Глава вторая

Определившись с расположением своего бивуака, я начал разжигать костер и устраивать место для ночлега. Когда костер разгорелся, принялся обследовать, что находится у меня в мешке. Содержание его, надо сказать, меня обрадовало, помимо лука, стрел, зажигалки, что лежала у меня в кармане, были еще огниво, котелок, немного крупы и соли, высушенные полоски мяса и кусок сыра. Котелок, миска, кружка и ложка, мешочек с травами для заваривания напитка. Кинжал, плащ и теплый свитер, фляга и кольчуга двойного плетения, вот она, кстати, и составляла основной вес рюкзака. Да еще кошель с золотыми и серебряными монетами, второй кошель, с медяками, висел у меня на ремне. Интересно, кто это все собрал, да еще и вовремя подсунул. Да еще и меч, хотя помню, что в момент шторма меч лежал в каюте. Кроме того, в сидоре был еще монокуляр, которому я очень обрадовался.

А вот ничего из огнестрела не было, жалко, конечно. Уже больше года у штурмовиков империи имелись револьверы, естественно, не такие, как в моем прошлом мире, но тоже неплохие. Правда, снаряжал их каждый, кто имел, индивидуально, отмеряя порох и затрамбовывая пулю при помощи специального механизма. Но это уже было неважно, с пятнадцати шагов они пробивали любую броню, даже снаряжение тяжелого кавалериста. Так что, думаю, револьвер мне бы пригодился.

Я разжег костер, заварил немного травяного отвара, мешочек с которым нашел в сидоре, и, достав лепешку, немного ее погрыз, решив этим и ограничиться. Прихлебывая горячий напиток, задумался: интересно, что там стало с кораблем и командой, жаль, если погибли. А еще я волновало, что там ждет меня впереди, что приготовила судьба, вместе с Зеей-плодоносицей, местной богиней. Так ничего и не надумав, заснул, укрывшись плащом.

Среди ночи мне приснилась моя бывшая жена, нет, не эта нынешняя, а та, что была на Земле. Вид у нее был горестный и поникший, в глазах блестели едва сдерживаемые слезы. Присев возле меня, она немного посидела молча.

– Саша, я попрошу тебя о помощи, мне просто не на кого положиться, можно было бы устроить большую войну. Но это не рационально, погибнет много молодых парней, а этот мир и так мало населен. Да, к несчастью, я постепенно теряю контроль над этим континентом. Но тебе придется потрудиться – самому пройти и собственными глазами увидеть все то, что здесь происходит. А с чего это началось, я расскажу тебе после. Если же не вдаваться в подробности, то этот мир хотят у меня отторгнуть, довольно сильная и очень злобная сила. Но тебя одного я смогу прикрыть и даже немного помочь, на это моих сил хватит.

– Что же я смогу один сделать, – удивился я.

– Не переживай, в свое время ты не будешь один, сейчас же просто наблюдай и запоминай. Ладно, не буду тебе мешать – отдыхай.

С этими словами ее образ помутнел и стал растворяться, через мгновение я уже спал крепким сном.

Утром сварил кашу, позавтракал, запил это все разогретым отваром и, немного обдумав свой сон, собрался в дорогу. И тут я заметил, что вместо моего перстня кентийского принца на пальце у меня перстень простого баронета. Порывшись в уже собранном рюкзаке, я обнаружил кожаный тубус, а в нем документы баронета на мое имя. Обдумал изменения и принял все как данность, ну что же, значит, так надо, надо идти. Правда, куда идти – не знал, но подумал, что, куда бы ни пошел, подправят. Решил идти в сторону холмов, а там уже, осмотрев окрестности, выбрать направление.

Шагалось легко, солнце грело, но не жарило, и пусть груз за плечами был немаленький, но пот не стекал с меня ручьями. Изредка я останавливался, чтобы хлебнуть воды из фляги и осмотреть через монокуляр округу. Так и не найдя следов деятельности человека, к вечеру я достиг холмов и принялся готовить пищу и ночлег, за день, конечно, устал. Дорогой мне ничего не мешало обдумать свое положение, раздражало только, что меня вот так вот просто решили и перекинули куда захотели. Конечно, я понимал, что она все-таки подарила мне вторую жизнь, и жизнь эта была интересна, пусть временами и опасна, тем не менее вот не давало мне покоя раздражение.

Уже перед самыми холмами, которые тянулись цепочкой с востока на запад, или наоборот, наткнулся я на семейство диких свиней. И получилось даже подстрелить небольшую свинку; та, получив стрелу, завизжала и завертелась на месте, остальные кинулись бежать. Ужин у меня обещал быть с мясом… Прихватив тушу за заднюю ногу, потащил с собой. Выбрав место среди небольшой группы деревьев, для отдыха и ночлега, принялся разделывать трофей. Плотно поужинав и зажарив несколько кусков мяса в дорогу, принялся, как и вчера, пить травяной отвар с медом, небольшой кувшинчик которого тоже был в моем рюкзаке.

Устав сильно за насыщенный день, я долго не мог заснуть, лежал, разглядывая звездное небо, вспоминал детей и Алексию. Сыну уже почти четырнадцать, Софии десять, Патриции семь и самой маленькой, общей любимице Ангелине, только три. Имена подбирали так, чтобы что-то похожее было и в этом мире. Я выдавал их за старинные кентийские имена и даже перевод подбирал, чтобы действительно подходил. Как они там, мои родные, с теплотой думал я, перебирая воспоминания, и не заметил, как уснул.

На следующий день, где-то в обед, я наконец выполз на вершину одного из холмов. Весь обратный склон и дальше на несколько километров был покрыт лесом. Только вот каким-то странным лесом, серым, а не зеленым. По его кромке, на расстоянии метров пятьсот друг от друга, стояли еще какие-то деревянные столбы, словно невидимая ограда; так как стояли они лицом к лесу, то было не разобрать, что на них изображено.

Вся растительность, находившаяся с противоположной стороны холмов, имела разительное отличие друг от друга. Если одна сторона имела насыщенный изумрудный цвет, то другая отливала каким-то серым цветом, словно все растения были покрытый пылью. Оглянувшись назад, я видел порхающих над травой бабочек, мелькающих над деревьями небольших птиц, с другой же стороны ничего такого я пока не заметил. Цепочка холмов тянулась от меня в обе стороны, и конца-края им я не видел, как ни вглядывался, а вот прямо перед собой, почти на горизонте, на грани видимости, я заметил что-то напоминающее населенный пункт. Что это было – не разобрать, но я решил двигаться в этом направлении.

Спустившись почти к самой кромке начинающегося леса, я решил устроить привал, заодно и определить, как это серое окружение будет на меня действовать. По пути взглянул на деревянный столб, фу… ну и рожа! На стороне, обращенной к лесу, была изображена морда какого-то мерзкого чудовища, вызывавшая оторопь и отвращение. До вершины было совсем ничего, метров семьдесят, в случае чего можно быстро ретироваться, если мне не понравятся ощущения.

* * *

– Позовите ко мне наследника, – прохрипел тучный, обрюзгший мужчина с заплывшими глазами и обвисшими щеками, с нездоровым цветом лица. Когда-то он был огромным и сильным, наводившим страх на недругов и своих врагов. Но теперь он больше напоминал старую развалину, от былой мощи остались только воспоминания, и подкосило его не время, а пристрастие к серенькой пыльце, которое привили ему монахи новой религии, появившиеся не очень давно. После ее вдыхания отступали прочь неприятности, страхи и любая боль. Но эта пыльца таила в себе не только столь приятные ощущения, после нескольких приемов наступало быстрое привыкание. И человек уже не мыслил своего существования без порции этого порошка. А потом начинал разрушаться организм, и мозг человека начинал жить в своем собственном мире, лишь иногда, на очень короткий срок, возвращаясь в действительность. Поначалу король принимал ее втайне, прячась от всех, но по мере того, как страсть к пыльце захватывала его, перестал обращать внимание на окружающих.

– Ваше величество, принц еще не вернулся с охоты, – проговорил, кланяясь, монах в пурпурном балахоне.

– Хорошо, как только вернется, дайте ему знать, что я желаю его видеть, – задумчиво проговорил монарх. Это действие продолжалось уже второй месяц, после ночного сна король всегда распоряжался позвать принца и всегда получал один и тот же ответ. Потом он вдыхал новую порцию порошка и выпадал в прострацию до следующего утра. К утру он уже не помнил, что вчера также хотел встретиться с сыном и что ему отвечали, что тот не вернулся с охоты.

А наследник пропал, неизвестно, куда он делся, просто однажды его не нашли в принадлежащих ему покоях. Характер у парня был не мед, но что отличало его от отца, принц, как и королева, не принял новую религию. Королевский двор тоже разделился: одни поддержали короля, другие – королеву, а принцу было всего семь лет, и его вообще никто ни о чем не спрашивал. В течение года королева умерла, молодая красивая женщина вот так на ровном месте раз – и умерла. Король погоревал какое-то время, а потом завел себе несколько фавориток. Принц видел, как странно ушла из жизни мать, которую он очень любил. Он помнил ее последние слова, которые она сказала, прежде чем уйти на перерождение.

– Сынок, береги себя, не верь никому, особенно последователям Урху, вот и моя болезнь… – она замолчала, а потом продолжила: – Думаю, без них не обошлось. На короля надежды мало, твой отец попал под их влияние, и вырвать его от них уже не получится.

На следующее утро ее не стало, мальчишка, не стесняясь окружающих, плакал. Наверное, даже своим умом ребенка он понимал, что потерял самого близкого и родного человека.

А потом долгие годы он пытался уйти от навязчивого внимания верховного жреца. И с каждым годом становился все более злым, раздражительным, постоянно таящимся от всех, презирая всех последователей нового бога.

После того как король вдохнул пыльцу и, запив ее вином, отправился на завтрак, глядя перед собой остекленевшим взглядом, монах поспешил в другое крыло дворца, где располагался орден слуг Урху, чтобы доложить о состоянии короля. Все как всегда – ежедневный доклад и получение новых указаний.

* * *

Ночь прошла спокойно, я неплохо выспался, ничто меня не тревожило, и я перестал беспокоиться по поводу странной окраски растений. Быстро перекусив холодным мясом свинки, сложив рюкзак, я отправился по направлению к увиденному мной на горизонте поселку.

Поначалу все складывалось неплохо, только и того, что было пугающе тихо в этом лесу. Ни щебетания птиц, ни мелькания мелких животных, ничего, словно все вокруг вымерло. Но чем дальше я углублялся в лес, тем сложней было по нему передвигаться. Деревья росли гуще, кроме того, было много валежника, кустов и поваленных деревьев, довольно высокая трава скрывала все это. И я постоянно спотыкался, чертыхаясь и бранясь; скорость продвижения упала, и к вечеру я прилично устал.

Найдя небольшую, чистую от деревьев лужайку, я решил остановиться на ночлег, а завтра снова продолжить путь.

Под самое утро проснулся от тревожного чувства. День, судя по всему, уже начался, и даже сюда, в лес, пробивались лучи солнца, только тоже, как мне казалось, какие-то серые. Пересиливая тревогу, я развел костер и, заварив травяного отвара, принялся завтракать, с беспокойством осматриваясь.

Когда снова отправился в путь, чувство тревоги стало усиливаться по мере моего продвижения вперед. «Наверно, надо вернуться назад и попытаться обойти это серое безмолвие», – подумал я. Но потом, рассудив, что не зря я оказался именно в этих местах и что именно здесь пролегает мой путь, на какое-то время успокоился, но прошло полдня, и опять появилось странное беспокойство, но это уже было не то чувство, от которого непроизвольно шевелятся волосы на голове.

Внезапно я уперся в скальную гряду, перед которой стоял прилично одетый человек. За его спиной находилось с десяток огромных волков. На скале тоже сидели волки, и было их, надо сказать, много.

«Вот это я попал», – мелькнуло в моей голове, но я не стал хвататься за оружие, выхватить я его всегда успею, так что не стоит провоцировать этих существ.

Стоящий передо мной мужчина поднял в приветствии руку и стал не спеша приближаться ко мне. Был он высоким, правда пониже меня, стройным, с породистым лицом и странными желтыми глазами.

– Кто ты, странник, и что делаешь в нашем лесу, никто ведь не может ни войти, ни выйти из него без позволения на то Урху, божества сингов. Мы должны бы тебя прогнать, но что-то не дает нам это сделать. Что же, путник, будь нашим гостем во имя богини… Или ты не поклоняешься ей?

Я поднял руку и наложил на себя священный круг, какой накладывают все, кто поклоняется Зее.

– Я – старейшина и вождь племени волколаков Киреш Волд, приветствую тебя, странник. Так что с этой минуты ты наш гость и можешь спокойно жить рядом столько, сколько тебе захочется, – проговорив это, человек наклонил голову, изображая поклон.

– Благодарю тебя, Киреш Волд, за гостеприимство. Я – Алекс эль Зорго, – представился я в ответ и, в свою очередь, поклонился. – Чтобы не нарушить по незнанию ваши правила и законы, хотелось бы узнать о них, а вот долго я у вас не задержусь. Небходимо идти дальше.

– Прошу вас, Алекс эль Зорго, подкрепиться с дороги, и вы расскажете, куда держите путь, – проговорил Киреш, и мы с ним степенно проследовали к скале, которая словно сыр была испещрена пещерками, из большинства которых выглядывали волки. Войдя в одну из таких пещерок, я бы даже сказал – пещеру, так как вход был высотой метра два, проследовав по каменному коридору, уперлись в дверь, которую Киреш открыл. И мы вошли в большую комнату, посреди которой стоял круглый стол, а около него кресла. Вождь предложил мне присесть на одно из них, а сам занял место напротив. Через некоторое время в комнату вошли еще с десяток мужчин, с заметной сединой в волосах, наверное, это были те парни, что присутствовали при встрече в образе волков. Правда, были они худые, с запавшими глазами и темными кругами под ними. Вслед за ними внесли на подносе кувшин вина и какие-то орешки.

– Алекс эль Зорго, утолите жажду, пока готовят обед, он вскоре будет, – проговорил старейшина, когда все расселись.

Женщина лет сорока, внезапно появившаяся за моим плечом, налила вина в мой бокал и снова неслышно отошла. Я поднял бокал.

– За встречу, господа, рад, что мне удалось с вами познакомиться, – проговорил я и пригубил вино.

Я никогда раньше не встречался с волколаками, оборотнями, или людьми-перевертышами, оборотниками, ликантропами, как их называли, только читал в легендах и сказках о них, и на этом все. Поэтому сейчас с интересом разглядывал их, пытаясь найти отличия от простых людей, и пока не находил. В это время в комнату внесли поднос с лежащим на нем зажаренным барашком. Киреш Волд отрезал от него заднюю ногу и положил мне на тарелку, потом отложил себе совсем немного мяса, и только после этого отрезали и положили себе кусочки барашка присутствующие. Накладывали совсем понемногу, хоть и смотрели на поднос голодными глазами и постоянно сглатывали слюну. Поначалу я не обратил на это внимания, отнеся это к их звериному второму я, но потом какое-то смутное чувство ненормальности происходящего меня стало беспокоить.

Вождь племени начал меня расспрашивать, откуда я сам и что делаю в «проклятом» лесу. Я не стал ничего скрывать и рассказал почти все. Вернее, то, что плыл на корабле, который попал в сильный шторм, а потом вдруг оказался здесь, вернее, с той стороны холмов. При этом имел рюкзак с полным набором для путешествий, и в голове поселилась мысль, что следует идти именно в этом направлении.

В конце я задал, может, и не тактичный, но очень уж интересующий меня вопрос:

– Мне кажется, у вас что-то произошло, почему вы живете здесь, да и почему народ вашего племени выглядит не очень счастливым.