Глава 1
Александр Иванович Казарский – потомству в пример

С 20 пушками, не более, он дрался против 220 в виду неприятельского флота бывшего у него на ветре.

Один из штурманов

турецкого флагмана «Реал-бей»

о подвиге брига «Меркурий»

Я – первый слуга России, вам, генералам, надлежит быть вторыми, в противном случае – в Сибирь!

Император Николай I

Имя корабля истории очень часто известнее имени его командира. Убедиться в этом несложно. Если вы не моряк, военный или штатский, то несколько героических и легендарных кораблей русского флота вы все равно назовете. Крейсер «Варяг», крейсер «Аврора». А как звали их командиров, чья воля и действия вели эти корабли в бессмертие и сделали частью истории?^[3] Ответят единицы. Еще меньше людей вспомнят бриг «Меркурий», что стал гордостью и примером для многих поколений русских моряков. А уж фамилию Александра Ивановича Казарского, командовавшего этим судном в середине мая 1829 года, назовут только очень большие специалисты.

А ведь подвиг брига «Меркурий» и его командира вовсе не забыт. Великолепный памятник стоит в центре Севастополя, и корабль с таким названием почти всегда был в составе русского флота. Но – не помнят и не знают.

Бриг «Меркурий» – это тот, кто заложил традицию, которую сегодня в России знает каждый: русские не сдаются. Не сдаются они на суше, не сдаются они на море. И не важно, что соотношение сил настолько не равно, что противник и понять не может, зачем же сопротивляться и умирать, почему русские солдаты и офицеры в большинстве случаев выбирали героическую гибель, а не пленение.

Бриг «Меркурий» и его подвиг прекрасны тем, что это «Варяг», который выиграл бой. Это тот, кто не сдался, но при этом победил и остался жив. В ситуации, когда победить, казалось бы, просто невозможно.

Но обо всем по порядку.

Россия воевала с Турцией в своей истории 12 раз. Бог даст, на этом число этих войн и останется без умножения. В XIX веке первая в этом веке русско-турецкая война закончилась буквально за несколько дней до нашествия Наполеона. По иронии судьбы разбил турок тот, кто потом сокрушит Великую армию Бонапарта: Михаил Илларионович Кутузов красивым маневром разгромил турецкую армию при Рущуке, и османы подписали мирный договор. Войну на два фронта навязать России не получилось.

Следующая по счету русско-турецкая война началась через 15 лет. Ее смысл очень созвучен сегодняшнему дню: Великобритания и Россия оспаривали друг у друга право быть сильнейшей империей мира. С той разницей, что, декларируя одни и те же цели, на самом деле две страны стремились к противоположному. Россия, еще со времен Екатерины Великой, поставила себе цель восстановить Византийскую империю. Москва же – Третий Рим, а Четвертому не бывать. Но восстанавливать «бабушка Екатерина» собиралась не абстрактное греческое царство с опорой на античность, а расширять вполне себе конкретную Российскую империю на бывшие территории Восточной Римской империи, на которых в то время была империя Османская.

И тут все складывалось почти идеально: Россия – православная держава, самая сильная и мощная. Поэтому она должна защищать православных везде, где они живут и где их притесняют. А реально защищая и часто спасая христианские души, российский император или императрица получали право на экспансию туда, где и от кого православных надо защищать. СССР боролся за права трудящихся всего мира, современные США декларируют защиту демократии, но все это лишь предлоги для красиво обоснованной внешней экспансии. И не надо этого стесняться. Добро всегда должно быть с кулаками и всегда должно быть с идеей, которая объясняет, почему применение этого кулака правильно и безальтернативно.

Эту хитрую игру Петербурга прекрасно понимали в Лондоне, но, будучи на тот момент неспособными придумать свою, взяли и позаимствовали нашу. Только несколько иначе ее применяя. На протяжении XVIII века англичане и французы старались сдержать российскую экспансию, которая и так «выпрыгнула» из Московского сугубо сухопутного царства и прямо на глазах превратилась в Российскую империю с мощным флотом. Проливы Босфор и Дарданеллы преграждали русскому флоту путь в Средиземное море и Мировой океан естественным путем. Это была самая настоящая пробка, а проливы – бутылочная горловина. Такой ситуация остается и до сих пор.

Для строительства новой Византийской (она же Российская империя) немка по крови, но русская по духу Екатерина II не только придумала Греческий проект, но давала имена своим внукам. Отсюда Александр и отсюда же Константин – имена греческие и не простые. С отсылом к Александру Македонскому и императору Константину, который сделал христианство официальной религией Рима, а Византию – центром восточной части Римской империи. Два имени бабушка посчитала достаточным для дела, и потому третий сын Павла получил имя Николай. Вряд ли ему быть на троне! Но именно ему, императору Николаю I, взошедшему на престол в декабре 1825 года, и пришлось воплощать в жизнь Греческий проект. Греция должна получить независимость от Османской империи, стать как православная страна верным партнером России. Восстановление Византийской (Греческой) империи должно увлечь греков под российские знамена и навсегда привязать к Москве. А уж на троне Российской (и Византийской тоже!) будет русский царь – и кто тогда будет ему равным в мире?

Понимая игру Петербурга и не имея более возможности путем помощи туркам сдерживать Россию, считая идеологически невозможным выступать против получения Грецией независимости, Лондон решает тоже начать бороться за греческую свободу. Чтобы самому контролировать греческое государство и не дать ему стать частью русской зоны влияния. И вот уже двое заклятых врагов плюс Франция вместе борются «за свободу греков»^[4]. 11 апреля 1827 года правителем – президентом – Греции на семь лет народ выбирает графа Иоанниса Каподистрию. Пикантная подробность: шесть лет до этого грек Каподистрия был министром иностранных дел Российской империи. Это как сегодня правителем другой страны выбрали бы Сергея Викторовича Лаврова. Ясно же, что никакого российского влияния в ней не будет! Вам же это ясно? Вот и англичанам все было понятно. Поэтому через очень короткий срок Каподистрия был застрелен в городе Навплии двумя братьями Мавромихалисами. Смерть графа «закупорила» России выход в Средиземноморье, потому что далее англичане навязали грекам монархию с иностранной династией, которая оказалась (о чудо!) пробританской. 3 февраля 1830 года в Лондоне был принят Лондонский протокол, по которому Стамбул официально признавал независимость греческого государства, получившего название Королевство Греция^[5].

Но это еще только будет, пока же Петербург и Лондон вместе принуждали Константинополь-Стамбул дать грекам вольную, надеясь перехитрить и переиграть друг друга. В 1821 году в Греции началось восстание, превратившееся в полномасштабную войну за независимость. Помогать грекам становилось модным и даже обязательным. Знаменитый английский поэт Джордж Байрон не только передал свое имущество в помощь грекам, но даже сам отправился в Грецию, чтобы помочь объединению отрядов повстанцев. Где заболел и впоследствии умер, но какая же этому делу придана романтика!

Летом 1826 года в Лондоне был подписан договор: Россия, Англия и Франция договаривались помочь борьбе греков за независимость. Обращает на себя внимание дата его подписания только что провалилось восстание декабристов, корни которого уходили за границу, в масонские ложи, в Великобританию. Это обычный способ «работы» англичан: не получилось устранить Российскую империю путем организации смуты – подпишем договор и постараемся задушить в объятиях. Вывод напрашивается очень простой: не важно, что там себе думали рядовые участники восстания декабристов, но результат их действий должен был помочь Великобритании получить контроль над Грецией, что означало сохранение контроля над морскими путями и недопущение выхода русских в Мировой океан. Чистая геополитика. Мятеж в столице, убийство государя, смута и хаос, и русским уже не до Турции и греков. Ничего этого не получилось – но ведь попытаться стоило, не правда ли?

В июле 1827 года была подписана Лондонская конвенция, которая предусматривала коллективные действия ее подписантов в отношении Османской империи, чтобы принудить ее прекратить военные действия против греков и предоставить Греции автономию. Султан Махмуд II отвергает давление ведущих держав того времени, тогда Россия, Англия и Франция посылают свой флот. В Наваринской бухте Ионического моря турки собирают свой под командованием Мухаррем-бея.

А дальше произошла непредвиденная трагедия – для англичан. За один день 8 (20) октября 1827 года в этой Наваринской бухте османский флот был уничтожен. Шестьдесят лучших кораблей были сожжены, потоплены или захвачены. При этом в то время английский флот был сильнейшим в мире, а значит, от его поведения зависел и исход боя. Тем более что командовал объединенным флотом трех стран британский вице-адмирал Эдвард Кодрингтон^[6]. Ему нужно было просто проучить турок, сделать их сговорчивыми и выставить в итоге Британию в виде главного и лучшего друга греков. Получив такие инструкции, Кодрингтон и начал их выполнять. Вместо атаки турецкого флота вице-адмирал послал к ним для переговоров британского офицера. Турки лейтенанта Фиц-Роя просто-напросто застрелили. Памятуя об инструкциях, английский вице-адмирал отправил второго парламентера, но турки застрелили и его, а параллельно с этим открыли артиллерийский огонь по союзной эскадре. Тут уже с чувством выполненного дипломатического долга адмирал Кодрингтон, воевавший еще в Трафальгарской битве, отдал приказ турок атаковать! Вследствие этого и произошло полное уничтожение турецкого флота, а главным героем состоявшейся битвы стал флагман русской эскадры – 74-пушечный парусный линейный корабль «Азов»^[7].

Но победа есть победа, а победителей, как известно, не судят. Российский император Николай I наградил Эдварда Кодрингтона за Наваринскую победу орденом Св. Георгия 2-й степени. В письме ему царь писал: «Вы одержали победу, за которую цивилизованная Европа должна быть вам вдвойне признательна…» Но «цивилизованная Европа» в лице английского короля Георга IV, награждая своего адмирала орденом Бани, лишь горько усмехнулась. Историки оставляют нам два варианта записи короля на полях документа о награждении: «Кодрингтона следовало бы повесить, но придется наградить его орденом» («Я посылаю ему ленту, хотя он заслуживает веревки»).

Как пишут историки, после Наваринского сражения разногласия между европейскими державами только усилились, и Лондон с Парижем вдруг вышли из борьбы против турок. Турки не дают русским выходить в Мировой океан, поэтому разбивать Османскую империю, чтобы ее осколки подобрал Петербург, англичане не хотели. Британцы и французы оставляют Николая I один на один с турками, план таков: турки разобьют русских, русские ослабят турок, а потом англичане продиктуют свою волю и тем и другим.

Чтобы видеть всю картину целиком, нужно помнить, что в этот момент шла еще и русско-персидская война. Она началась в 1826 году по подстрекательству англичан, и когда Россия в коалиции с Лондоном и Парижем пыталась давить на турок, то Николай I вовсе не собирался полномасштабно воевать с турками один на один. Но – пришлось.

Через два месяца после Наваринского разгрома, 27 декабря 1827 года, султан Махмуд II обратился с воззванием к своим подданным, в котором заявлял, что Россия золотом и коварством устроила восстание в Греции и является главным врагом. Стамбул объявил себя свободным от всех обязательств в отношении Петербурга, отказался признавать Аккерманскую конвенцию^[8], чего без гарантий невмешательства Англии и Франции султан сделать бы не рискнул. После чего султан закрыл для русских кораблей Босфорский пролив и призвал правоверных быть готовыми к священной войне. Закрытые для русских судов турецкие проливы означали не просто дерзкий вызов и отказ от обязательств, но и экономическую блокаду, и попытку разрушения русской внешней торговли.

Тут британский план впервые дал осечку: Россия как-то очень быстро и победоносно закончила войну с персами – 10 февраля 1828 года Персия усилиями Грибоедова (того самого!) подписала Туркманчайский трактат о мире, и Петербург получил свободу рук. Уже 26 апреля 1828 года в Санкт-Петербурге было обнародовано два Высочайших Манифеста. Царь объявлял войну Османской империи и оповещал о чрезвычайном рекрутском наборе – по два человека с 500 душ. Заканчивался он словами: «Государь Император предпринимает сию войну для необходимого охранения трактатов, нарушенных и как бы не признаваемых Портой… Россия, вопреки разглагольствованиям Порты, не имеет ненависти к сей державе и не умышляет ее разрушения».

Русская армия перешла границу и быстро установила контроль над территорией вассальных по отношению к Османской империи Дунайских княжеств. Что такое Дунайские княжества? Это общее название княжеств Валахии и Молдавии, возникших в XIV веке^[9]. Далее была взята Варна, на Кавказе русские войска взяли под контроль крепость Карс. Но вскоре нашу армию начала выкашивать эпидемия холеры, что резко ослабило боеспособность войск. В конце 1828 года одна российская эскадра заблокировала пролив Дарданеллы и турецкую столицу Константинополь со стороны Средиземного моря, а другая – еще и со стороны Черного, таким образом обложив османов с двух сторон.

Весной 1829 года наступала решающая кампания этой войны. Вот и настало нашему герою выходить на сцену. Александр Иванович Казарский родился 16 июня 1798 года в местечке Дубровно на территории современной Белоруссии, а тогда – Витебской губернии Российской империи. Начнем прямо с фамилии: произношение и написание многих сегодняшних фамилий еще 200 лет назад допускало варианты. Вот и фамилия нашего героя иногда звучала иначе, через «о»: Ко́зарский^[10]. Но в историю России он вошел именно в таком написании: Казарский! Семья Казарских, отставного губернского секретаря Ивана Кузьмича и его супруги Татьяны Гавриловны, управляла имением князя Любомирского. Детей было пятеро: Прасковья, Екатерина, Матрена, Александр и Иван. Саша Казарский окончил церковно-приходскую школу.

В 1808 году к Казарскому-отцу приехал его двоюродный брат Василий Семенович Казарский, недавно назначенный на чиновничью должность в одном из управлений Черноморского флота. Предложение дяди отправить двоюродного племянника в Николаев^[11] и там определить в Черноморское штурманское училище попало на благодатную почву. Родители были «за», хотел этого и сам 10-летний подросток. Ведь традиции службы на флоте в семье Казарских были сильны: дед нашего героя Кузьма Иванович Казарский служил и сражался на Черноморском флоте в лейтенантском чине еще в золотой век Екатерины Великой. Биографы Казарского подчеркивают, что, прощаясь с сыном, отец Иван Кузьмич сказал ему: «Честное имя, Саша, это единственное, что оставлю тебе в наследство». А. И. Казарский это напутствие отца услышал!

Через пять лет, 30 августа 1813 года, волонтер Александр Казарский был записан в Черноморский флот гардемарином^[12]. Еще через год получил производство в свой первый офицерский чин. Он послужил на бригантинах «Десна» и «Клеопатра», потом в Измаиле – командиром отряда канонерских лодок. Уехав из родного дома до нашествия Наполеона, Александр Казарский стал офицером после разгрома великой армии Бонапарта. Приехав домой, в Дубровно, в отпуск, он не застал в живых отца и младшую сестру Матрену. В 1812 году, спасаясь от насильников из европейской армии, Матрена Казарская бросилась в Днепр и предпочла смерть бесчестью. Отчий дом был сожжен, а все остальные члены семьи разъехались кто куда. Посетив пепелище и побывав на могиле отца и сестры, Казарский уже больше никогда туда не возвращался. Полагаю, что ярость благородная ко всем врагам России в тот момент клокотала в его жилах и свою роль в несгибаемом характере нашего героя вся эта печальная история явно сыграла.

А выглядел он так. Некто Е. Фаренникова, его знакомая, оставила нам описание: «Молодой человек, невысокого роста, худенький, с темными волосами, приятным, умным, подвижным лицом. Когда, бывало, приезжал он к нам… всех обласкает, всю прислугу обделит подарками. Живой говорун, остряк, шутник и любезный со всеми, он не любил сидеть на одном месте. Как теперь вижу скорую его походку по комнате, слышу живой, приятный разговор, громкий смех и неустанное истребление изюма»^[13].

Перечислять все места службы Александра Казарского, названия судов и фамилии командиров мы здесь не будем. Слишком большой это список, а история русского флота столь блестяща, что о ней надо писать отдельно, много и постоянно! Укажем, что отличился Казарский при осаде… Анапы^[14]. За успешную 3-недельную артиллерийскую дуэль с крепостными пушками он был произведен в капитан-лейтенанты, потом отличился под Варной, получив золотую саблю с надписью «За храбрость». В таком звании в начале 1829 года Казарский назначается командиром брига «Меркурий». Казарский и раньше служил на нем, чтобы потом уйти на линейный корабль, а потом вернуться и теперь уже стать «номером один».

В апреле 1829 года «Меркурий» был отправлен к городу Сизополю на соединение с отрядом крейсеров капитана 1-го ранга Скаловского. Первый успех не заставил себя ждать: «Меркурий» находился в разведке у Босфора, когда один из греческих шкиперов рассказал, что в местечке Пендераклия достраивается турецкий линейный корабль. К рассказу прилагалась схема батарей, прикрывающих вход в бухту. Отряд русских кораблей сжег противника прямо на стапелях.

14 (26) мая 1829 года бриг «Меркурий» и его командир Александр Иванович Казарский шагнули в бессмертие. Это небольшое разведывательное судно вышло победителем из схватки с двумя линейными кораблями противника, с флагманами турецкого флота.

А вот как это получилось. Блокируя турецкую столицу и проливы с двух сторон, русские корабли постоянно дежурили у входа в Босфор, чтобы своевременно обнаружить попытку турецкого флота выйти в море. В мае 1829 года в «разведку» был назначен отряд судов под командой капитан-лейтенанта П. Я. Сахновского. В него входили 44-пушечный фрегат «Штандарт», 20-пушечный бриг «Орфей» и 18-пушечный бриг «Меркурий». Корабли вышли из Сизополя 12 мая 1829 года и взяли курс на Босфор. В 13 милях от пролива отряд заметил двигавшуюся со стороны Турции неприятельскую эскадру: 14 турецких кораблей. Командовавший русскими кораблями Сахновский отдал приказ уходить, выбрав оптимальный курс^[15]. Турки бросились вдогонку – впереди 110-пушечный «Селимие» под флагом капудан-паши и 74-пушечный «Реал-бей», младший флагман. Для 18-пушечного «Меркурия» столкновение с такими гигантами сулило быструю гибель – слишком неравны были размеры судов и число их пушек. Казарский дает приказ – уйти от преследователей. Но турецкие корабли все ближе, а два русских корабля «Штандарт» и «Орфей» оторвались и скрылись за горизонтом.

Сейчас за прошествием лет пояснить, почему бриг «Меркурий» в отличие от коллег не смог уйти, сложно. Когда надежда на стихший ветер и возможность оторваться на веслах развеялась посвежевшим бризом, турки открыли огонь носовых пушек. В этот момент капитан-лейтенант Казарский собрал военный совет. Вопрос был, что называется, одним из двух главных русских вопросов: что делать?^[16]