Пора на юга, в отпуск

Catastrophe

«Ночью 26 апреля 1986 года реактор № 4 Чернобыльской АЭС, расположенной близ города Припять, взорвался, это было начало одной из самых страшных ядерных катастроф в истории атомной энергетики. Облако от горящего реактора разнесло радионуклиды по большей части Европы, СССР.

ТАСС передало сообщение об эвакуации города Припять и других поселений, создана 30-км. зона отчуждения.

Радиация задела даже удаленные от аварии регионы – там тоже выпали обильные радиационные осадки.

С годами в России увеличатся онкологические заболевания среди населения, но об этом тогда мало кто думал, последствия аварии аукнутся людям позже, каждому в свое время.

Тогда же люди свято верили советской власти, утверждавшей, что необходимые меры обязательно будут приняты и беспокоиться не о чем, дорогие товарищи.»

…

Николай с Ольгой собирались ехать на море, полные радужных надежд на будущее, как и все вокруг, тем более, что к сентябрю все страхи развеялись, волнения поутихли.

Чернобыль далеко, а море зовет и манит. Авось пронесет, не зацепит, проскочим между струйками, не впервые.

Наконец, они получили долгожданные фотографии:

– Глядя на эти фото, чую задом тумбы, на которые нас усадил горе – фотограф. Помнишь тот день?

– Мы тоже хороши, раз согласились, – Ольга была более категорична, фотографии ей не приглянулись своими позами, хотя лица с улыбками симпатичные.

– Зато памятные, первые для нас с тобой, – Николай, как истый романтик, положил снимки в новый альбом. Он понимал, как никто другой, что фотографии, это история жизни в лицах, и никто переубедить его в обратном не мог.

– Знаешь, сегодня ко мне в магазин Наташка с Генкой Рулевы заезжали, только приехали из ФРГ, – она вынула из своей фирменной сумки два пакета, – это сувениры нам, тебе майка-сетка, а мне пляжная сумка, на рынок можно ходить.

– Ко времени дары, будто знали, что на море едем, – Николай рассмотрел подарки, примерил майку: – В самый раз, у меня такой не было, а сумка пляжная, фирменная. Будем форсить в Сочах.

– Да, пора собираться, как бы не опоздать, – неймется Ольге.

– У нас не заржавеет, раз-два и в дамки, – подмигнул в ответ Николай, обнимая и прижимая к себе свое сокровище.

Они словно купались в улыбках друг друга, так им было весело и радостно, еще бы, отпуска оформили, отпускные получили, правда, за билетами в предварительных кассах на Казанском вокзале Николаю пришлось постоять, теперь они лежат на столе, в оба конца, так что живи и радуйся, пока молодой.

– Ладно, ты пока поскучай без меня, пойду к маме за ужином, – Ольга убежала на кухню, а он расселся в кресле возле столика, включил бра на стенке рядом, затем магнитофон «Ариадна», к которому уже привык, как к родному, хотя Ольга купила его сыну для практики на французском языке, как посоветовала педагог.

Теперь вместо французского звучали песни Юрия Антонова, одна за другой, он мог слушать их все подряд, часами.

Ему все еще не верилось, что он сидит здесь, в их уютном гнездышке, а не в захудалой гостинице в Бологом, или на съемках в деревне, хотя и там он не скучал, некогда было.

Вспомнилось, как в выходные он трясся ночами в автобусе вместе с желающими провести их дома, в семье. Вечером после съемок выезжали, рано утром автобус был на Белорусском вокзале, и Николай мчался домой, к Ольге.

Они были счастливы побыть вместе один-два дня, не замечая времени, не расставаясь ни на минуту, однако наступал момент, когда он снова садился в автобус поздно вечером, и к утру после ночной тряски опять гостиница, съемки в деревне, и так до следующих выходных.

Вечерами он писал письма своей любимой одно за другим, изливая в них свою душу, всю без остатка.

– Ты что, задремал тут без меня? – вывела его из анабиоза воспоминаний Ольга с подносом в руках, выкладывая на столик ужин, он кивал в ответ, возвращаясь в реальность.

– Так, вспомнил, как к тебе на выходные приезжал, не забыла?

– Забудешь тут, набрасывался на меня как лев, и до утра.

Уже под утро, когда они убедились, что сумасшедшее окно в доме напротив все так же светит им, как всегда, они заснули в объятиях друг друга, а в своих снах уже плескались в голубых волнах Черного моря…

Сочи – Лазаревское

На Казанский вокзал они прибыли, не обремененные вещами.

У него в руках дорожная сумка, у Оли через плечо пляжная красная сумка-корзинка, форма одежды летняя, хотя уже сентябрь на дворе, но по летнему теплый пока.

В 10.32 скорый поезд Москва – Адлер тронулся в путь, в вагоне свободных мест не было, настроение у пассажиров приподнятое, Николай с Ольгой сидели у окна и смотрели, как мимо пробегают знакомые дома, улицы, нескончаемые ряды гаражей.

Время в дороге летит быстро, Ольга разговорилась с соседками по купе, а Николай в послеобеденной дреме лежал на средней полке, поглядывая в окно. По знаку зодиака он стрелец, а значит, любит путешествовать, поэтому и работал в кино, да и в Сочи бывал уже не раз, а вот в Лазаревском нет еще.

Едут они не на авось, в поселке отдыхают Юрина сестра Лида с его дочкой Настей. Оля с Леной заранее написали им письмо с просьбой подыскать комнату на месяц. Получили ответ, Лида договорилась с хозяйкой дома, приезжайте.

В купе, наконец, все угомонились, он глянул вниз, Оля возлежала на своей нижней полке в оранжевом махровом халате и читала книжку, поглядывая в окно…

…

«Бытует мнение, что Лазаревское – это Сочи в миниатюре.

Самые чистые и ухоженные на побережье Краснодарского края пляжи, железная дорога на всем протяжении береговой линии. Электрички ходят по Большому Сочи часто, так что доехать до Сочи не проблема, а скорее прогулка.

Пляж «Центральный» вдоль Лазурной улицы с ее кафе, столовыми, кинотеатрами, центр поселка.

На пляже лежаки, кабинки для переодевания, пункты проката, отдыхающих не перечесть.

От привокзальной площади автобусом в сторону Туапсе, три остановки вверх по улице Победы, и ты возле немноголюдного открытого пляжа недалеко от Свирского ущелья. Море в двух шагах, пять минут и ты в раю.

Местные жители предпочитают именно Свирский пляж.

Вода в море прохладная из-за впадающей речки Свирки. Мостик через речку, баня, рынок.

Вокруг горы, пальмы растут везде, неподалеку вход в Свирское ущелье, и вы уже идете мимо водопадов, огромных валунов-дольменов.

После такой экзотики хорошо пройтись по центральной набережной, это всего один километр, мимо кафе, ресторанов, магазинов. В центре поселка кинотеатр «Восход» на улице Победы, рынок, киоски и палатки, гуляй не хочу.»

…

В таком чудесном месте Николаю с Ольгой и предстояло отдыхать. Проснувшись рано утром, они глянули в окна, а там с левой стороны горы, поезд идет вплотную к ним, с правой раскинулось безбрежное лазурное море. Такое впечатление, будто едешь прямо по кромке моря.

Впереди показался тоннель, и вот они едут в кромешной тьме.

– Ой, я так боюсь замкнутых пространств, – прошептала Ольга, и тут Николай схватил ее за руку и тихо зарычал страшным рыком, все замерли было, но в это время они выехали из тоннеля и снова яркое солнце, море, женщины с облегчением засмеялись:

– Ну и напугал нас ваш муж.

– Шутник он у вас, Оля.

– Да уж, ты так больше не шути, заикой можно стать, – Ольга уже не сердилась на него за глупую шутку, тем более, пора было собираться на выход.

В 8.30 они прибыли в Лазаревское.

Маленький уютный вокзальчик, райская утренняя тишина, женщины, предлагавшие приехавшим сдать койко-места на отдых, но у них уже был конкретный адрес.

Вскоре отпускники погрузились в автобус на площади, и через три остановки были на месте. Все, приехали.

Нужный им дом был напротив, через дорогу.

Вошли в калитку, во дворе пусто, даже собаки нет.

– Вам кого, граждане, – из раскрытых дверей дома вышла молодая еще женщина, сразу видно, хозяйка.

– У вас наша родня отдыхает, Лидия Никаноровна с внучкой Настей, – улыбнулась ей Ольга, и тут из домика с одним оконцем, стоящего в глубине двора, показалась родня:

– Здравствуйте Оля, а мы вас дожидаемся, с приездом. Мариночка Ивановна, это Оля с мужем, я вам вчера говорила о них. – Вот и ладненько, – кивнула ей хозяйка и объяснила новым жильцам: – Вчера у нас трое постояльцев съехали, вместо них поживете несколько дней, потом в этот домик переберетесь. Пойдемте, покажу ваши хоромы, это на чердаке, вы не пугайтесь.

– Да, Оля, мы через три дня возвращаемся домой, а вы вместо нас будете. Ну ладно, мы на море с Настенькой, а вы устраивайтесь. Вечерком увидимся, пока.

Взобравшись вслед за резвой хозяйкой по узкой крутой лесенке наверх, Николай с Ольгой увидели вполне просторную комнатку с оконцем, три кровати, стол у окна, стулья. Только по скату потолка было видно, что это крыша.

– А что, мне здесь нравится, – Николай подошел к раскрытому окну, потрогал ветки сливового дерева. – Ого, у вас тут сливы растут, сами в рот просятся.

– Кровати сами выбирайте, на третьей можете вещи сложить, за нее я с вас денег не возьму. Ну как, устраивает?

– Вполне, ты как Оля, не против?

Она кивнула, ей хотелось переодеться, и скорее на море.

Значит, договорились. Кухня с холодильником во дворе, туалет, море за углом. Устраивайтесь, оплата вечером, заодно и ночную вазу вам выделю, для удобства, – улыбнулась им хозяйка и ловко спустилась вниз, только ее и видели.

– Ну, вот и приехали, – они опустились на кровать, обнялись, посидели. – Ладно, давай устраиваться, и на море сходим, искупаемся, чего зря сидеть.

Малое время спустя, они уже шли по тенистой улице.

Налегке, но при деньгах. Ольга в розовой майке, легкой голубой юбке, босоножках, на Николае импортная майка-сетка, синие спортивные брюки, на ногах деревянные сабо, в которых он щеголял в Ялте еще в 82 году, работая на кинокартине «Сказка странствий», а теперь вот стучит деревянными подошвами на улице Победы, в Лазаревском, направляясь с Олей на пляж и привлекая стуком взоры прохожих.

– Ты стучишь своими сабо по асфальту, как дятел по дереву, – засмеялась Ольга, подходя к старушке, дремлющей на скамейке возле калитки своего дома, перед ней на табуретке в кульках товар.

– Бабуля, почем продаешь?

Старушка встрепенулась, сгоняя сон, и бойко затараторила с кавказским акцентом: – Савсем дешево прадаю, дарагая, палтара рубля кулек, пакупай, не пажалеешь.

Ольга расплатилась, взяла кулек и они пошли дальше.

– Папробуй, дарагой, не пажалеешь, – передразнила она старушку и сунула кулек Николаю, тот взял незнакомый фрукт и стал жевать, удивился: – Такого я еще не пробовал, как называется, очень вкусно и необычно.

– Это инжир, ты что, действительно не ел его?

– Откуда, у нас в Алатыре такого и в помине нет, да и в Москве я что-то не встречал, или мимо проходил.

– Тогда бери, ешь на здоровье.

Встреча с морем

Они завернули за угол и пошли к морю, взволнованные его близостью и безбрежием, хотя оба бывали на море, и не раз, но каждый раз словно впервые.

Народу на пляже немного, поэтому они быстро нашли облюбованное местечко, расстелили покрывальце и разделись, оба еще белые и пушистые, словно одуванчики.

– Ой, какая ты беленькая, как хрюшка, – поддел Олю Николай, она не осталась в долгу: – А ты как хрюн, рыжий и конопатый.

Море еще тихое, спокойное, и хотя солнце уже вышло из-за гор и поднялось в небо, но было еще не жарко, легкий бриз холодил и освежал тела, словно приглашая их не терять время даром.

Николай поправил новые черные плавки-трусики, подаренные Ольгой перед отпуском, и первым вошел в воду, она за ним.

Свершилось. Они плыли в прохладных морских волнах, поглядывая на горы, пальмы, словно и не было никакой Москвы, людской суеты на улицах, житейских забот.

Спокойствие и беззаботность разлились на душе, они ощущали себя бестелесными и счастливыми, не замечая времени, но и не отдаляясь далеко от берега.

Николай родился и вырос на реке Суре, на Волге, плавал недурно, у Ольги с этим дело обстояло хуже, но она старалась не отставать от него, лихо плывущего саженками, и по лягушачьи перебирала руками и ногами, тщетно.

Но вот волны стали круче, злее, повеял ветер, и их вынесло к берегу, они лежали на гальке, поворачиваясь в такт волнам, и вдруг он обнаружил, что в плавках полно песку и глянул на нее, она кивнула, да, и у нее тоже самое. Избавившись от груза, вышли на берег. Народу прибавилось. Стало жарко.

– Ну что, пора отчаливать?

– Да, и кушать хочется, с инжиру сыт не будешь.

Они привели себя в порядок, прогулялись по улице, прошли по мостику через речку Свирку, а вот и то, что искали: аромат привел их к мангалам, где жарили шашлыки на продажу, немалая очередь томилась в ожидании, а неподалеку возле винного магазина еще одна, чисто мужская.

– Кто крайний? Оля, ты постой, а я в винный сбегаю, и назад, – оставив ее в очереди за шашлыками, он ринулся к очереди в винный. Торговля шла бойко, очередь двигалась быстро.

Купив две бутылки портвейна «Кавказ», он прибежал обратно, скоро и их черед подошел: – Нам шесть шашлыков, и заверните.

Взяв сверток, Николай пошел в сторону их дома, в другой руке нес бутылки. Ольга за ним следом.

Продавец, молодой парень, растерянно смотрел им вслед.

– А кто будет платить?

Николай оглянулся и понял, что забыл рассчитаться.

– Извиняюсь, в этих очередях мозги набекрень встают. Сколько с меня, получите, – всучив деньги парню, он догнал

Ольгу, ушедшую от позора подальше, и всю дорогу до дома они смеялись, вспоминая, какое опрокинутое лицо было у продавца.

Праздник

Забравшись на свой чердак, они бросились было на кровати, отдохнуть, но голод не тетка, да и дело уже к вечеру, пора праздновать день приезда.

Не зря Олина бабуля прозвала внучку скороделкой, она распаковала припасы, сбегала пару раз на кухню, и вот они уже за столиком у окошка, в котором радуют глаз ветки со сливами, а перед ними шашлыки, вино, и прочие закуски-деликатесы из Москвы, добытые стараниями хозяйки-красавицы, о которой он раньше и мечтать не мог. И вот она рядом с ним.

– Давай выпьем сначала за удачный день приезда, – они поцеловались, чокнулись стаканами, и выпили до дна.

Вино оказалось крепким, шашлыки с соусом вкусные, аппетитом оба не страдали, так что праздник получился душевным.

Николай протянул руку и сорвал пару спелых слив из окошка, на десерт, тут их почему-то обуял гомерический смех, еле отдышавшись, выпили еще и закусили сливками.

– Кольчик, я скоро, хозяйка велела заглянуть, – Ольга спустилась вниз, и вскоре вернулась с красивой белой вазой, но с крышкой, и их снова накрыло волнами смеха, потому как красивая ваза оказалась ночным горшком.

Выключив лампочку над головой, они засмотрелись на бездонное черное небо в звездочках, слушая рулады и стрекот цикад, кузнечиков и прочих южных букашек, потом разделись и пали ниц на кровать, крепко обнявшись, переполненные любовью и счастьем: – Потише, весь дом переполошим, – прошептала она.

– Ничего, пусть слушают, нам не жалко…

Ночью Николай проснулся от звуков, будто в пустое ведро льют воду из чайника, оказалось, это его Олька присела над вазой, и он с улыбкой снова заснул, как младенец, успев пробурчать:

– Тише, еще подумают, потоп. Весь дом переполошим.

…

Наутро все повторилось сначала. Оля убрала припасы в холодильник, они познакомились с туалетом-уборной во дворе, умылись у рукомойника, выпили растворимый кофе с колбаской и сыром на кухне, подхватили пляжную корзинку и вышли на улицу, пока остальные постояльцы еще спали.

Завернув за угол, они прошли с квартал уже знакомой им дорогой, и снова оказались на пляже у моря. Народу почти никого, солнце еще не взошло, тишь и благодать разлились в воздухе.

Прошлись вдоль пляжа по щиколотку в воде, и стали свидетелями божественного чуда; небо за горами заалело, и над вершинами гор показалось красно солнышко, замерло на мгновение и вышло на небо, озарив все вокруг ярким светом.

– Как красиво, впервые вижу такое, – Ольга стояла в лучах взошедшего светила, словно Афродита, вышедшая из моря. Николай засмотрелся на нее, глаз не отвести.

– Я видел восходы и закаты солнца в степи, на съемках картины «Они сражались за Родину», к такому чуду нельзя привыкнуть, каждый раз, словно впервые.

– Пойдем купаться, пока нет никого.