В момент наивысшего процветания Крита в Кноссе возникла отдельная культура (известная как 2-я позднеминойская). Время ее существования ограничено примерно 1450–1400 гг. Она ограничивалась пределами Кносса, не затронув остальную часть Крита. Характерной чертой этого культурного анклава были более тесные контакты с центрами микенской культуры в материковой Греции. Теперь Кносс ввозил или имитировал микенские вазы дворцового и эфирейского стилей и микенский алебастр (сосуды приземистых очертаний). В списках оружия, в том числе и боевых колесниц, и в кносских фресках прослеживается милитаристский дух, а под Кноссом были обнаружены шахтное погребение и так называемые «воинские гробницы», в которых нашли тяжелые наконечники копий и бронзовый шлем. Но все же более существенным было использование нового линейного письма в Кносском дворце и в некоторых дворцовых центрах на материке. Предположение, что этот культурный анклав контролировали микенцы, подтверждается расшифровкой нового линейного письма. Теперь нам известно, что язык этого линейного письма, ранее называвшегося линейным письмом B, греческий, в то время как язык линейного письма А явно не греческий; его можно назвать минойским, хотя минойский язык до сих пор не расшифрован. Переход от минойского линейного письма к микенскому линейному письму (как мы теперь можем называть линейное письмо А и линейное письмо B) доказывает, что правители Кносса в 1450–1400 гг. говорили по-гречески.
Микенское линейное письмо позаимствовало две трети своих слоговых знаков из минойского линейного письма, остальные же знаки, передающие лингвистические особенности языка, были изобретены заново. Вероятно, оно возникло в Кноссе, где долго использовалось минойское линейное письмо, а не на материке, который, видимо, до сей поры жил без письменности. Микенцы изменили систему обозначения чисел и, наверно, мер и весов, используя новые символы, один из которых, возможно, изображает боевую колесницу. Микенское письмо, как и предшествовавшее ему в Кноссе минойское, применялось главным образом для описи содержимого дворцовых хранилищ, в том числе воинского арсенала, и для записи дани, выплачивавшейся остальными критскими поселениями, которые, очевидно, подчинялись микенским правителям Кносса. Письмена наносили на сырые глиняные таблички (которые служили ярлыками в хранилище); из этих табличек уцелели лишь те, которые оказались обожжены во время сильного пожара. Необожженные глиняные таблички и другие недолговечные материалы, такие, как кожа, папирус и кора, давным-давно бесследно исчезли; но примечательно, что на других уцелевших предметах, таких, как посуда, надгробия, металлическая утварь и так далее, письмена почти не встречаются. Насколько позволяют судить имеющиеся свидетельства, похоже, что микенское письмо использовалось в первую очередь, а возможно, исключительно для записи сведений о собственности и ее передаче из рук в руки в пределах правящего класса и что писцы были опытными слугами государства или богачей. На материке это письмо было в употреблении, по крайней мере, до 1200 г., и все 200 его знаков никак не менялись, из чего можно сделать вывод, что письменность была консервативным искусством, выполнявшим узкоспециальные функции.
Микенское линейное письмо еще не расшифровано до конца, поскольку неизвестно значение некоторых слоговых знаков. Поэтому прочтение и перевод табличек до сих пор весьма сомнительны, что отчасти происходит также из-за неточной передачи этим письмом греческого языка. Слоговые знаки соответствуют отдельным слогам; одни и те же знаки используются для согласных л и р, одни – для п, ф и б, одни – для к, х и г, а некоторые согласные в конце слогов опускаются, в то время как долгота гласных, таких, как эпсилон и эта, не учитывается, дифтонги обозначаются лишь первым гласным, а иногда (в ау, эу и оу) вторым гласным. Приходится полагаться на контекст, так как слоговые знаки для «ка-ко» могут обозначать либо «плохой», либо «бронзу», а «Керкира» пишется так же, как «Крокилея». Идеограммы (знаки для предметов) и символы для чисел несколько сужают поле интерпретаций, но о многом остается только догадываться. Важнейшим результатом расшифровки линейного письма стало доказательство, что его язык – греческий, а диалект может быть родственен классическому аркадо-киприотскому или эолийскому или и тому и другому. Табличики из Кносса дошли до нас благодаря сильному пожару, случившемуся около 1400 г., и можно предположить, что это письмо употреблялось к тому времени уже около пятидесяти лет. Таблички, вероятно, содержат некоторые греческие личные наименования, в том числе Кносс как «ко-но-со», а также ряд названий критских местностей, откуда во дворец присылали дань. Ничего похожего на имя Минос или каких-либо узнаваемых названий заморских городов, указывавших бы на существование Эгейской империи, не обнаружено, но точно известно, что на правителя Кносса трудилось много рабынь, а дань он получал со всего острова.
Возможно, смена правителей Кносса произошла благодаря династическому браку, а не вследствие войны или завоевания. В любом случае она не повлияла на культуру остального Крита, где минойское письмо употреблялось до 1400 г., а посуда и письмо микенского стиля не получили распространения. Но греческие правители Кносса, конечно, контролировали Крит силой оружия и обладали военно-морским господством в южной части Эгейского моря. Они не следовали примеру греческих правителей микенского мира и не строили массивных укреплений, без сомнения полагаясь, подобно воинам классической Спарты, не на стены, а на свое оружие, и Крит под их властью наслаждался миром. Еще один микенский анклав возник около 1450 г. на Родосе и существовал там одновременно с минойским поселением примерно до 1425 г., когда последнее пришло в упадок. Возможно, что микенцы на Родосе не зависели от микенцев в Кноссе и открыли новый торговый и пиратский путь, который покончил с монополией Крита на контроль над южной частью Эгейского моря.
Своим процветанием в 1600–1400 гг. Крит обязан не одному только таланту своих правителей, моряков и ремесленников. Он пользовался также выгодами своего положения в сложной системе высокоцивилизованных государств, окружавших Восточное Средиземноморье, и ресурсами внутренних стран Европы, Азии и Африки. Из этих государств самым богатым был Египет; в это время, как и позже, в эллинистический и римский периоды, он привлекал к себе морскую торговлю всего Средиземноморского региона. Морские пути, ведущие из Эгейского бассейна в Египет, пролегали сквозь кольцо зависимых от минойцев островов, которые простирались от Киферы до Родоса. И пока минойцы владычествовали над морем, процветание Крита было обеспечено.
В один весенний день в конце XV в. неукрепленный Кносский дворец был разграблен и сожжен до основания. В то же самое время, а может быть, несколько раньше, такая же участь постигла все важнейшие города Крита. Тогда же минойские колонисты, вероятно, покинули Ялис на Родосе. Эта катастрофа покончила с господством Крита, но и после этого Крит оставался процветающим и важным островом. Западная часть Крита развивалась более основательно, чем в предыдущий период, а гениальные достижения в искусстве, религии и общественной жизни не пропали бесследно. Но с превосходством Крита было покончено, и дух минойской цивилизации исчез навсегда. Причина этой катастрофы неизвестна. Некоторые говорят о восстании островитян против греческих властителей Кносса, но разрушению подвергся не только Кносс, а масштабы бедствия слишком велики, чтобы можно было приписывать их гражданской войне между оседлыми народами. Другие считают, что виной всему было вторжение микенцев с материка. Однако катастрофа не сопровождалась признаками немедленной микенской колонизации Крита; да и устная греческая традиция не помнит такого вторжения. Более вероятно, что уничтожение Кносса и других критских городов, как позже разграбление Трои, Микен и Египетской дельты, произошло в ходе крупного морского набега, предпринятого соединенными пиратскими силами Восточного Средиземноморья с целью сокрушить морское превосходство Крита, ограбить остров и уплыть с добычей. Если так, то это была первая катастрофа, возвестившая постепенный упадок великой средиземноморской цивилизации бронзового века.
Самые ранние останки, найденные на материке и принадлежащие палеолитическому человеку, датируются по крайней мере мустьерским периодом и встречаются в основном в Фессалии, Эпире и Македонии.
Непрерывное же заселение началось гораздо позже, с неолитического народа Фессалии, который пользовался каменными орудиями, но не знал глиняной посуды; эти люди селились деревнями, строя маленькие хижины с утопленным полом, занимались земледелием, скотоводством, рыболовством и охотой. Орудия они делали из обсидиана, который доставлялся с острова Милос. Их сменили (причем в Сескло, возможно, без перерыва) народы, знающие глиняное ремесло, которые примерно в 6000–5500 гг. заселили всю восточную часть материка, доступную от моря. Самое раннее, по данным радиоуглеродного анализа (ок. 6200 г.), поселение известно в Неа-Никомедии, к северу от реки Альякмон на прибрежной равнине Македонии. Его обитатели жили в одноили двухкомнатных домах, сложенных из кирпича на деревянном основании и имевших внутренние подпорки; эти дома размещались вокруг главного здания площадью около 20 кв. м, в котором найдены глиняные стеатопигические женские фигурки, топоры из глины и змеевика, кремневые лезвия и глиняные сосуды тыквообразной формы. Женские фигурки, найденные и в других местах, изображают богиню-мать. Эти люди занимались тем же, что и их не знавшие керамики предшественники. Некоторые из них были высокими долихоцефалами (с вытянутыми черепами), судя по захоронениям в общих ямах, в которые вместе с покойниками не клали ничего, кроме мяса для детей. Они преуспели в обработке камня, особенно диабаза с северного Пинда, делая из него прекрасные долота, топоры, молотки, сосуды и статуэтки (например лягушек). Их глиняная посуда, сперва простая, вскоре стала многообразной, иногда красиво раскрашенной; из глины делали и другие предметы, например печати. Эта ранненеолитическая цивилизация – оседлая, мирная, развивающаяся и знакомая с морскими коммуникациями – существовала около тысячи лет. Она произошла от более древних цивилизаций западной Анатолии и поддерживала с ними контакты. К концу этого периода в северной Фессалии и западной Греции на Левкасе появляется агрессивная культура, которой была известна барботиновая[4] керамика с отпечатками ногтей на глине; эти люди пришли, вероятно, из Македонии и Югославии. Так в северной Греции начались многочисленные контакты между жителями Центральных Балкан и Анатолии.
В средненеолитический период, границы которого простираются за пределы 5-го тысячелетия, агрессивный элемент в северной Фессалии исчез, и в Фессалии, на востоке центральной Греции и в восточном Пелопоннесе один за другим появляются новые народы, пришедшие из разных частей Турции, северной Сирии и Месопотамии. Судя по применению обсидиана, они пользовались морскими коммуникациями. Их дома обычно были прямоугольные, построенные из кирпича на каменных фундаментах, часто имели внутренние подпорки, как дом в Тсангли (рис. 5, г), а примерно с 4500 г. появились строения мегаронского типа, длинные и узкие, с наружным крыльцом (рис. 5, д), прототип которых обнаружен на равнине Конья в Турции. Для разных регионов был характерен свой стиль керамики, а в условиях мира поддерживался высокий уровень земледелия и скотоводства. В поздненеолитический период, занимающий 4-е тысячелетие, наблюдается распространение матовой и полихромной керамики, сходной материалом и узорами с убаидской посудой Киликии и северной Сирии; эта керамика найдена в прибрежных поселениях в Астаке на Левкасе и в окрестностях залива Орик в северном Эпире; тамошние жители, вероятно, пришли из Коринфии и торговали с южной Италией. Под конец этого периода появляются самые ранние поселения на Эгине, Кеосе и некоторых островах Киклад. Крайней точкой распространения такой керамики является Сервия в излучине реки Альякмон, а в Македонии и Фракии жил народ другой культуры, который, судя по его глазированной керамике с резными спиралевидными узорами, имел родственные связи с жителями Центральных Балкан. Родством этих народов можно объяснить появление в северо-восточной Фессалии своеобразной культуры, которая известна по небольшому акрополю в Димини, имеющему кольцеобразные стены и постройки мегаронского типа (см. рис. на с. 26), а также по резным или рисованным спиралевидным украшениям на посуде. В то же время найденные в Димини мраморные статуэтки, видимо, были ввезены с Киклад. Вполне вероятно, что культура Димини возникла из слияния элементов, в конечном счете происходивших из Анатолии и Европы. Таким образом, для длительного неолитического периода, продолжавшегося три-четыре тысячи лет, характерно почти исключительно восточное влияние. Эти мирные земледельцы были знакомы с мореплаванием и искусством, а в их религиозных представлениях, судя по стеатопигическим женским фигуркам, главную роль играла богиня-мать, что, возможно, указывает на наличие матриархата, или, по крайней мере, на общество, не знавшее жесткого патриархата. Но в этих широких рамках существовало большое разнообразие культур, а население Греции к концу неолитического периода представляло собой смешение рас. Вне зоны средиземноморского климата, например в Македонии и северном Эпире, возникли более грубые культуры, некоторыми своими чертами и климатом в местах обитания аналогичные культурам Югославии.
Раннебронзовый век захватывает в основном 3-е тысячелетие. Во время первых двух из трех его периодов (известных как РЭ – 1-й, 2-й и 3-й раннеэлладские), границы которых радиоуглеродным анализом определяются приблизительно как 2800–2500, 2500–2200 и 2200–1900 гг. с региональными отклонениями, несколько волн мигрантов из Турции, особенно из северо-западной Малой Азии, поселились на островах и в восточной части Греческого полуострова к югу от горы Отрис. Типичное раннее поселение 1-го РЭ раскопано в Эвтресисе в Беотии, где найдены медные орудия и оружие, красная полированная керамика и посуда новых типов, например соусницы. Дома в этой деревне были крупнее, чем во 2-м РЭ; в трехкомнатных домах имелись ямы-хранилища (bothroi) и трубообразная впадина в полу, которая, возможно, как-то связана с верой в хтонические божества. В 3-м РЭ соусницы исчезают, но появляются новые типы посуды и новые стили узоров; заканчивается этот период разрушением поселения людьми, которые пришли, вероятно, не с севера, а с запада. Типичное пелопоннесское поселение в Лерне вступило в раннебронзовый век во 2-й РЭ, когда новые поселенцы превратили высокий холм в укрепленный акрополь и застроили его крупными домами. Среди их керамики найдены соусницы, и, кроме того, они делали красивые глиняные печати. К концу 2-го РЭ дворец на акрополе – дом с изразцами (рис. 5, е) – погиб в огне, и в 3-м РЭ вокруг холма возник совершенно новый город со множеством апсидальных домов. Сам же холм был срыт до невысокого круглого возвышения – святилища, имевшего около 19 м в диаметре и окаймленного кольцом камней. Эти обитатели Лерны обладали некоторыми чертами, которые впервые получили повсеместное распространение в среднебронзовый период. Одновременно в Фессалии неолитическая культура Димини продолжила существование и в РЭ период, очевидно, благодаря тому, что ее носители были более воинственными и стойкими, чем их южные соседи. Македония тоже оставалась в неолитической фазе развития, за исключением того, что от торговых поселений, например от Критсаны в Халкидике, – деревушки домов в двадцать, защищенной валом со стороны моря, – по прибрежному пути к Трое в глубь страны проникли кое-какие южные влияния. Собственная культура центральной Македонии была отсталая, однако ее отличали такие характерные черты, как раздвоенные рукоятки и просверленные боевые топоры; кроме того, лошади появились там около 2200 г., раньше, чем в Трое и Сирии. В последнюю фазу бронзового века грубая разновидность характерной македонской керамики распространяется во внутреннем Эпире, куда ее, вероятно, занесли пастушеские семьи. Тем временем народы полуостровной Греции бронзового века, занимавшиеся морской торговлей, поселились на Кефаллении, Итаке и Левкасе, а их влияние распространялось на Додону в южном Эпире. Отмечалось также ответное воздействие из юго-восточной Италии, где существовала развитая неолитическая цивилизация в Мольфетте (Апулия); тамошний народ мореплавателей основал недолговечные поселения в Афионе на северо-западном побережье Керкиры и в АйосСотире на Левкасе.
Таким образом, в финальной фазе раннебронзового века последовательные волны переселенцев с востока заняли Греческий полуостров к югу от горы Отрис, а их морские занятия привели к возникновению поселений на северо-западе и в таких местах, как Критсана, где они соприкасались с соседними народами, пришедшими не с востока. В средней и позднебронзовый века волна переселений поменяла направление и покатилась из северных районов в полуостровную Грецию. Именно этот поток привел на полуостров первых носителей греческого языка, принадлежавшего к индоевропейской группе, в то время как жители Греции времен неолита и раннебронзового века говорили на неиндоевропейских языках. Следы последних сохранились в географических названиях с неиндоевропейскими окончаниями – ssos и – ttos, – inthos или – indos
О проекте
О подписке
Другие проекты