И все снова выпили, заговорили, высказывая свои пожелания и советы. Было всем легко и хорошо и от выпитого, и оттого, что собрались вместе хорошие люди. А это много значит. Хороший человек он же на вес золота, он намного дороже золота. От хорошего человека теплом веет, его сразу видно.

Сидели допоздна, расходились все уже после девяти вечера. Все были довольны, радостны. Галима прильнула к отцу, он ее погладил по голове, как маленькую. Она любила эту ласку, оставшуюся с детства. Марс по свое привычке слегка щелкнул по носу Галиму, потом расцеловал в обе щеки. «Смотри, чтобы первый мальчик был» – шепнул он. «Первой будет девочка, Ванечка девочку первую хочет» – слукавила Галима, это она хотела девочку. «Девочка тоже хорошо». Фарида Иметовна тоже расцеловала Галиму, подружки завидовали ей, но по-хорошему. Тетя Салима тоже тепло поцеловала счастливую Галиму. Все ушли. Галима начала убираться, Иван Петрович тоже подключился к уборке. Мама Ивана Петровича хотела помочь, но ее убедили, что сами справятся. Галима протерла вымытую посуду, все сложила на места, муж протер влажной шваброй полы. Через минут сорок все сияло чистотой и порядком.

Галима расстелила постель в спальне для родителей мужа, а для себя и мужа раздвинула складывающийся диван. Еще с часик посидели, поговорили с родителями и потом легли отдыхать. Утром, как и вчера, Иван Петрович не нашел рядом свой милой женушки. Она уже давно хлопотала на кухне. Он прошел на кухню как был в трусах, она бросилась ему навстречу, обняла и нацеловала щеки и губы.

– Милая, ты так рано встаешь.

– Я и обязана рано вставать. Я ведь женщина. Вот родятся дети, подрастут, я их всех кормить и поить буду, только свежим и вкусным. Иди мойся.

Выйдя из ванной, Иван Петрович увидел маму, она о чем-то говорила с Галимой. Потом мама, не скрывая свой радости, сказала: «Ваня, тебе досталась не жена, а само счастье к тебе пришло. Если обидишь, знать тебя не буду». Галима зарделась и весело засмеялась. Иван Петрович обнял ее за плечи.

– Зачем же ее обижать? Если я ее обижу даже случайно, я не прощу себе этого.

Подошел отец. Глянул на стол в кухне и покачал головой.

– Рання ты птичка, Галимочка. Настоящий жаворонок.

– Не умею по-другому. Я люблю домашний уют, люблю готовить, а готовить для дорогих людей для меня удовольствие. Простите, не могу другой быть. Я без дела никогда не сижу, я чахну без дела.

– Ваня, бери во всем пример с нее. Я сердцем чувствую, что это подарок тебе от Бога.

– Прямо захвалили, – снова засмущалась Галима.

Сели завтракать, все приготовленное было вкусно, чай пахнул изумительным ароматом. Папа Ивана Петровича, обычно немногословный, только одобрительно покачивал головой и причмокивал, мама бросала ласковые взгляды на Галиму. Галима чувствовала, что родители Вани очень довольны нею и тихо млела в душе, так ей было это приятно. Иван Петрович чувствовал, что гордость за жену распирает ему грудь. И еще он чувствовал, что сила любви к Галиме все больше охватывает его и он рад был, что этому не было предела. «Господи, – думал он, – как же так, я ходил возле нее, видел ее и не замечал ее. А если бы это так и продолжалось до сегодняшнего дня?» Он даже вздрогнул от такой возможности. «Ничем я это не могу объяснить, как только вмешательством высших сил. Это они показали нам друг друга и толкнули друг к другу. И все, кажущиеся многочисленными препятствия мгновенно исчезли. И она у меня есть. И не только есть, но и будет». Видимо глаза у него были соответственно мыслям, потому что все обратили взоры на него, а любимая толкнула его в бок кулачком.

– Ты о чем замечтался?

– Господи, о чем я могу замечтаться, как только не о тебе.

– И что ты там увидел в своих мечтах?

– Тебя.

– Одну?

– Нет, с нашими детьми.

Галима положила свое лицо на его грудь.

– Хорошо то как.

Родители засмеялись.

– Все у вас будет, а без детей нельзя, без детей это не семья. Я понимаю людей, которые по какой-то причине не могут иметь детей, но никогда не понимала и не пойму людей, не хотящих иметь детей, – сказала мама.

– Я хочу, – тихо сказала Галима.

– Я тоже, – сказал серьезно Иван Петрович.

Всем было легко и счастливо. Особенно молодоженам. Ольга Семеновна не сводила довольного взгляда с Галимы. Постепенно все входило в привычный быт. Иван Петрович ходил преподавал в институте, работал над диссертацией. Галима тоже бегала на лекции в институт, когда лекцию читал муж, то молчала, не высовывалась. Если возникали вопросы, спрашивала дома. Звала его не иначе, как Ванечка. Иван Петрович придумал для жены ласковое имя, называл ее Гимочка. Это он так сократил имя Галимочка. Галиме нравилось такое имя, она с удовольствием слушала его из уст Ивана Петровича. Подошло время уезжать родителям Ивана Петровича. Галима помогла им собраться, вечером пришли попрощаться Марс и папа Галимы, тетя Салима с мужем. На другой день после обеда родителей посадили на московский поезд. Ольга Семеновна обнимала Галиму, говорила ей ласковые слова, немного наставляла жизни. Галима все принимала с благодарностью. Гости сели в вагон и минут через пять поезд пошел. Родители махали руками из закрытого окна, потом их стало не видно. Супруги пошли домой.

– Я как-то привыкла к ним, они у тебя хорошие люди, – сказала Галима дома.

– Да, я их очень уважаю и люблю. Летом пригласим их в гости или сами поедем в Москву.

Жизнь текла своим чередом. Времени иногда даже не хватало. Галима также вставала рано, готовила завтрак, Иван Петрович старался не отставать от нее, вставал тоже пораньше. Так прошел месяц совместной жизни. Однажды Иван Петрович сидел вечером и работал над диссертацией. Гимочка пошла в ванную мыться. Минут через пять она выскочила из ванной в чем мать родила. Иван Петрович невольно залюбовался ее красивым телом. Лицо у Гимочки было растерянное и радостное в одно и то же время. Иван Петрович понял, что что-то случилось хорошее. Гимочка подбежала к мужу, и он усадил ее на колени, как маленькую, потом взял на руки перешел с ней на диван. Взял лежавшую на диване большую махровую простыню, укутал Гимочку, прижал к себе.

– Рассказывай, что случилось?

– Я.. я, кажется, беременна.

– Прекрасно, откуда у тебя такие выводы?

– У меня месячные должны были начаться еще неделю назад, но их нет. Я с подружками поговорила, они посоветовали в аптеке купить тест на беременность. Я купила и сейчас проверила, тест дает положительный результат на беременность.

– Гимочка, любимая моя маленькая женщина, ты даже не знаешь какую радость ты мне принесла. Я на седьмом небе. Это же надо, Гимочка мамой будет!

– А ты папой!

– Дай Бог! Рада?

– Очень рада… И страшно немного. Чувство какое-то странное, что в моем теле я не одна.

– Не бойся. Все у нас с тобой будет прекрасно. А что не одна, то это же дар свыше. Придет новый маленький человечек и совместит в себе и тебя, и меня. Мы его любить будем!

– Я его уже сейчас люблю. И тебя сильнее люблю.

– И я тебя сильнее люблю, чем раньше.

Гимочка притихла у него на руках и заснула. Иван Перович испытывал к ней такую нежность, такую любовь, что словами все высказать не смог бы, он чувствовал эту нежность и эту любовь всей своей сущностью. Гимочкка спала, слегка посапывая носом, положив голову на грудь Ивану Петровичу. Он не будил жену, ему было хорошо и приятно так сидеть. Он бы просидел так до утра, но после двенадцати Гимочка открыла глаза и ахнула.

– Это что же я делаю, ты ведь устал держать меня! Пойдем спать, уже поздно.

– Не устал, хорошо так.

Он отнес жену в спальню и положил ее на кровать. Разделся сам и лег рядом. Гимочка уже опять спала. Он поражался ее способности засыпать быстро и крепко. Приобнял Гимочку, она почмокала губами, положила голову на плечо мужа, тихонько засопела. Иван Петрович долго еще лежал с открытыми глазами, думал. Он удивлялся жизни и ее оборотам. Ведь были рядом больше года, встречались каждый день, а внимания друг на друга не обращали. И вдруг случилось так, что и жизни друг без друга не мыслим. Как это возникает, почему? Это все-таки дает Бог. Атеистов жаль, они лишают себя многого, что приходит в душу. Это же так и называется – духовное, духовная сторона жизни. Не обязательно ходить в церковь, мечеть, синагогу. У Бога религий нет, религии придумали люди. Религиозная рознь самая глупая. Бог он един и один. И для него все люди равны. И зачастую приверженец каждой религии мнит, что только его религия правильная. А это уже глупость. Вон и теща подпала под это влияние, для нее Ислам закрывает все. А Богу все равно, кому ты молишься, для него важно, как ты живешь. Живешь добром, помогаешь другим, не осуждаешь других и тебе в ответ приходит хорошее в жизни. Тещу было жалко, она слишком погрузилась в религию и считала, что только Ислам правильная религия. Таких фанатичных последователей хватает и в Христианстве, и в Иудаизме. Это же надо, даже на разрыв с дочерью пошла. Иван Петрович видел, что Гимочка тяжело переживает этот разрыв, хотя и не подает виду. И дал себе слово навести мосты к теще. Сперва хотя бы Гимочку помирить с мамой, а там, глядишь, она и зятя сможет понять. Плыли в голове мысли, шло ночное время, а сон не приходил. Посапывала во сне Гимочка, у нее это выходило как у маленького ребенка, ее головка покоилась на плече Ивана Петровича и он чувствовал такой прилив нежности к любимой, что даже немного крепче прижал ее к себе. Нет ничего прекраснее для человека, чем любовь к своей второй половинке. И Иван Петрович в мыслях благодарил Бога, что дал он ему такую любовь, за то, что и ответная любовь была такая же. Иван Петрович пришел к Богу не совсем обычным путем, не относил себя ни к какой религии, но твердо верил, что Бог есть. Он пришел к Богу не по наследственным традициям, что, как он считал, тоже неплохо, он пришел к Богу путем размышлений и сопоставлений. В природе все разумно и эта разумность наталкивала на мысль, что все вокруг создано тоже разумом. Разумом Великим, намного превосходящим разум человека. Просто так не могла создаться Вселенная. Большой взрыв? Значит он кому-то нужен был, если он произошел. Он лежал, погружаясь все глубже в размышления, а сон никак не шел. Посмотрел на часы, было уже половина пятого. Скоро и вставать. Гимочка пошевелилась немного, во сне поцарапала ноготком грудь Ивана Петровича, приняла более удобную позу и снова тихо засопела. Хорошая жена ему дана Богом, нужно беречь ее. Да еще, надо же! – новая жизнь в ней зачалась. Это же удивительно. От большой любви и дети прекрасные получаются, а уж у Гимочки дети будут сама прелесть. И он представил, как они будут гулять с детьми по улице, как пойдут в парк, как поедут за город в лес, на рыбалку. Пошли картины их будущего и Иван Петрович, наконец, заснул. Проснулся он оттого, что проснулась Гимочка. Она потерлась своей щекой о его щеку, легонько чмокнула его и начала вставать. Иван Петрович посмотрел на часы – половина шестого. Он прижал Гимочку к себе.

– Ты куда так рано?

– А ты чего не спишь? Я всегда так встаю.

– А я не мог заснуть очень долго, заснул с полчаса назад.

– Почему?

– Всякие мысли лезли в голову.

– Хорошие?

– И хорошие тоже. О тебе думал. А о тебе разве можно думать плохо?

Она засмеялась. Потом прижалась к нему и прошептала:

– Я хочу тебе приятное сделать.

– Что?

– Любовь свою подарить, вкусное приготовить.

– Любовь с удовольствием возьму, но ты бы лучше отдыхала. Ты же теперь за двоих отвечаешь.

Она обняла мужа за шею одной рукой, крепко прижалась своими налитыми крепкими грудями к его груди,, другой рукой нежно гладила его голый живот , страстными поцелуями вызвала ответную страсть и они погрузились в рай. После лежали, отдыхая, расслабленные, довольные. Потом Гимочка встала.

– Лежи, куда ты?

– Хорошего понемножку, Ванечка. А я пойду завтрак готовить. Не умею я с детства бездельничать. А ты не спал, как целый день будешь работать?

– Теперь уже и не засну.

– Поспи хотя бы часик еще. Я тебя позову на завтрак.

– Попробую.

Гимочка ушла в ванную, оттуда на кухню. Иван Петрович и вправду заснул. Но спал недолго, проснулся сам. После завтрака Иван Петрович начал разговор о маме Гимочки.

– Гимочка, милая моя, как же нам найти дорогу к твоей маме? Я все готов сделать для этого.

– Не знаю, Ваня, мне плохо от всего этого. Хотя и папа, и Марс понимают меня, но маму я тоже люблю.

– Давай я позвоню ей сейчас?

– Звони. Если бы она хотя бы раз приехала к нам! А то и к себе не зовет, и к нам не ездит. Но она же моя мама, неужели ей хочется, чтобы мне было плохо?

– Не думаю.

Иван Петрович набрал номер телефона. Трубку подняла мама Гимочки, мужчины, как видно, уже ушли на работу.

– Здравствй Флюра Агимовна. Это Иван, муж Галимы.

– Я не хочу с вами говорить. Вы нехороший человек и поступили с моей дочерью очень нехорошо. Вы старше нее намного и должны были понимать, что делаете.

– Я не хочу спорить с вами, но вы неправы. Галима страдает из-за вашего разрыва, мне тоже не по себе. Что бы вы посоветовали мне сделать, чтобы вы примирились с дочерью? Ведь это же ваша дочь.

– Оставить ее.

– Этого никогда не будет. Нам нашу любовь сам Бог дал. Хотите, я приму Ислам? Буду мусульманином. Правда, мусульманином я буду плохим, из меня и христианин никудышний. У меня к Богу своя дорога.

На другом конце провода молчали. Потом послышалось всхлипывание, мама Гимочки плакала. Ей тоже было нелегко.

– Я подумаю.

– Я хочу вам сказать одну новость. Вы первая, кто услышит это.

– Говорите, я вся внимание.

– Галимочка беременна. Если родится девочка, я даю слово, что назову ее вашим именем.

– Моя девочка беременна? О, Аллах. Это же какое счастье! А я… я…

В трубке послышались рыдания.

– А вы от этого счастья отказываетесь. А каково Галимочке думать о том, что ее мама не хочет ее знать? Вы подумайте обо всем.

В трубке слышался плач мамы Гимочки, потом она с всхлипываниями сказала:

– Вы мне сломали голову, я не могу ничего придумать. Сегодня пойду к имаму, поговорю с ним. Может быть он что-то мне подскажет.

– А от имама сразу к нам. Будете самым дорогим гостем.

На этом их разговор закончился. Иван Петрович все пересказал Гимочке. У той тоже слезы навернулись.

– Ванечка, а ты дипломат. Я чувствую, что мы помиримся с мамой. А если она скажет, чтобы ты принял Ислам, и вправду примешь?

– Приму, почему нет? Для Бога это приемлемо, я так думаю.

– Хорошо, подождем, что ей скажет имам.

Они собрались и оба пошли в институт. Муж работать, а жена учиться. Вечером, когда супруги уже были дома, раздался телефонный звонок. Звонил папа Гимочки. Он сказал, что через полчаса он и мама Гимочки приедут к ним. Гимочка даже подпрыгнула от радости и удивления и захлопала в ладоши. Приехали втроем, Марс тоже приехал с ними. Флюра Агимовна прямо у порога разрыдалась.

– Доченька, милая, прости мою глупость. Даже на свадьбе не погуляла на твоей. Прости если можешь. Затмило меня совсем. Хорошо, что Ваня твой позвонил и что я побывала у имама.

– Что тебе имам сказал, мама?

– Он меня отругал. И многому просветил в религии. Очень умный человек. Про твоего мужа слышал, они с Накиповым дружат и тот отзывался о Ване лучшими словами. Имам сказал, что у таких людей, как Накипов, не может быть плохих знакомых. А еще рассказал мне удивительную вещь. Оказывается, в некоторых, особенно старых изданиях Корана, есть сура, в которой говорится: «Если правоверный мусульманин увидел храм Иссы, то он может зайти туда и помолиться». Я была поражена этим. Имам все объяснил. Особенно ругал меня за противление вашему браку. Он говорит, что татарско-русские семьи – давняя традиция, длящаяся много веков. Таких семей тысячи. Простите меня, дети. У меня как завеса с глаз упала.

– Меньше ходила бы по дурацким кружкам, которые пооткрывали иностранцы, а больше бы слушала своих мул и имамов, – вставил Марс.

Флюра Агимовна обняла дочь, та ее гладила по спине и успокаивала. А у самой тоже слезы стояли в глазах.

Мама, как я рада, что ты пришла. Это для меня святой день. Какая же ты умная и хорошая.

– Благодари своего мужа, Галима, это он сегодня позвонил, и я решила идти советоваться к имаму. Ваня, прости меня, простите дети, если можете.

– Все, забыли об этом! – сказал Иван Петрович, – А тебе, Галимочка, нужно успокоиться, тебе нельзя волноваться.

– Я знаю, Ванечка. Я не буду.

Марс отозвал Ивана Петровича в сторону.

– Что с Галимой? Что-то мама отцу всю дорогу нашептывала. Уж не беременна ли она?

– Ты угадал. Мы сами об этом узнали только вчера, утром я об этом маме сказал.

– Вот благодать! Парня давайте!

– Галимочка девочку хочет.

– А ты?

– А мне все равно, кто родится. Но раз Галимочка хочет девочку, то пусть будет девочка.

– Второго только парня. А то я с вами рассорюсь, – захохотал Марс.

Иван Петрович был от души рад, что удалось помирить Гимочку и ее маму. Этим он снял с души большую тяжесть, так как чувствовал в этом раздоре себя виноватым. Теща стала постоянным гостем в доме. Часто оставалась ночевать, позвонив мужу, что не приедет домой. Постепенно зять и теща сходились ближе и ближе, Флюра Агимовна поняла, что зять хороший человек. Этому не могла не радоваться Гимочка. Шли дни, прошел месяц, второй, третий. У Гимочки начал заметно округляться животик, иногда ее тянуло на кисленькое. Мама Гимочки старалась вовсю, приносила ей соленья. Багид с Марсом тоже часто заглядывали в гости. Все ладилось. Гимочка, несмотря на беременность, учебу не бросала.