паутину, – это ее конек и излюбленное занятие. Кирилл же видит себя на поприще адвокатской деятельности международного права. То, что он определился и четко знает, чего хочет, и будет добиваться намеченного, очень воодушевляло. Огорчало же то, что сдать единый госэкзамен по обществознанию на хороший балл, надо постараться.

Честно признаваясь самой себе, ее эти занятия начали пугать, потому что в некоторых, встречаемых вопросах она смысла не видела, но они были,– и за каждый правильный ответ, ее мальчик мог на шаг ближе приблизиться к тому, чего хочет. Вот и корпели над учебниками. Еще интересней то, что да, она практикующий юрист, но некоторые вопросы заставляли напряженно размышлять, искать правильный ответ. В общем, ее профессиональная гордость была задета, потому что тупиковые вопросы бесили и правильный ответ находился, но чтоб чётко сформулировать свой ответ и донести логику рассуждений до Кирилла… было сложно. А из него вопросы сыпались как из рога изобилия, еще и на них старалась отвечать предельно просто и понятно, а не как привыкла, за время работы варьируя терминами, да так, что, порой, суть составленного документа не мог уловить даже ее зам Степан.

Когда сама Таня поступала у нее был профильный устный экзамен,– вопросы хоть и с двойным дном, но имели какую-то смысловую нагрузку. То есть, это была откровенная проверка того, как у кого работает голова, способна ли она, за мишурой ненужных слов и терминов, увидеть суть сказанного и правильно ответить. Вот это экзамен, вот это она понимает.

А тут тест, да еще глупый такой. Эссе какое-то надо написать, строго по предоставленному плану, по конкретной теме, с аргументами и остальной мутью. Жуть, одним словом.

Поэтому, для успокоения себя и проверки Кирилла, гоняла его не столько по тестам, но и по устным вопросам, как когда-то гоняли ее, чтоб сообразить и убедиться, что парень не ошибся с выбором будущей профессии, и та, в дальнейшем, не станет его разочарованием.

Убедилась, порадовалась, что у него в голове не только заученные ответы на тестовые вопросы, но и голова очень смышленая, светлая. И расслабилась на некоторое время.

Эта его фраза про «все в дом», теперь стала какой-то традиционной, что ли. Саныч то так ржал как услышал этот разговор, да еще и пересказанный Кириллом в лицах… его хохот слышал весь офис. Потом в кабинете нарисовался Олег после смены и тоже, услышав пересказ хохотал, но стремление Кирилла похвалил.

***

С Олегом что-то происходило. Что именно, она понять не могла, а тот молчал как партизан в тылу врага. Саныч тоже заметил, но промолчал на планерке и после нее тоже. Все хотела его поймать, потом, после летучки, но тот ускользнул от разговора очень ловко и перевел тему на объект его охраны, а значит на Диму,– тут уже говорить не хотела она. Так и играли темами разговора в пинг-понг, пока обоим это не надоело и разошлись, недовольные друг другом, работать. Ладно, все равно в пятницу у них намечается совместный вечер,– в эту не смогли потому что Олег работал, а значит в следующую будут точно.

Работа стала делом второстепенным, ее теперь больше занимала новая, начавшаяся жизнь, дома.

Всеми силами старалась не возвращаться мыслями к Диме, но не получалось. Точнее получалось, но моментами и на очень недолгое время. Ситуация с Кириллом, переезд, мини ремонт, а потом завал на работе ее отвлекали, до того момента пока не ложилась спать.

Ночь – самое время покопаться в себе, поразмышлять, иногда повскрывать нагноившиеся, но так и не зажившие раны. Вот Таня и занималась самокопанием и анализом всей их семейной жизни.

Все думала найти что-то такое… какой-то скол, щепку, с которой начался их разлад, но безуспешно. Не было такого момента в их жизни прошлой, не было. Она, дура, думала у них все хорошо, да так и было… пока Дима не заговорил о детях. Вот тут-то трещина и пошла.

На самом деле она удивлялась почему столько лет Дима молчал на эту тему, не поднималось даже такого вопроса. После их первого раза она перешла на гормональные контрацептивы и пила таблетки, да за пять лет делала несколько раз перерывы, но и тогда они соблюдали осторожность. То есть, возможность забеременеть у нее была и не раз, но они оба делали все, чтоб подобного не произошло.

Странно, ей бы раньше самой стоило заговорить об этом, попытаться донести до него свою точку зрения правильно, так чтоб понял и не злился. Кто знает, может подними они этот вопрос года три назад, сейчас уже был бы малыш, желанный и любимый обоими.

Ей казалось, что им хорошо вдвоем. Ну болтали на работе бабы… сплетни, пересуды, ну и что? Плевать было на это, когда им и так хорошо. Оказалось, Дима детей хотел, просто ждал пока все будет стабильно и на работе, и в семье. А тут такой сюрприз вылез.

Не то, чтоб она не хотела детей категорично, или не любила детей совсем. Такое обоснование своего отрицания заводить ребенка было неверным. Детей она любила, своих-чужих, разницы не имеет. Кирилла же любит? Любит, заботится, но он не ее, чужой ребенок, нуждающийся в родительской ласке и любви. Илью, сына подруги детства, она тоже любит, но немного не так.