Глава 11

Гуров проводил следователя к машине и уже пожелал ему счастливого пути (при этих словах Ярыгин скривился – как видно, он по-прежнему жалел, что освободил из-под стражи Андрея Вдовина), но тут вспомнил о просьбе вдовы погибшего бизнесмена, Татьяны.

– Слушай, Виктор Васильевич, – сказал он, – тут ко мне обратилась с просьбой Татьяна Кононова, вдова погибшего. Она просит выдать ей тело мужа, для погребения. А также снять с нее самой подписку о невыезде. Я так понял, что она хочет отвезти тело в Москву. Ты не возражаешь?

Ярыгин некоторое время подумал. Пожав плечами, произнес:

– Вскрытие врачи провели, заключение сделали. Вопросов оно не вызывает. Причина смерти ясна. Так что держать покойника дальше вроде оснований нет. Что касается вдовы… не знаю… Вы-то сами как считаете?

– Мне кажется, она нам тоже для нужд следствия не нужна, – сказал Гуров. – Дело вряд ли бытовое. И потом, даже если она может что-то сообщить, мы всегда сможем ее допросить в Москве.

– Ладно, пусть едет, – согласился Ярыгин. – Я завтра же подготовлю все документы для выдачи тела и снятии с нее подписки. К обеду может ко мне подъезжать.

Гуров кивнул в знак согласия. Проследив, как машина следователя выкатила из ворот, сыщик направился было к дому, но затем остановился и свернул в сторону. Ему предстоял разговор с одним из ключевых свидетелей – тем самым Андреем, о котором только что шла речь на корте. От этого разговора многое зависело, и провести его надлежало на высоком уровне, без сбоев – совсем не так, как прошла их первая беседа в СИЗО. Поэтому надо было продумать стратегию разговора, продумать вопросы и возможные ответы на них. Гуров снова, как и в середине дня, сделал несколько кругов вокруг дома и только потом вошел внутрь.

Как он и предполагал, Андрея он нашел в комнате горничной Лены. Правда, самой Лены здесь не было – отлучилась куда-то. Младший Вдовин сидел на кровати и ковырял зубочисткой в зубах. Тут Гуров сообразил, что только что закончился ужин и он его тоже пропустил, как и обед.

– Что, поел? – спросил он.

– Да, перекусил слегка, – ответил Андрей, настороженно глядя на сыщика.

– Небось после тюремного варева здешняя еда царской показалась?

– Чего там показалась? Она царская и есть! Никита готовит как в Кремле. Да, разница чувствуется…

– Ну, раз поел, можно и поговорить, – заключил Гуров. – Только давай не здесь – Лена может в любую минуту вернуться, а у нас разговор предстоит серьезный, посторонние тут не нужны.

– А какой у нас с вами разговор? – сказал Андрей, пожимая плечами. – Я уже все рассказал, что знаю. Вон и обвинения с меня сняли. Полностью чист перед законом!

– То есть, как говорится, «на свободу – с чистой совестью»? Вот я и хочу поговорить с твоей чистой совестью. Уточнить кое-какие детали.

Андрей еще раз пожал плечами, но все же встал, и они вышли из комнаты, а затем и из дома. Гуров решил повести парня для беседы на ту самую горку, где он уже разговаривал с Ириной Вдовиной. «Будем считать, что это теперь мой рабочий кабинет, – подумал он. – По крайней мере, пока дождя не будет».

– Разговор у нас будет все о том же – о событиях той ночи, – начал Гуров, когда они уселись на скамью. – Точнее, о твоей роли в этих событиях. Значит, мы остановились на том, что, после того как следователь предъявил тебе отпечатки твоих кроссовок и окурок сигареты, ты согласился, что был в кустах неподалеку от «зеленого грота»?

– Да, был. Стоял. Курил, – с вызовом произнес младший Вдовин.

– Да я и не спорю! К Кононову ты не подходил и вообще его не видел. Просто стоял, глядел в подзорную трубу, наблюдал, как Юпитер проходит орбиту Меркурия…

– Чего?! – с изумлением произнес Андрей. – Какую орбиту? Вы о чем?

– Ах да! Я совсем спутал! Конечно, не Юпитер в трубу, а Моцарт на флейте! Ты там стоял и наигрывал на флейте арию из оперы Моцарта «Хованщина». Так ведь?

Свой вопрос, как и предыдущий, насчет орбиты Юпитера, Гуров произнес с самым серьезным, «следовательским» видом, отчего растерянность его юного собеседника еще возросла.

– Что вы несете? – воскликнул он. – Какой Моцарт? Какая опера? Вы что, издеваетесь?

– Конечно, издеваюсь, – согласился Гуров. Вот теперь он был на самом деле серьезен. – Что мне еще остается делать, как не издеваться над твоим враньем? – сказал он. – Тем более теперь, когда я знаю все подробности того, что произошло той ночью. Знаю, что вы оба видели. Разве Лена уже не рассказала тебе о нашей с ней беседе?

– О вашей беседе? Нет, она не рассказывала…

– Ну, понятно, – кивнул сыщик. – Радость первого свидания… Девушке не хотелось омрачать этот миг рассказом о том, как она раскололась и выдала страшную военную тайну. Чтобы ускорить дело, я мог бы вести этот разговор в ее комнате, в ее присутствии. Но я никуда не спешу. Мне не отчитаться перед начальством надо, а раскрыть преступление и вызволить твоего отца из тюрьмы, куда его кто-то умело заталкивает. А заодно спасти вашу семью от разорения.

– От разорения? Какого разорения?

– А такого! Какое обычно случается, когда бизнесмена, главу крупной компании, сажают по сфабрикованному делу. Я не сомневаюсь, что вот-вот появятся какие-то финансовые претензии и все ваши денежки, на которые ты рассчитываешь, уплывут в другие руки. И случится это или нет, зависит в том числе и от тебя, от того, насколько правдиво ты будешь отвечать на мои вопросы. А чтобы ты убедился, что я не блефую и действительно многое знаю, я тебе расскажу, как было дело той ночью. Хочешь?

– Попробуйте, я послушаю, – сказал Андрей, криво усмехаясь. Он все еще пытался выглядеть уверенным в себе, но теперь это ему плохо удавалось.

– Значит, вы с Леной решили ради разнообразия заняться любовью на лоне природы, в парке. Если точнее – в «зеленом гроте». Но, уже подойдя туда, вы заметили, что там кто-то находится. А точнее, вы оба узнали Аркадия Кононова. Вы остановились за кустами и решали, что делать – вернуться в дом или поискать другой укромный уголок. И тут вы увидели еще одного человека, который направлялся к гроту. Это была женщина. Она вошла в грот, и тут Лене стало интересно. Она выглядывала из кустов, стараясь разглядеть, что там, в гроте, происходит. Она думала, что те двое тоже будут заниматься любовью…

– Это вам Ленка все рассказала? – спросил Андрей. Он больше не улыбался. – Что ж, похоже. Но почему вы говорите «ей стало интересно», «она выглядывала»? Я тоже там был…

– Да, ты там был. Но тебе это было совсем неинтересно! У тебя к этому свиданию было совсем другое отношение. Почему – я тебе потом объясню. Объясню, что я про тебя понял. А теперь послушай, что было дальше. Вы продолжали стоять, отделенные от той пары кустами и лужайкой шириной тридцать метров. И тут раздался выстрел! Вот этого вы оба никак не ожидали! Это для вас был шок – особенно для тебя. Лена порывалась сразу убежать, но ты ее удержал. У тебя был особый интерес. Ты хотел проверить свое предположение и узнать, что будет делать стрелявшая. И вот она вышла из грота, держа в руке пистолет, и направилась к пруду. Ты понял, что она стремится избавиться от улики. Больше за кустами было делать нечего, и вы вернулись в дом. Там ты взял со своей подруги клятву, что она будет молчать. Она и молчала, пока я не припер ее к стенке и не заставил все рассказать. Теперь нет смысла молчать дальше. Тем более я знаю причину, по которой ты играл со следствием в молчанку и кормил Ярыгина разными баснями.

– И какая же это причина? – спросил Андрей. Он все еще криво усмехался, но эта ухмылка выглядела довольно жалкой.

– Причина в том, что ты решил, что знаешь, кто эта женщина, вошедшая в «зеленый грот». Ты решил, что это твоя мать! Ведь ты слышал ее разговор с Кононовым во время прогулки, когда Аркадий назначил Ирине Васильевне свидание. Верно ведь, слышал?

– Да, слыхал… – нехотя признался Андрей. – У него шепот такой был… театральный… трудно не услышать.

– Да ты и раньше замечал, что Кононов ухаживает за твоей матерью. Тебя это, конечно, возмущало, но объясниться с Аркадием или рассказать об этих ухаживаниях отцу ты не мог. Не мог, потому что был должен Кононову деньги и боялся, что он, в свою очередь, все расскажет отцу. У вас у каждого была тайна, и это делало вас словно бы соучастниками. Так вот, ты слышал, как Кононов пригласил твою мать на свидание. Потому вы и пошли в грот, что ты был уверен – это место не занято, «влюбленные» встретятся на горке. Наверно, ты слегка удивился, увидев Кононова в гроте…

– Ну да, я никак этого не ожидал, – согласился Андрей. – Но потом решил, что Аркадий почему-то передумал.

– Именно так ты и решил. Но тебе совсем не хотелось, чтобы горничная наблюдала за любовными приключениями твоей матери. Поэтому ты и тянул Лену прочь, а она не уходила. И тут грянул выстрел… Это сразу изменило твое отношение к происходящему! Ты решил, что твоя мать решила избавиться от ухажера и убила его. Теперь ты не мог уйти, ты хотел видеть все до конца. И ты видел, как женщина в толстовке вышла из грота и прошла в сторону пруда. Ты понял, что она хочет избавиться от улики. Также ты понял, что Лена – единственный, кто может проболтаться, и взял с нее клятву молчать. Вот почему ты так отчаянно врал на допросах, вот почему изобретал все новые версии. Ведь не мог же ты сказать, что твоя мать – убийца!

– Да, я не мог, – глухо сказал Андрей.

Он сидел, глядя в сторону, судорожно сжимая и разжимая руки.

– И что теперь будет? – спросил он. – Вы расскажете все этому… Ярыгину? Маму арестуют?

– Не бойся, ничего я не расскажу, и Ирине Васильевне ничто не угрожает, – ответил Гуров. – Прежде всего потому, что она ни в чем не виновата.

– Правда?! – воскликнул Андрей. Теперь он уже не отворачивался, он пристально глядел прямо в глаза сыщика. – То есть вы думаете… вы думаете, что это он виноват? Что мама защищалась? Но зачем она принесла туда папин пистолет?

– Нет, Ирина Васильевна не виновата вовсе не по этим причинам, – объяснил Гуров. – А по другой причине, более основательной. Она не виновата потому, что ее там не было.

– То есть… то есть вы хотите сказать, что это была не она? Но как же…

– Ну да. Ведь ты не видел лица женщины, вошедшей в грот? Не видел. Ты решил, что это мать, потому что слышал разговор в парке. И еще потому, что убийца воспользовался оружием твоего отца. А код сейфа могла знать только Ирина Васильевна. И еще ты подумал про обувь…

– Да, у мамы с папой одинаковый размер, – подтвердил Андрей. – Мама могла в волнении, по ошибке обуть папины башмаки…

– Выходит, мать ты любишь сильнее, чем отца, – заметил Гуров. – Ведь если бы ты рассказал следователю все, что видел, обвинение против отца рассыпалось бы и его бы выпустили…

– Я всегда считал отца сильным человеком, – отвечал Андрей. – Человеком, который не нуждается в защите. Мама – другое дело…

– Бывают ситуации, когда и сильный человек нуждается в помощи. И помочь ему может тот, кого считают слабым. Теперь, когда мы с тобой во всем разобрались, уже нет необходимости скрывать правду, ведь так?

– А почему… почему вы так уверенно говорите, что это не могла быть мама? Разве это исключено? Или вы ее хорошо знаете и уверены в ее невиновности?

– Нет, я не так хорошо знаю Ирину Васильевну, – отвечал Гуров. – К тому же в таких вопросах, как дело об убийстве, даже хорошего знакомства с человеком бывает недостаточно. Заключения типа «Такой человек не мог убить», «Он никак не мог этого сделать» здесь не работают. Нет, я уверен в невиновности твоей матери по другим, более прозаическим причинам. Прежде всего потому, что ее показания о том, что она делала в момент убийства, подтверждаются словами других людей – вашего повара Никиты и горничной Марины. А кроме того, я не вижу никаких причин, которые заставили бы Ирину Васильевну пойти на убийство своего хорошего знакомого и тяжелый оговор мужа. Нет этих причин, хоть тресни.

– Выходит, теперь можно добиться освобождения папы? – с надеждой воскликнул Андрей.

– Думаю, да, – кивнул сыщик. – Завтра с утра поедем втроем в город: мы с тобой и еще Лена. Вы двое дадите показания, что видели той ночью. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы следствие согласилось на изменение меры пресечения для твоего отца. Но сначала мне нужно прояснить еще один вопрос относительно тебя.

– Давайте ваш вопрос, я отвечу, – обещал Андрей. Он заметно повеселел и выглядел бодро.

– Вопрос вот какой: зачем ты все-таки брал деньги у Кононова? Для чего они тебе понадобились? Какие-то долги?

– Нет, никаких долгов у меня нет, – отвечал Андрей. – Я брал не для себя – для друга. Он по неосторожности сбил человека, и нужно было срочно заплатить пострадавшему, чтобы он отозвал иск. Иначе другу грозила тюрьма. Я взял у Аркадия деньги, и друг откупился. Деньги Аркадию я, кстати, вернул. Ну, из тех сумм, что мне отец выделяет. Вроде как на карманные расходы. Еще есть вопросы?

– Нет, теперь уже никаких вопросов не осталось, – отвечал Гуров.

– Тогда я к Ленке побегу? – спросил Андрей. – Расскажу ей все, объясню, что завтра предстоит дача показаний, скажу, что надо говорить…

– Беги-беги, – кивнул сыщик. – Объясни. Только поспать ей дай.