Итак, легион был с позором расформирован. Легионеры были раскиданы по другим легионам. Воины попали, в основном, в состав легиона III Augusta в Африку, подальше от других легионов и своих семей. Название легиона было стёрто с надписей. Кроме того, император отнял «италийское право» у главного штаба легиона, города Тира Финикийского, и лишил его статуса метрополии. Город также был лишен статуса колонии, в отличие от своего соперника Сидона. Сидон же получил от императора официальный титул «Верный», а также гарантированные регулярные поставки зерна. Это способствовало привлечению в Сидон мигрантов не только из окрестностей, но и из того же Тира, например. Так что Сидон стал процветать за счет своего конкурента. Такое жестокое наказание города Тира также, наверняка объясняется личным вмешательством Гелиогабала, прекрасно знавшего все особенности ситуации в окрестностях родной Эмесы. Знавшего значение Тира для легиона III Gallica. А теперь узнавшего об отношении местного населения к его секте. Повторим, что это был тот самый легион, который всего полгода назад привёл Гелиогабала к власти!

Раскассирование легиона – дело серьёзное. Ill Gallica защищал внутреннюю, самую населённую и богатую часть Сирии, где никто не мог его заменить, а ведь никакой замены и не предусматривалось. У других восточных легионов были свои зоны ответственности, которые они не могли ослаблять. Однако, похоже, что Гелиогабала эти проблемы нисколько не интересовали. Никаких попыток прикрыть опустевшую зону он не предпринимал, возможно, надеясь на Месопотамские войска. Скоро это привело к набегу на Хатру персидского царя Ардашира, а потом и к более тяжёлым последствиям.

Второе восстание легиона IV Scyphica Antoniniana тоже было подавлено. Там ситуация тёмная. Мы знаем, что в некоторых надписях его название было стёрто, значит легион предали проклятию памяти. Но, может, Гелиогабала удалось убедить ограничиться одной кассацией, не злить остальные легионы и не разрушать оборону Сирии? В отличие от III Gallica, легион IV Scyphica Antoniniana не был расформирован. Вполне очевидно, что ослабление восточной группировки Рима аж на два легиона, могло привести к тяжёлым последствиям для безопасности имперских провинций. Вероятно, самому Гелиогабалу было плевать, но Меса всё понимала и сумела отстоять легион. Вместо кассации ему был назначен новый и необычный командир. Он известен по двум надписям, найденным в Риме, обе намеренно изуродованы, сохранилась только часть его имени:…ATVS. Он был имперским секретарем из всадников. Ранее он должен был учить юного императора чтению. Теперь в Зевгму был отправлен не сенатор со статусом пропретора, как положено, а всадник, чтобы обеспечить верность легиона IV Scyphica Antoniniana. Когда дело доходило до кризиса, как это было с Поллионом, режим пренебрегал условностями и обращался к лояльности приближенных ко двору. Характерно, что… ATVS справился и сумел успокоить легион. У этого человека будет впечатляющая карьера при Гелиогабале. Он станет префектом по снабжению зерном, комитом императора, называвшим себя amicis fidissimus (самый верный друг), а затем префектом претория в 220–222 годах [John S McHugh. Emperor Alexander Severus: Rome's Age of Insurrection, AD 222 to 235 Pen and Sword History 2017. 95 р]. Хотя, учитывая повреждения надписей об этом человеке, понятно, чем его карьера закончится.

И, кстати, тогда же новым легатом Келесирии мог стать сенатор Квинт Атрий Клоний (219–222 гг.?). Начало карьеры Клония неизвестно. Надпись CIL 6, 2004 показывает, что он был избран в коллегию жрецов Юпитера 10 апреля 200 года. Он упоминается и в надписи CIL 2, 4111, найденной в Тарраконе и датированной правлением Александра Севера (222–235 гг.). Надпись указывает на то, что он был наместником (Legatus Augusti pro praetore) провинций Фракии, Каппадокии, Сирии Майор (то есть Келесирии) и Ближней Испании. Предположительно, он был легатом Фракии с 211/212 по 213 год, и за это время он заочно побывал консулом-суффектом, о чем свидетельствует надпись на греческом языке. Следующее наместничество, в Каппадокии он, вероятно, осуществлял с 213/214 по 215/216 годы. Таким образом, Атрий был человеком Северов, сделавшим карьеру при них и продолжившим её теперь. Свое наместничество в Келесирии он, вероятно, осуществлял во время правления Гелиогабала (219–222 гг.), в то время как его легатуру в Ближней Испании можно датировать из-за надписи временами правления Севера Александра. В данном случае Атрий оказался удачной кандидатурой и сумел стабилизировать ситуацию в Келесирии.

Однако же, Сирией проблемы той зимы не ограничились. Дион Кассий пишет, что какой-то частный гражданин пытался возмутить Понтийский флот, стоявший в Кизике в то время, когда Гелиогабал зимовал в Никомедии. Об этом человеке не известно ничего, хотя Дион сам признаёт, что лично произвел тщательное расследование этого дела в Пергаме, поскольку был в то время каким-то важным чиновником в Азии, назначенным на эту должность ещё Макрином. Моряки, служившие в Понтийском флоте, тоже были местными, восточного происхождения, и им тоже могли не понравиться извращения Гелиогабалом одного из их культов. Элагабал был одним из множества проявлений Ваала на Востоке империи и люди понимали, что имеют дело с одним и тем же богом.

В самом Пергаме была другая ситуация. Там произошла вспышка общественного недовольства, возможно, в результате решения императора отозвать неокории (храмовое попечительство) у некоторых городов региона. Неокории предоставлялись тем общинам, которые имели провинциальные храмы императорского культа. Эта честь могла быть дарована только императором и часто изображалась на местных монетах как способ рекламы престижа города. За этот желанный статус велась ожесточенная борьба, и ко временам Северов города Пергам, Смирна и Эфес занимали равное положение, обладая тремя неокориями каждый. Соперничество между этими городами обострилось, когда Макрин подтвердил право Эфеса называться первым городом Азии, что вызвало возмущение в других общинах. Дион Кассий, который в 218 году был куратором Пергама и Смирны, писал, что жители Пергама были оскорблены императором, когда тот отменил привилегии, дарованные им Каракаллой (78.20.4, 79.7.4). Макрин попытался решить эти проблемы, назначив нового проконсула, который должен был выступать в качестве его официального представителя в провинции Азия. Он выбрал видного сенатора Гая Юлия Аспера, который дважды был консулом и городским префектом, на должность проконсула Азии. Сила и влияние Аспера подчеркиваются тем фактом, что он был покровителем не менее шести провинций – Британии, двух Мавританских и трех испанских провинций, – что отмечено на нескольких памятных статуях с его виллы в Тускуле. Вообще, мы мало знаем об этой семье. Гай Юлий Аспер был родом из малоазийской Атталии (нынешней Антальи), происходя из Галериевой трибы. Видимо, это был род, выдвинувшийся при Цезаре и с тех пор принадлежавший к знати Ликии. Аспер в молодости участвовал в Маркоманнских войнах, а при Коммоде стал консулом-суффектом, правда год его консулата пока неизвестен. Удивительно, но мы ничего не знаем о его карьере до 204–205 годов, когда Септимий Север назначил его проконсулом Африки. А ведь эта должность была весьма высокой и до неё нобиль должен был пройти большой путь. Вернувшись из Африки, Гай Юлий Аспер заседал в сенате и был одним из самых уважаемых сенаторов. Не случайно именно он в декабре 211 года был назначен префектом Рима и консулом на 212 год, да ещё и вместе с сыном, что только подчёркивает степень уважения к этой семье. Аспер входил также в состав жреческих коллегий фламинов Марса и палатинских салиев. В марте 212 года Каракалла, почему-то не доверявший Асперу, отстранил его и тот отправился в ссылку в Тускул. Он снял опалу с Аспера только к концу своей жизни, видимо, испытывая кадровый голод. Так Аспер и стал кандидатом на должность проконсула Азии. Первоначально он был выбран путем жеребьёвки ещё во время правления Каракаллы, но попросил освободить его от этой должности. Новый император Макрин отклонил просьбу Аспера и настоял на том, чтобы тот отправился в Азию для вступления в должность, но тогда Аспер позволил себе оскорбительные высказывания в его адрес. Узнав об этом, Макрин отменил назначение. Как и в случае с изгнанием сторонников Каракаллы из дунайских провинций, для смещения Аспера был придуман удобный предлог: как пишет Дион (78.22.3–4), Макрин попросил освободить Аспера от должности «из-за его возраста и болезни». Почему Аспер отказался, нам неизвестно, может и правда болел. Как отнеслось правительство Месы к Асперу, нам неизвестно. Быть может и уцелел старый сенатор в своей Атталии.

В связи его уходом, проконсулом Азии тогда был назначен Квинт Аниций Фауст (217–219 гг.), известный полководец Септимия Севера, консул-суффект 198 года и «покоритель Африки», завоевавший племя гарамантов. Это тоже был весьма уважаемый сенатор, который должен был успокоить жителей провинции. Проконсульство Фауста, фактически, должно было закончиться ещё в 218 году, но вероятно, было продлено на один год, потому что его преемнику не было позволено вступить в должность. Дело в том, что, по рассказу Диона Кассия, новый проконсул Марк Ауфидий Фронтон, сын друга императора Марка Аврелия Гая Ауфидия Викторина и ординарный консул 199 года чем-то не угодил народу и императору. Фронтон сначала был назначен проконсулом Африки на 217/218 год. Однако, в связи с тем, что африканцы выступили против него, Фронтон попросил заменить ему провинцию на Азию. Макрин не дал ему эту провинцию, продлив срок проконсулата Фауста. Фронтону он позволил, оставаясь дома, получить 250 тысяч денариев компенсации. Тот от денег отказался, ссылаясь на то, что хочет управлять провинцией. Фронтона можно понять. Деньги у него, как у сенатора, были, а вот двукратный отказ в важнейших провинциях был крайним оскорблением. И вот теперь Фронтон (219–220 гг.) все-таки получил от нового императора Гелиогабала Азию и причитающуюся сумму денег, что подтверждает надпись из Формия. Интересно, почему Фронтона так не хотели жители Африки?

Что же до Аниция Фауста, то он и его семья никак не пострадали. В конце концов, его срок проконсульства уже давно закончился и ему было положено оставить свой пост.

Решены ли были проблемы провинции Азия в результате этих назначений, мы тоже не знаем.

Ещё вспомним о бунте Германской вексилляции, зимовавшей там же в Вифинии. Вот он вряд ли был связан с религиозными опытами императора. Может быть, он как-то связан с казнью полководца и политика, возможного родственника и личного друга Каракаллы Гая Юлия Септимия Кастина. По словам Диона, Кастин погиб из-за того, что был человеком деятельным и известным многим воинам благодаря тем должностям, которые он занимал ранее, а также из-за близости к Антонину Каракалле. Вот почему он был снят еще Макрином с должности легата Трёх Дакии и проживал в Вифинии. Кастин чувствовал опасность, поэтому написал сенату письмо, в котором предусмотрительно хвалил Гелиогабала за то, что тот снял с него опалу и разрешил вернуться в Рим из изгнания, в которое его, как и проконсула Азии Гая Юлия Аспера, отправил Макрин. Однако это письмо не помогло и Кастин был казнён. Упоминание Диона о деятельности и известности Кастина воинам, может свидетельствовать о том, что именно Кастину воины могли предложить императорскую власть, ведь он приходился каким-то родственником Септимию Северу, а раз так, то вполне мог претендовать на престол. В то время Кастину было всего 48 лет. Напомним, что легатом Верхней Германии уже был назначен бывший центурион и нынешний консуляр Клавдий Элий Поллион (219–222 гг.), успешно подавивший мятеж в Вифинии. Мы не знаем, повлияли ли на это назначение волнения в Германской вексилляции или оно произошло раньше. В любом случае, Гелиогабал (а точнее Меса) решил укрепить управление этой важной провинцией своим человеком, каковым и стал Поллион. Он сменил Клавдия Эгнатиана. Не исключено, что тогда же был сменён и легат Нижней Германии Марк Валерий Сенецион, просто мы об этом не знаем.

Напомним, что Гай Юлий Септимий Кастин родился около 172 года и начал свой cursus honorum около 192 года в качестве военного трибуна легиона I Adiutrix p.f. (192–194 гг.). Затем Кастин был военным трибуном легиона V Macedonia (195–197 гг.) в Дакии, легатом которой был брат императора Публий Септимий Гета. Около 198–200 годов Кастин получил квестуру и народный трибунат, стал претором после 201 года, был куратором Соляной дороги, а также занимал несколько других гражданских постов. Наконец, молодой человек получил командование легионом I Minervia p.f. (204–206 гг.) в Бонне. Очень интересно, что как раз к окончанию срока этой милитии, в провинцию прибыл сам император. Не оставляет ощущение сознательной воли Септимия в ходе всей карьеры Кастина.

Гелиогабал

Потом Кастин получил должность дукса вексилляции по борьбе против «бунтовщиков» и «мятежников» в Галлии и Испании. Судя по всему, он справился с задачей, в течении зимы 207–208 годов разгромил наиболее крупные шайки багаудов и заставил попритихнуть остальные, за что вновь был продвинут императором. На этот раз Кастин стал легатом пропретором Нижней Паннонии (208–210 гг.). Он считался другом нового императора Каракаллы, от которого получил консулат в 211 году. Потом Каракалла дал Кастину передохнуть, для чего назначил проконсулом Крита и Киренаики (212–213 гг.). Ну, а когда Каракалла отправился на Восток, важнейшую на тот момент провинцию Три Дакии, он поручил именно Кастину (214–217 гг.). Это был пик карьеры Гая Юлия Септимия Кастина. Узурпатор Макрин вовсе не считал его своим другом и моментально сместил с поста, а Гелиогабал, как мы видим, и вовсе казнил [Дион Кассий. LXXVIII. 13. 2].

Может быть, тогда же, был казнён и один из главных организаторов восстания, и пришествия во власть Гелиогабала, Ганнис (Дион. 79, 6). По словам Диона, его убили в Никомедии и назвали самым бесчестным из людей. А ведь сначала Гелиогабал постоянно обращался к Ганнису за советами. Видимо, уже в Никомедии император решил отделаться от Ганниса. Ганнис, конечно, вел довольно роскошную жизнь и охотно брал взятки, но он никому не причинил никакого зла и большому количеству людей оказал многочисленные благодеяния. Это мнение Диона. Он утверждает, что Ганнис преданно служил Гелиогабалу и пользовался расположением Месы и Соэмии. Первая благоволила ему, потому что он был ею воспитан, а вторая – потому, что была его любовницей. Сначала Гелиогабал даже хотел заключить с ним брачный договор и провозгласить его Цезарем. Опять же, Дион пишет, что Ганнис был казнён потому, что побуждал Гелиогабала жить скромно и благоразумно. Если Дион точен, то это надо понимать так, что Ганнис пытался объяснить Гелиогабалу неправильность его поведения, пусть даже он следовал неким религиозным обрядам. То же самое, что делала и Меса, а возможно, и Соэмия. Только матери и бабке мальчуган-император простил их «нравоучения», а Ганнису нет. Это, кстати, характерно. 14-летний император всего за полгода власти дозрел до убийства своего первого и лучшего союзника, и любовника матери. Причём, личного убийства. Дион пишет, что «именно Авит (Гелиогабал) оказался первым, кто нанес ему смертельный удар, ибо никто из солдат не осмелился начать кровопролитие» [Дион Кассий. Римская история 79, 7].

Из контекста сообщения Диона становится ясно, что Гелиогабал устроил на Ганниса целую засаду. Для этого он привлёк группу гвардейцев, которым поручил напасть на Ганниса, однако они, почему-то, не осмеливались это сделать. Тогда юный император сам нанёс Ганнису первый удар. Жестокость убийства тоже характерна для религиозного фанатика, ведь он знал Ганниса с детства и дружил с ним, да и об отношениях матери тоже знал. Ясно, что после такого, Гелиогабал полностью вышел из-под контроля кого-либо. Хотя отношения Гелиогабала с матерью и бабкой сложились хорошие, а их влияние и поддержка были сильными в начале правления. Они стали первыми женщинами, допущенными в Сенат и получившими титулы сенаторов: Соэмия получила титул Clarissima, а Меса – более нетрадиционное Mater Castrorum et Senatus («Мать лагерей и Сената»). Они влияли на юного императора, а их изображения часто появлялись на монетах и документах того времени – уникальная честь для римской женщины. Это уважительное отношение объясняется тем, что Гелиогабал понимал свою некомпетентность в делах управления, к тому же, ему было просто лень ими заниматься, вот он и переложил это на мать и бабку.

Дион Кассий утверждает, что тогда «в других местах было много других» мятежников. Одним из них мог быть «префект», возглавивший неудавшееся восстание, о котором упоминается в египетском папирусе. Всю вторую половину 218 года Восток трясло. Но в этих восстаниях есть что-то странное. Можно предположить, что вооруженное восстание имело бы больше шансов на успех, если бы его возглавил высокопоставленный военный деятель, командующий войсками где-то вдали от императора. Но все эти восстания происходили на Востоке, недалеко от Никомедии и организовывались людьми вовсе не первого ранга. Такое впечатление, что молодой император не произвёл должного впечатления на римское общество Востока, зато породил презрение и надежды на возможность его лёгкого свержения. Сайдботтом задаёт вопросы: неужели отношение к новому императору уже породило презрение? Может быть, наблюдая за Гелиогабалом, эти люди думали, что из них получился бы лучший император? Действительно ли они верили, что Гелиогабал был плохим правителем? И отвечает: конечно, они были правы [Harry Sidebottom: The Mad Emperor. Heliogabalus and the Decadence of Rome. Oneworld, London 2022. S.158].