Телохранитель Комарова оказался самым немногословным из всех собеседников полковника. В ходе разговора с ним Гуров надеялся разрешить свои сомнения относительно того, причастен ли Комаров к похищению подделок, а также к убийству Шульца. Если инициатива исходила от бизнесмена, не было бы ничего удивительного, если бы исполнение он поручил своему подчиненному. Особенно учитывая, что этот Сергей, похоже, находился при нем неотлучно, а значит, был достаточно близким человеком, которому босс мог доверить и деликатное поручение в том числе. Но расчеты эти не оправдались.

Сергей был серьезен, сдержан, закрыт и абсолютно спокоен. Какие бы вопросы не задавал Гуров, ни в выражении его лица, ни в поведении ничто не указывало на волнение или тем более страх.

– Если я правильно понял, из шоу-рум вы вышли одним из последних? – спросил Лев.

– Да, я и еще один пожилой мужчина, – спокойно ответил Сергей. – Кажется, эксперт.

– Вы не были знакомы с ним?

– Разумеется, нет. Из присутствующих я знал только господина Литке, он летел с нами в самолете из Петербурга.

– В поведении этого пожилого мужчины, когда он выходил, вы не заметили ничего странного?

– Нет, ничего.

Разговор с Комаровым и его телохранителем оставил у Гурова двойственное впечатление. С одной стороны, повторная экспертиза подтвердила подлинность камней, и это, казалось бы, доказывало, что бизнесмен к краже подделок непричастен. Нет мотива. Но, с другой – Комаров явно был не так прост, чтобы выдать себя на следующий же день после совершения этой странной кражи, и, вполне возможно, он задумал многоходовую комбинацию. Так что вычеркивать его из списков пока рано. И все же теперь главным направлением работы становились ювелиры.

Помня, что «наводку» на Шульца дал ему Самойлов, Гуров решил, что он может знать что-то и об остальных двух экспертах, принимавших участие во вчерашних консультациях.

Кроме того, как человек, лично знавший Шульца и, похоже, последний, кто видел его живым, он мог сообщить что-то полезное и об этом убийстве.

Выйдя из здания и сев за руль, Гуров достал телефонную трубку.

– Андрей, ты сейчас очень занят? Нужно поговорить.

– Говори, Лев, без проблем. Для тебя я всегда свободен.

– Нет, не по телефону. Нужно встретиться.

– Что-то серьезное? – Голос Самойлова зазвучал тревожно. – Надеюсь, это не связано с нашим уважаемым Аркадием Яковлевичем? Никак не могу забыть, в каком он был волнении в тот день.

– Да, и с ним тоже. И много еще с чем. Об этом лучше при встрече. Скажи, когда и где, я подъеду.

– Если тебе удобно, приезжай в магазин. Тот, где вы были с супругой. Я сейчас тоже стартую туда, нужно посмотреть текущую отчетность. Буду рад тебя увидеть.

– Хорошо, еду.

Через полчаса Гуров входил в знакомый, блистающий драгоценностями зал. Скучающие в отсутствии клиентов продавщицы сразу оживились, увидев «покупателя», но полковник быстро их разочаровал.

– Я к хозяину, – сказал он. – Андрей Петрович на месте? Передайте ему, что приехал Гуров.

Одна из девушек скрылась за дверью, ведущей во внутренние помещения, и вскоре появилась вновь, уже в сопровождении Самойлова.

– Здравствуй, Лев! – приветствовал он гостя. – Проходи. Поговорим у меня в кабинете.

Самойлов откинул деревянную столешницу, служащую продолжением витрин, и Гуров оказался по ту сторону «сказки».

Следом за хозяином он вошел в заветную дверь и оказался в небольшом коридоре. В конце его находилась еще одна дверь, и, открыв ее, Самойлов пригласил его в кабинет.

Комната была обставлена неприхотливо, но в ней имелось все, необходимое для работы. Компьютер, факс, принтер, шкаф для папок с документами и обязательный электрический чайник.

– Присаживайся, – пригласил Самойлов, указав на одно из кресел, стоявших возле стола. – Так, значит, Шульц и правда хотел сообщить что-то важное? По телефону ты сказал, что твое дело как-то связано с ним. Вы встречались?

– К сожалению, нет. К моменту, на который была назначена наша встреча, Шульц был уже мертв.

– Мертв?! – От изумления у Самойлова глаза полезли на лоб. – То есть… в каком смысле?

– В прямом. Его нашли убитым в собственной квартире. Убитым пулей из снайперской винтовки, пущенной, по всей видимости, с довольно приличного расстояния. Выстрел был прицельный, что указывает на работу профессионала. Как по-твоему, кому мог насолить безобидный пенсионер, подрабатывающий консультациями, причем так сильно, что наняли очень недешевого профессионального киллера?

– Ну, Лев, это ты… Это ты просто меня сразил! Шульц – убит! Да это… это просто… Да у меня это просто в голове не укладывается. Кому он мог насолить… Да никому! Никому абсолютно. Тишайший, скромнейший, порядочнейший старичок. «Божий одуванчик». Он даже из ремесла из этого своего, где только ленивый не «мухлевал», даже из него никогда не извлекал никаких «левых» выгод. Другие-то, его «коллеги» так называемые, кажется, и душу продать готовы, только бы навар был побольше. А этот – нет. Не человек – кристалл. Я же говорил тебе – старая школа.

– Ты сейчас про «левые выгоды» упомянул, – сразу ухватился за ниточку Гуров. – Нельзя ли об этом поподробнее? Как можно извлекать их, занимаясь ювелирным ремеслом, с чем здесь можно «мухлевать»? Просвети меня, недалекого. Мне в таких тонкостях самостоятельно не разобраться, сам понимаешь.

– С чем можно «мухлевать»? Да, практически, со всем! Особенно, если имеешь дело с теми, кто, как ты сказал, не разбирается в тонкостях. Даже на экспертизе можно неплохо заработать, если не страдаешь особой щепетильностью. Например, захотелось кому-то продать фамильные драгоценности. Для оценки стоимости подобных вещей, как правило, назначается экспертиза. И тут продавцу главное – не зевать. Ему ведь хочется продать подороже, так что, если эксперт сговорчивый, то официально подтвержденная цена украшений будет несколько выше, чем реальная. Взять хотя бы те же драгоценные камни. Они ведь бывают очень разного качества, и разбирается в этих тонкостях далеко не всякий. Стоит немного завысить коэффициент чистоты, не заметить микроскопических трещин, и вот уже средненький, в полкарата бриллиант становится неоценимым сокровищем. И это – только оценка. А если ювелир берет заказы на изготовление изделий, тут возможностей для «маневра» масса. Было бы желание.

– Но Шульц, если я правильно понял, подобными вещами не занимался?

– Он – нет. Я уже сказал, и еще сто раз могу повторить – репутация Аркадия Яковлевича абсолютно безупречна.

– А ты можешь назвать тех, кто не имеет такой безупречной репутации? Ведь подобных специалистов, наверное, не так много, а ты, как человек, вращающийся в этих сферах, должен знать внутреннюю кухню.

– Ты слишком хорошо обо мне думаешь, – улыбнулся Самойлов. – Кое-кого я знаю, конечно, но далеко не всех. В этих, как ты сказал, «сферах» ценится постоянство в контактах, впрочем, как и везде, наверное. Какой смысл перескакивать с одного на другое и постоянно менять партнеров? У меня есть сложившийся круг, организации и лица, с которыми я стабильно сотрудничаю, и изменения в этом списке довольно редки.

– Хорошо, попробую облегчить тебе задачу. Меня интересуют две конкретные фамилии – Краснов и Шаповалов. Можешь что-нибудь сказать о них?

– Об этих могу, – нахмурившись, кивнул Самойлов. – Шаповалов, в целом, нормальный дядька. Тесно я с ним не работал, пересекался всего пару раз, но впечатление он на меня произвел вполне положительное, да и от коллег отзывы тоже неплохие. Но вот Краснов – тот еще фрукт.

– Правда? – Гуров навострил уши. – Что, любит «левые выгоды»?

– Еще как любит. У него, можно сказать, уже определенная репутация сложилась. Если кому-то нужна «лояльная» оценка – смело может идти к Краснову, не прогадает. Я тебе даже больше скажу, у меня есть подозрения, что и в том наезде на меня он тоже участвовал.

– То есть? – удивился Лев. – Среди фигурантов такой фамилии, кажется, не было.

– Само собой. Не такой он дурак, чтобы высвечиваться в «фигурантах». Но в том, что он этих фигурантов консультировал, я почти уверен. Помнишь, среди прочего мне какие-то «левые» обвинения в торговле подделками предъявляли? А ведь доказать, что вещь – подделка, можно только с помощью экспертизы. Отсюда и выводы. «Правильный» эксперт и уменьшить реальную стоимость украшения может с таким же успехом, как и завысить.

– Это понятно. Но почему ты думаешь, что эту экспертизу проводил именно Краснов? Просто потому, что он «нечист на руку»?

– Не только поэтому. Он тесно сотрудничает с «Ювелир-мастером», это организация, которая занимается изготовлением золотых украшений. Она до недавнего времени – как раз до того «наезда» – была в списке моих поставщиков, и украшения, по которым мне предъявили претензии, пришли именно оттуда. Вот я и подумал…

– Минуточку. Ты хочешь сказать, что этот Краснов рискнул официально поставить под сомнение репутацию фирмы, с которой он, как ты сам же сейчас сказал, «тесно сотрудничает»? А он не побоялся, что после этого сотрудничество сразу закончится? Или у него такой длинный список партнеров, что одним больше, одним меньше – не имеет значения?

– Почему же? Наверное, имеет. Но кто же будет сообщать им, что под сомнение их репутацию поставил именно Краснов? Да даже если и так. Даже если они знали, не думаю, что от этого у него могли возникнуть большие проблемы. Больше того, здесь вполне мог быть сговор. Ведь главной целью всего этого было доказать именно мою недобросовестность, а вовсе не испортить репутацию «Ювелир-мастера». Кто мешал представить дело так, что, мол, из фирмы-то пришли изделия настоящие, а на витрине оказались подделки. Кто подменил – разумеется, яснее ясного. А поскольку и эксперт, и производитель – давние друзья, организовать подобную историю им было бы очень удобно.

– Но кое-кто все-таки помешал, и ничего они не организовали, – многозначительно проговорил Лев.

– Да, спасибо тебе. Благодаря твоей оперативной реакции там даже до повторной экспертизы не дошло, как говорится, еще на входе удалось доказать беспочвенность всех этих заявлений. А то совсем заклевали бы меня упыри эти. Но, как бы там ни было, с «Ювелир-мастером» я больше не работаю. Хоть и не возникла тогда эта фирма в качестве официального фигуранта, но я свое решение принял. Не надо. Обойдусь как-нибудь. У меня с поставщиками проблем нет.

– Поддерживаю. Если люди склонны к участию в подобных аферах, работать с ними не стоит. Что еще знаешь о Краснове?

– Да не так много, в общем-то. Сам я с ним не работал, могу судить только по отзывам. Знаю, что он довольно активно сотрудничает с компаниями, специализирующимися на интернет-продажах, а уж как там «нахлобучивают», об этом можно просто легенды слагать.

– А что, драгоценности можно приобрести и по интернету?

– Конечно. Как и все остальное. Виртуальные площадки сейчас очень активно осваиваются торговцами, интернет-аукционы процветают. Вот только для покупателей это, как правило, повышенный риск.

– В том числе и из-за экспертов типа Краснова?

– Да, в том числе и поэтому. А почему он тебя заинтересовал? Это как-то связано со смертью Шульца?

Прежде чем ответить, Гуров на минуту задумался. Ему не хотелось раскрывать все карты, тем более что и сам он пока не имел четкого представления, связан ли Краснов со смертью Шульца или нет.

Из того, что рассказал ему Самойлов, действительно можно было вывести предположение о подобной связи. Коллекция, приобретенная сегодня Комаровым, стоила очень недешево, а стоимость эту определяли эксперты. Среди которых был и Краснов. Он – человек с уже сложившейся репутацией «лояльного», его коллега Шаповалов – пуглив и зашуган, наверняка договориться с ними было нетрудно.

Если аукционисты по каким-либо причинам хотели выдать не совсем идеальные камни за абсолютно идеальные, проблему здесь мог представлять только «безупречный» в своей добросовестности Шульц. Если реальное качество «Фамилии» было ниже заявленного, и Шульц заметил эту «необъективность» в оценке, то тогда…

Тогда придется признать, что его убийство никак не связано с кражей подделок.

– Пока не знаю, есть ли здесь связь, – наконец произнес Лев. – Но Краснов работает в том же бизнесе, и недавно он пересекался с Шульцем. Послушай, а тебе известно что-нибудь про коллекцию под названием «Фамилия»? Три бриллианта, изготовленные из одного алмаза, какой-то там просто неимоверной каратности.

– «Фамилия»? Да, эти камни есть в каталогах. Они довольно часто демонстрируются на выставках, хотя самому мне пока не довелось полюбоваться. Насколько я знаю, сейчас коллекцией владеет кто-то из зарубежных граждан. Хотя изначально алмаз был добыт именно в России, и первый владелец бриллиантов – наш соотечественник.

Гуров не стал говорить Самойлову, что у него уже несколько устаревшая информация, иначе пришлось бы рассказывать всю историю про аукцион, а это пока не входило в его планы. Вместо этого он спросил:

– А что по поводу качества этих камней? Как его оценивают?

– Довольно высоко. Цвет F и чистота Flawless – почти идеал.

– Очень верю. Но не забывай, что сам я – парень простой, деревенский, и в этих ваших обозначениях – как в темном лесу. Ты не мог бы расшифровать то, что сейчас сказал?

– Да, извини. Разумеется, ты не обязан знать наши внутренние технические термины. D, E и F – это самые лучшие цвета для белых бриллиантов. То же самое относится к чистоте Flawless. Это означает – «без изъяна». Таким образом, речь идет о высших характеристиках, и «Фамилия», как я уже сказал, вполне им соответствует.

– А это можно как-то проверить?

– Разумеется. На то и существует экспертиза.

– И проводят ее такие, как Краснов? – с иронией проговорил Гуров.

– Нет, нет, нет! Это ты, пожалуйста, не путай. Здесь речь идет не о коммерческом объекте. «Фамилия» – музейный раритет. И экспертиза этих камней проводилась неоднократно самыми разными людьми и даже в разных странах. Кроме того, в подобных случаях для объективности обычно приглашают не одного, а нескольких экспертов. Так называемых нюансов здесь быть просто не может. Да никто и не заинтересован в них. Коллекция слишком известна. Так что тут хоть сотню Красновых призови, они уже не испортят дело.

– Вот оно что. Значит, все же остаются ценности, с которыми такие «лояльные» парни не смогут мухлевать?

– К счастью, да.

Возвращаясь в Управление, Гуров вновь раздумывал о новой информации, которую узнал от Самойлова.

Теперь он уже не сомневался, что версия, сложившаяся у него в ходе этого разговора, не состоятельна. Шульца не могли убить из-за того, что он заметил необъективность в оценке камней. Просто потому, что подобная необъективность в данном случае была невозможна в принципе. Несколько раз проверенное и перепроверенное качество камней, входивших в «Фамилию», наверняка ни у кого не вызывало сомнений, и экспертиза, проведенная перед аукционом, скорее всего, была не более чем формальностью.

Кроме того, если бы причиной убийства Шульца оказались «нюансы» с экспертизой, здесь были бы замешаны и представители аукционного дома и Литке, а в их поведении ничто не выдавало тайной тревоги. Аукционисты демонстрировали лишь чувство глубокого удовлетворения от успешной и выгодной сделки, а Литке и вовсе сиял от счастья, явно не испытывая никаких внутренних противоречий.

Эти люди наверняка непричастны, и гораздо логичнее было бы предположить, что они даже не знают о трагедии, произошедшей вчера.

Но, несмотря на все эти доводы, мысль о Краснове никак не выходила из головы Гурова. Слишком уж много было совпадений.

Он хорошо помнил, что одним из четырех претендентов на покупку бриллиантов была та самая фирма «Ювелир-мастер», о которой упоминал Самойлов. И тот факт, что один из экспертов тесно сотрудничает с ней, заставлял насторожиться.

«Как все это может быть связано? – ломал Лев голову, медленно передвигаясь в пробке. – Кража подделок, убийство Шульца, недобросовестность Краснова и компания, производящая украшения. Они хотели вставить стекляшки в оправу и выдать за подлинные бриллианты? Продать их на интернет-аукционе? Или заставить поучаствовать в нем самого Комарова, посулив нереальную прибыль? Заставить его вытащить камни из хранилища и между делом подложить вместо них стекляшки. Но зачем тогда убивать Шульца? Как он мог помешать этому плану? Ведь если Комаров – предполагаемая жертва в этой игре, значит, его телохранителю незачем было красть подделки. Следовательно, Шульц ничего не мог заметить, и его не за что было убивать. Или украл сам Шульц? А телохранитель заметил, да и пристрелил его для вразумления, чтобы неповадно было. Черт знает, что за дело! Вот тебе и «формальное дознание». Того гляди, мозги плавиться начнут от этого «пустячка».

Кроме сложностей с формулировкой правдоподобных версий, в происшедшем был еще один важный факт, который смущал полковника.

По всем признакам кража поддельных камней выглядела спонтанной, трудно было предположить, что она явилась следствием некой продуманной стратегии. Никто не мог гарантировать, что Литке захочет продемонстрировать дубликаты. Даже то, что они окажутся у него при себе, можно было утверждать лишь предположительно.

Поэтому заранее строить какие-то планы с расчетом на кражу подделок было проблематично. Скорее всего, мысль о краже возникла в голове у вора в тот самый момент, когда он увидел камни. Что это могло означать? Только одно – он заранее знал, как сможет их использовать. Знал без всяких продуманных стратегий и предварительных планов. Знал наверняка. Иначе не пошел бы на такой риск.

«Кто мог обладать таким знанием? – размышлял Гуров, подъезжая к Управлению. – Во-первых, конечно, Комаров. Как будущий наиболее вероятный владелец подлинников, он наверняка представлял себе, чем ему окажутся полезными дубликаты. Только вот на мелкого мошенника он как-то не очень похож. Имея миллиардное состояние, «мухлевать» с подделанными бирюльками? Нет. Не солидно. Тогда – ювелиры? Да уж, эти смухлюют «на раз». Но что такое они могли знать заранее, чтобы так смело воровать подделки? Почему были уверены, что труд не пропадет даром, что риск оправдан? И почему последним из комнаты выходил именно Шульц. Он – вор? Не «лояльный» Краснов, не пугливый Шаповалов, а Шульц – самый честный и самый безупречный во всем цехе? Нет, это просто, черт знает, что за дело!»

В досаде на то, что так и не удалось прийти к каким-либо внятным выводам, Лев поднялся в кабинет.

Глава 4

Дверь была не заперта, и, открыв ее, Гуров увидел сидевшего за столом Стаса. Он разбирал какие-то бумаги, то и дело посматривая на часы. Рабочий день близился к концу.

– Вот он, пропащий! – бодро приветствовал Стас появившегося в дверях друга. – А я уж думал, что сегодня свидеться нам не судьба.

– Мог ли я уйти, не попрощавшись? Ночь бы не спал.

– Как трогательно! Не иначе, придется уронить скупую мужскую слезу.

– Потом уронишь. Что там по убийству? Нарыл чего-нибудь интересного? – перешел к делу Лев.

– По какому именно убийству? Думаешь, у меня одно?

– То, которое у нас на двоих, точно одно.

– Ты про ювелира?

– Про него, родимого.

– Там пока немного. Ездил сегодня на место, осмотрелся поподробнее. Одна девятиэтажка стоит прямо напротив дома, где проживал Шульц. Лицом к лицу, так сказать. Разве что расстояние большое, а по всем остальным параметрам местечко для снайпера – лучше не придумаешь.

– Техэтаж имеется?

– Само собой. Дом старый, за подъездами, похоже, никто особенно не следит. На всех этих технических помещениях, типа подвалов и техэтажей, замки навесные, больше для виду. Двери все «на соплях». Я за ручку дернул, она вместе с этой железякой отошла, в которой петля для замка. Но внутри так вроде прилично, на то, что бомжи проживали, не похоже. Так что, вполне возможно, киллер первый туда таким способом проник. Помещение пустое, из мебели – только обломки штукатурки и пыль. И посреди этой пыли дорожка протоптана, прямехонько к оконцу.

– А из оконца сказочный вид на окно ювелира?