Соловьи

 
В трудный час, когда ветер полощет зарю
В темных струях нагретых озер,
Я ищу, раздвигая руками ивняк,
Птичьи гнезда на кочках в траве…
Как тогда, соловьями затоплена ночь.
Как тогда, не шумят тополя.
А любовь не вернуть,
                                 как нельзя отыскать
Отвихрившийся след корабля!
 
 
Соловьи, соловьи заливались, а ты
Заливалась слезами в ту ночь;
Закатился закат – закричал паровоз,
Это он на меня закричал!
 
 
Я умчался туда,
                       где за горным хребтом
Многогорбый старик океан,
Разрыдавшись, багровые волны-горбы
Разбивает о лбы валунов.
 
 
Да, я знаю, у многих проходит любовь,
Все проходит, проходит и жизнь,
Но не думал тогда и подумать не мог,
Что и наша любовь позади.
 
 
А когда, отслужив, воротился домой,
Безнадежно себя ощутил
Человеком, которого смыло за борт:
Знаешь, Тайка встречалась с другим!
 
 
Закатился закат. Задремало село.
Ты пришла и сказала: «Прости».
Но простить я не мог,
                                   потому что всегда
Слишком сильно я верил тебе!
Ты сказала еще: – Посмотри на меня!
Посмотри – мол, и мне нелегко. —
Я ответил, что лучше на звезды смотреть,
Надоело смотреть на тебя!
 
 
Соловьи, соловьи
                            заливались, а ты
Все твердила, что любишь меня.
И, угрюмо смеясь, я не верил тебе.
Так у многих проходит любовь…
В трудный час, когда ветер полощет зарю
В темных струях нагретых озер,
Птичьи гнезда ищу, раздвигая ивняк.
Сам не знаю, зачем их ищу.
 
 
Это правда иль нет, соловьи, соловьи,
Это правда иль нет, тополя,
Что любовь не вернуть,
                                     как нельзя отыскать
Отвихрившийся след корабля?
 

1962

«Пора любви среди полей…»

 
Пора любви среди полей,
Среди закатов тающих
И на виду у журавлей,
Над полем пролетающих.
 
 
Теперь все это далеко.
Но в грустном сердце жжение
Пройдет ли просто и легко,
Как головокружение?
 
 
О том, как близким был тебе,
И о закатах пламенных
Ты с мужем помнишь ли теперь
В тяжелых стенах каменных?
 
 
Нет, не затмила ревность мир.
Кипел, но вспомнил сразу я:
Назвал чудовищем Шекспир
Ее, зеленоглазую.
 
 
И чтоб трагедией души
Не стала драма юности,
Я говорю себе: «Пиши
О радости, о лунности…»
 
 
И ты ходи почаще в луг
К цветам, к закатам пламенным,
Чтоб сердце пламенело вдруг,
Не стало сердце каменным.
 
 
Да не забудь в конце концов,
Хоть и не ты, не ты моя:
На свете есть матрос Рубцов,
Он друг тебе, любимая.
 

1962

Фиалки

 
Я в фуфаечке грязной
Шел по насыпи мола,
Вдруг тоскливо и страстно
Стала звать радиола:
 
 
– Купите фиалки!
Вот фиалки лесные!
Купите фиалки!
Они словно живые!
 
 
Как я рвался на море!
Бросил дом безрассудно
И в моряцкой конторе
Все просился на судно.
Умолял, караулил…
Но нетрезвые, с кренцем,
Моряки хохотнули
И назвали младенцем…
 
 
Так зачем мою душу
Так волна волновала,
Посылая на сушу
Брызги сильного шквала?
Кроме моря и неба,
Кроме мокрого мола,
Надо хлеба мне, хлеба!
 
 
Замолчи, радиола…
Сел я в белый автобус,
В белый, теплый, хороший.
Там вертелась, как глобус,
Голова контролерши.
 
 
Назвала хулиганом,
Назвала меня фруктом…
Как все это погано!
Эх! Кондуктор, кондуктор.
Ты не требуй билета,
Увези на толкучку,
Я, как маме, за это
Поцелую вам ручку!
 
 
Вот хожу я, где ругань,
Где торговля по кругу,
Где толкают друг друга
И толкают друг другу,
Рвут за каждую гайку
Русский, немец, эстонец…
 
 
О!.. Купите фуфайку,
Я отдам за червонец…
 

1962

Плыть, плыть…

 
В жарком тумане дня
Сонный встряхнем фиорд! —
Эй, капитан! Меня
Первым прими на борт!
 
 
Плыть, плыть, плыть
Мимо могильных плит,
Мимо церковных рам,
Мимо семейных драм…
 
 
Скучные мысли – прочь!
Думать и думать – лень!
Звезды на небе – ночь!
Солнце на небе – день!
 
 
Плыть, плыть, плыть
Мимо родной ветлы,
Мимо зовущих нас
Милых сиротских глаз…
 
 
Если умру – по мне
Не зажигай огня!
Весть передай родне
И посети меня.
 
 
Где я зарыт, спроси
Жителей дальних мест,
Каждому на Руси
Памятник – добрый крест.
 
 
Плыть, плыть, плыть…
 

1962

Повесть о первой любви

 
Я тоже служил на флоте!
Я тоже памятью полн
О той бесподобной работе
На гребнях чудовищных волн.
 
 
Тобою – ах, море, море! —
Я взвинчен до самых жил,
Но, видно, себе на горе
Так долго тебе служил.
 
 
Любимая чуть не убилась, —
Ой, мама родная земля! —
Рыдая, о грудь мою билась,
Как море о грудь корабля.
 
 
В печали своей бесконечной,
Как будто вослед кораблю,
Шептала: «Я жду вас вечно»,
Шептала: «Я вас люблю».
 
 
Люблю вас! Какие звуки!
Но звуки ни то ни се,
И где-то в конце разлуки
Забыла она про все.
 
 
Однажды с какой-то дороги
Отправила пару слов:
«Мой милый! Ведь так у многих
Проходит теперь любовь…»
 
 
И все же в холодные ночи
Печальней видений других —
Глаза ее, близкие очень,
И море, отнявшее их…
 

1962

«Вредная…»

 
Вредная,
          неверная,
                       наверно.
Нервная, наверно… Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно,
Что меня, наверно, и не ждешь!
За окном,
            таинственны, как слухи,
Ходят тени, шорохи весны.
Но грозой и чем-то в этом духе
Все же веют сумерки и сны!
Будь что будет! Если и узнаю,
Что не нравлюсь, – сунусь ли в петлю?
Я нередко землю проклинаю,
Проклиная, все-таки люблю!
Я надолго твой,
                        хоть и недолго
Почему-то так была близка
И нежна к моей руке с наколкой
Та, с кольцом,
                      лесенкой прохладная рука.
Вредная,
           неверная,
                       наверно.
Нервная, наверно… Ну и что ж?
Мне не жаль,
Но жаль неимоверно…
Что меня, наверное, не ждешь!
 

Букет

 
Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу:
– С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти
Скромные цветы! —
Она возьмет.
Но снова в поздний час,
Когда туман сгущается и грусть,
Она пройдет,
Не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже…
Ну и пусть.
Я буду долго гнать велосипед.
  В глухих лугах его остановлю.
  Я лишь хочу,
  Чтобы взяла букет
  Та девушка, которую люблю…
 

1962

Куда полетим?

 
– Мы будем свободны, как птицы, —
Ты шепчешь. И смотришь с тоской,
Как тянутся птиц вереницы
Над морем, над бурей морской!
И стало мне жаль отчего-то,
Что сам я люблю и любим…
Ты – птица иного полета, —
  Куда ж мы с тобой полетим?
 

Не пришла

 
Из окна ресторана —
                             свет зеленый,
                                                 болотный,
От асфальта до звезд
                                заштрихована ночь
                                                              снегопадом,
Снег глухой,
                 беспристрастный,
                                          бесстрастный,
                                                               холодный
Надо мной,
                над Невой,
                             над матросским
                                                   суровым отрядом.
Сумасшедший,
                   ночной,
                              вдоль железных заборов,
Удивляя людей,
                      что брожу я?
И мерзну зачем?
Ты и раньше ко мне приходила не скоро,
А вот не пришла и совсем.
Странный свет,
                      ядовитый, зеленый, болотный,
Снег и снег
                 без метельного
                                         свиста и воя,
Снег глухой,
                 беспристрастный,
                                          бесстрастный,
                                                             холодный,
Мертвый снег,
                     ты зачем
                                не даешь мне покоя?
 

В городе

 
Как часто, часто, словно птица,
Душа тоскует по лесам!
Но и не может с тем не слиться,
Что человек воздвигнул сам!
 
 
Холмы, покрытые асфальтом
И яркой россыпью огней,
Порой так шумно славят альты,
Как будто нету их родней!
 

Элегия

 
Стукнул по карману – не звенит.
Стукнул по другому – не слыхать.
В тихий свой, таинственный зенит
Полетели мысли отдыхать.
 
 
Но очнусь и выйду за порог
И пойду на ветер, на откос
О печали пройденных дорог
Шелестеть остатками волос.
 
 
Память отбивается от рук,
Молодость уходит из-под ног,
Солнышко описывает круг —
Жизненный отсчитывает срок.
 
 
Стукну по карману – не звенит.
Стукну по другому – не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать…
 

1961

Ответ на письмо

 
Что я тебе отвечу на обман?
Что наши встречи давние у стога?
Когда сбежала ты в Азербайджан,
Не говорил я: «Скатертью дорога!»
 
 
Да, я любил. Ну что же? Ну и пусть.
Пора в покое прошлое оставить.
Давно уже я чувствую не грусть
И не желанье что-нибудь исправить.
 
 
Слова любви не станем повторять
И назначать свидания не станем.
Но если все же встретимся опять,
То сообща кого-нибудь обманем…
 

Пальмы юга

 
Еще один
Пропал безвестный день,
Покрыты снегом
Крыши деревень
                            И вся округа,
А где-то есть
Прекрасная страна,
Там чудно все —
И горы, и луна,
                         И пальмы юга…
И я глядел,
Глядел на перевал,
Где до сих пор
Ни разу не бывал…
                            Как воет вьюга!
За перевалом первым
Побывал,
А там открылся
Новый перевал…
                            О пальмы юга!
Забуду все.
Займусь своим трудом.
И все пойдет
Обычным чередом,
                                Но голос друга
Твердит, что есть
Прекрасная страна,
Там чудно все —
И горы, и луна,
                          И пальмы юга…
Не стану верить
Другу своему,
Уйду в свою
Заснеженную тьму, —
                                   Пусть будет вьюга!
Но, видно, так
Устроен человек,
Что не случайно
Сказано навек:
                         – О пальмы юга!