2

Пароход «Корона» под британским флагом всё дальше уносил Мастера (Николая Илларионовича Черткова) от Ляодунского полуострова, Харбина и Желтороссии со всеми их скорбями и страданиями, с подспудными ожиданиями того, что может стать только хуже. Построенный на английских верфях ещё в прошлом веке, этот ветеран, конечно, не был предназначен для пересечения Тихого океана, по сути целого полушария, но в это тревожное время каждый принимал риски с открытыми глазами – кто за деньги, а кто от безысходности.

Мастер любил побеседовать об истории корабля с его капитаном, которого он сразу же прозвал «Джон Буль» – уж слишком тот был похож на карикатурное изображение британца в газетах – толстый, красный, с рыжими бакенбардами и тройным подбородком, надменный и высокомерный ко всем, в первую очередь азиатам – в общем, как писали в школьных сочинениях во все времена, «типичный представитель». Но к Мастеру он проникся симпатией, а, когда узнал, что у того был дом в Лондоне, и вовсе считал за своего. Со слов капитана, «Корона», выйдя со стапелей, не задержалась в Европе, а через Суэцкий канал направилась к берегам Индии, везя, естественно, оружие, поскольку восстание сипаев против англичан в 1857 году стало крупнейшей британской резнёй в Индии. Мастер мысленно связывал это с недавней Нанкинской резнёй, многочисленные газетные фотографии которой лежали у него в каюте, и пытался понять, какими вирусами ненависти движимы империи.

– А знаете, сэр, почему эти свиньи восстали против нас в «жемчужине британской короны»? – Джон Буль раскуривал толстую сигару, которых у него был несметный запас и которые он самозабвенно любил. – Вы не поверите – причиной этой небывалой резни стали… коровий и свиной жир.

В середине XIX века сухопутные войска в нашей главной колонии состояли из трёх неравноценных по размеру частей: королевской армии в Индии, армии Британской Ост-Индской компании и туземной армии, обученной и вооружённой по европейскому образцу. Здесь на младшие офицерские должности принимали индийцев, которых и прозвали сипаями. Именно с сипаями, обученными и вооружёнными нами же, пришлось столкнуться европейцам в самой кровавой войне колониальной эпохи. Поводом же, по одной из легенд, послужило перевооружение сипайских частей капсюльной винтовкой Энфилда. Бумажный патрон винтовки перед выстрелом необходимо было надорвать, для чего солдаты использовали собственные зубы по команде «скуси патрон». Вскоре после начала выдачи нового оружия (в феврале 1857 года) среди сипаев пошёл слух, что для пропитки патронной бумаги используют свиной и коровий жир. Это было недопустимо как для индуистов, для которых корова была священным животным, так и для мусульман, у которых нечистым животным считается свинья. Официальные лица провели проверку и опубликовали обращение, в котором опровергали слухи. Но индийцы не поверили заявлениям властей, считая, что их сознательно обманывают. После массового неповиновения солдат 34-го Бенгальского полка, наши военные казнили не выполнившего приказ «скуси патрон» офицера-индийца, а полк расформировали. Это стало началом цепи событий, которая привела к тому, что в мае недовольные сипаи подняли восстание в Дели. Они буквально заставили престарелого Бахадур Шаха, формально сохранявшего титул императора государства Великих Моголов, признать восстановление империи и обратиться к индусам с призывом изгнать англичан. Война против метрополии началась.

– А вы не считали, капитан, что вам следует просто уйти? Ведь эта древняя цивилизация, самобытная и многочисленная нация вполне могли бы обходиться и без вас!

– Да о чём вы говорите, сэр! Это же дикари, ничем не лучше наших африканских колоний. Так вот продолжу – всё это я слышал ещё юношей от наших морских волков в лондонских пабах. Быстро распространившись, весть о низложении власти Британии привела к массовым восстаниям сипайских частей. Бунтовщиков часто поддерживали и местные князья, давно недовольные тем, что чиновники Ост-Индской компании везде суют свой нос. По всей Северной Индии началась резня европейцев. Британские войска и колониальная администрация вместе с жёнами и детьми – или были захвачены врасплох, или прятались по крепостям и фортам, готовясь к осаде. Восставшие уничтожали всё, что было связано с ненавистной им властью: от христианских церквей до телеграфных станций. Истинно говорю вам – дикари! Известия о мятеже настолько шокировали европейцев, что рассказы о жестокостях сипаев нашли множество отражений в художественной литературе XIX столетия. Вы же читали сэра Артура Конан-Дойля, который в романе «Знак четырёх» так описывал восстание словами английского солдата: «Каждый день через нашу усадьбу шли европейцы с жёнами и детьми, спеша под защиту английских войск, стоявших в Агре. Я был весь день на дальней плантации и под вечер возвращался верхом домой. На дне неглубокого оврага темнела какая-то бесформенная куча. Я подъехал ближе, и сердце моё сжалось от ужаса: это была жена Доусона, разрезанная на куски и брошенная на съедение шакалам. Немного дальше на дороге лицом вниз лежал сам Доусон, его уже окоченевшая рука сжимала револьвер, а рядом друг подле друга лежали четверо сипаев».

– Я люблю Конан-Дойля, но меня больше увлекали похождения Шерлока Холмса. А еще мне нравилась его фраза о женщинах, которые ничего не просят и в итоге получают всё. Я даже написал об этом стихотворение. Хотите послушать?

 
Когда-то Конан Дойль сказал про женщин,
Которые не просят ни о чём:
Они получат, не смиряясь с меньшим,
Всё, что угодно. Нехотя причём.
 
 
Кто сочинил про Шерлока рассказы,
Тот в Холмса свою мудрость заложил.
Не обещайте женщинам алмазы,
А пробуждайте в них душевный пыл.
 
 
Мужчина любит в даме инфантильность,
Дитя своей заботой окружив.
Но страшно презирает меркантильность,
Ведь доят его все, пока он жив.
 
 
И бедный, и богатый – все невольно
Должны им близких женщин содержать.
Но любят это делать добровольно,
Чтоб славу благодетеля стяжать.
 
 
Когда же от них требуют подарки,
Теряется свобода дел благих.
И вечно недовольные кухарки
Пеняют им примерами других.
 
 
Как помнится, сварливая старуха
И золотую рыбку допекла.
Прожорливое не насытить брюхо,
Всех грешниц жадность в ад уволокла.
 
 
А хитрые, кто под простушек косят,
Напрасно будут долго ворожить.
Мы любим тех, кто ничего не просят.
И к их ногам готовы мир сложить.
 

– Прекрасно написано, сэр, у вас талант. Жаль не могу оценить музыку русскоязычного оригинала… Так вот, продолжу, если позволите. Один из крупнейших погромов произошел в крошечном индусском государстве Джханси в июне 1857 года. Его территория была аннексирована британцами за четыре года до этого. Бегума – бывшая правительница государства – возглавила восстание. Всех захваченных в плен европейцев выстроили в три ряда и зарубили саблями или забили дубинками до смерти. Женщин убивали в последнюю очередь: Бегума решила, что они должны наблюдать за смертью своих мужей и детей. Другими важнейшими центрами восстания оказались города Канпур и Лакнау. В Канпуре около тысячи британских солдат, их жёны и дети спасались от восставшей толпы в укреплённом здании. Сипаи осаждали Канпурское укрепление в течение 20 дней. Без воды защитники не могли продержаться слишком долго, поэтому 25 июня 1857 года они сдались. Оставшиеся в живых четыре сотни человек получили от главы канпурских мятежников Нана Сагиба гарантии личной безопасности. Британцев действительно доставили к Гангу, где для их перевозки подготовили множество лодок. Как только пленные подошли к реке и начали садиться на лодки, кто-то открыл огонь. В результате перестрелки было убито более ста человек. Оставшихся троих мужчин, 73 женщины и 124 ребенка посадили под арест в Бибихар – усадьбу в Канпуре. До сих пор неизвестно, стал ли расстрел результатом приказа лидеров мятежников, или же инцидент был спровоцирован выстрелом одного из охранников. Однако, один из лидеров восставших, Тантия Топи, утверждал, что приказ о расстреле был отдан лично Нана Сагибом.

– Бьюсь об заклад, вы ответили с умноженной жестокостью…

– А что было делать, сэр? Порядок должен был быть восстановлен! Когда в Англии узнали о подобных зверствах, общественное мнение, ранее осуждавшее Ост-Индскую компанию за слишком резкую политику по отношению к туземцам, потребовало возмездия. Британские войска начали методично подавлять восстание. Всё это сопровождалось ответной жестокостью. Помните, Жюль Верн написал роман «Паровой дом», в котором есть отрывки, посвящённые истории сипайского восстания и событиям в Канпуре. Этот лягушатник Верн, будучи французом, не испытывал симпатии к англичанам и в красках описал подавление мятежа: «Колонна под началом полковника Николсона была отправлена против мятежного туземного полка, шедшего к Дели. Бунтовщиков догнали, разбили и рассеяли, и сто двадцать человек пленных приведены были королевским отрядом в Пешавар. Всех без различия приговорили к смерти, но подвергать смертной казни было решено только каждого третьего. На учебной площади выстроили в ряд десять орудий с пленниками, привязанными к дулу пушек, и пять залпов из этих пушек разбросали по полю бесформенные куски человеческих тел среди смрадной атмосферы, распространяемой жжёным мясом. Двадцать восьмого августа из восьмисот девяноста сипаев, бежавших из Лахора, шестьсот пятьдесят девять человек были беспощадно изрублены солдатами королевской армии».

– Всё познаётся в сравнении, капитан. Масштабы почти столетней давности меркнут, когда узнаёшь, что было в Нанкине всего несколько недель назад. Индийцы, жившие в рамках древних традиционных норм и незнакомые с христианской моралью европейцев, совершенно не ожидали, что на обычные для их внутренних войн действия британцы отреагируют, как на сотрясение основ человеческой морали. Во время резни в Канпуре было убито почти 400 британцев, резня в Джханси унесла жизни 77 человек, 50 англичан были растерзаны в Дели, 31 – в Мееруте и 167 – в Лакнау. Всего, по различным оценкам, было убито от тысячи до полутора тысяч европейцев, в том числе мирных жителей, женщин и детей. Причиной английской жестокости стал шок, который испытало британское общество, увидев, как ведутся войны за пределами Европы. Британцы стали мстить, забыв про нормы морали и правила ведения войны, которые сами же провозглашали. Что касается подавления мятежа, то лишь один пенджабский поход привел к совершению не менее 628 казней по приказу военного командования, 1370 казней по распоряжению гражданских властей и 386 казней по приговору смешанных военных и гражданских судов.

А теперь представьте, что в Нанкинской резне было уничтожено от 300 тысяч до полумиллиона китайцев.

– А давайте-ка выпьем виски, сэр, – Джон Буль решил принять анестезию от этих страшных подробностей. – Ну, кстати сказать, эта легендарная посудина оставила свой след и в китайской истории. В первую опиумную войну она ещё не была построена, а вот во вторую вписалась аккурат после сипайских событий – мы плавно перешли из Индийского океана в Жёлтое море.