Цитаты из книги «И дети их после них»

Три-четыре крепкие идеи, усвоенные ими еще в коммунальной школе, никак не помогали им разобраться в событиях, в политике, в рынке труда, в подтасовке результатов «Евровидения», в деле «Лионского кредита». Поэтому они могли только возмущаться, говорить: «это ненормально», «это невозможно», «это не по-человечески». При помощи этих трех ножей они препарировали все или почти все проблемы. И хотя жизнь постоянно опровергала их прогнозы, обманывала ожидания, оставляла их с носом, они тем не менее мужественно придерживались своих всегдашних принципов. По-прежнему уважали начальство, верили тому, что им рассказывали по телевизору, воодушевлялись, когда надо, и так же, по команде, негодовали.

Стеф подумала, что в Европе, к счастью, еще можно разочаровывать людей, которые вас любят. За все это трудовое лето она не увиделась ни с одним из своих старых друзей из Эйанжа. Она держалась в сторонке, опасаясь пересечений и не желая демонстрировать свои толстые, как у кечистки, ляжки. Пряталась, короче.

Вот-вот должно было рассвести, и Антони подумал о щемящей грусти, которая обычно приходит такими бледными ранними утрами.

Утраченный рай пропал впустую, революции не будет,

Они отпускали волосы и пытались трансформировать свой душевный разлад в негодование, выражая тоску в децибелах.

мир во всем мире надвигался с неотвратимостью дорожного катка

Они неслись по погасшей земле, с непокрытой головой, не способные на аварию, слишком стремительные, слишком молодые, еще недостаточно смертные.

У матери всегда были наготове поучительные истории про то, как чье-то легкомыслие обернулось трагедией, как чья-то счастливая жизнь оборвалась из-за лейкемии, и все в таком духе. Такая у нее была жизненная философия.

Небо на горизонте окрасилось в преувеличенно яркие цвета. Антони был как пьяный и, выпустив руль, раскинул руки. Его майка билась на ветру от бешеной скорости. На секунду он закрыл глаза, слушая свист ветра в ушах. Он несся как сумасшедший по полумертвому, странно скроенному городу, выстроенному на косогоре и под мостом. Его била дрожь, и он был до безобразия молодой. 3

В целом они были нормальными, и все, что существовало вне их жизни, считали относительно недопустимым. Так и росли эти семьи на камнях злобы, в подземельях накопившегося горя, которое под действием рюмки «пастиса» могло в один миг вылиться в такой банкет, что мало не покажется.