Глава 3

Тень от зеленой сочной листвы, наполняющей воздух ароматом свежести, падала ему на лицо. Солнце уже стремительно катилось за горизонт, окрашивая небесный купол в кроваво-красные тона. Еще каких-нибудь полчаса или максимум час, и светило полностью скроется, позволив городу окутаться сумерками.

Он неторопливо выудил из кармана новую пачку «Мальборо» и сорвал с нее целлофан. Движения были ленивыми и неспешными. Сейчас он довольствовался только ролью стороннего наблюдателя. Сигарета прилипла к нижней губе, щелкнула зажигалка, и облачко сизого дыма от прикуренной сигареты поднялось вверх вдоль его непроницаемого, будто высеченного из гранита, лица.

Парочка прогуливалась по центральной аллее парка. Девушка жалась к молодому человеку, как озябший на ветру воробушек, а он нежно обнимал ее за плечи. Они разговаривали о чем-то, но со своего места под деревом наблюдатель не мог слышать слов. Он только видел играющую на губах девушки улыбку, ее лучившиеся от счастья глаза. Иногда она смеялась. Видимо, кавалер старательно сыпал какими-то анекдотами или забавными эпизодами из жизни.

Да, с женщинами всегда так. Стоит тебе замолчать более чем на две-три минуты, и они способны счесть тебя скучным человеком. Молодой человек, всем своим видом напоминавший студента-гуманитария, облаченный в светлую рубашку с коротким рукавом и аккуратные брюки со стрелками, наверняка считал именно так. Он все время что-то говорил, опасаясь, что ее интерес к нему угаснет.

Наблюдатель усмехнулся. В его представлении подобной тактики придерживались только дилетанты. Пустая болтовня и все эти забавные анекдоты выветривались из взбалмошной девичьей головки уже через секунду. Они не имели никакого веса. Если уж ты ведешь беседу с той, чье мнение тебе самому небезразлично, надо взвешивать каждое произносимое слово. И совершенно не обязательно, чтобы их было много. Нагромождение пустой информации отягощает сознание. И гораздо важнее вести с ней внутренний диалог, который она способна прочесть в твоих глазах. Тогда она будет заглядывать в эти глаза, искать их.

Он глубоко затянулся и стряхнул пепел себе под ноги. Девушка была приятной. Красавицей, конечно, не назовешь, в его практике встречались экземпляры и получше. Но обаятельная. Очень обаятельная. Золотистые волосы, чуть вздернутый кверху маленький носик, большие, широко распахнутые глаза. На подбородке ямочка. Маленькая, едва заметная, но он зафиксировал и ее. Не мог не зафиксировать. Такие ямочки говорили о повышенной чувственности. Он разглядел ее вчера, когда расположился в кафе «Адажио» за соседним столиком, где ужинала эта парочка. Такая же ямочка на подбородке была и у Вероники… Только Вероника была брюнеткой… Нет! Он даже вздрогнул всем телом, и сигарета качнулась у него между пальцев. Это кощунство – проводить аналогию с Вероникой…

Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул три раза, вернув привычный ритм сердцебиения.

Парочка, за которой он вел наблюдение, уже приближалась к воротам, ведущим на выход из парка. Он вышел из тени лиственного дерева и двинулся следом за ними. Красные закатные лучи осветили его выбритую голову. Он сделал это вчера. Зашел в парикмахерскую и избавился от густой, зачесанной назад шевелюры. На подбородке обозначился контур круглой мефистофельской бородки. Он считал, что этих изменений вполне достаточно. В глаза посторонних обычно бросалось только общее представление о человеке. Детали предназначались только для НЕЕ! Но это уже второй вопрос. Его он не слишком беспокоил.

Погружая поочередно в высокую, изумрудного оттенка траву черного цвета ботинки, он пересек газон и вышел на аллею. Студент-гуманитарий и его курносая подружка с золотистыми волосами уже выходили в ворота. Пришлось заметно ускорить шаг, чтобы не потерять их из виду. Он перестраховывался, уже знал, что, пройдя по Неглинной, объекты его пристального внимания неминуемо свернут на Лермонтова и пойдут в сторону Троицкого собора. Иначе и быть не может.

С запада подул легкий ветерок. Столичная жара, господствовавшая в дневное время суток на протяжении последних двух недель, к вечеру заметно спадала, давая возможность москвичам вздохнуть с облегчением.

Он вышел на Неглинную. Парочка двигалась вниз по улице, только теперь студент не обнимал свою возлюбленную за плечи. Она интеллигентно и грациозно опиралась на его руку. Навстречу им прошел какой-то мужчина в возрасте и, уже разминувшись, вывернул голову, созерцая ее стройные длинные ноги, едва прикрытые коротенькой юбочкой и обутые в открытые босоножки на высоком каблуке. Да, посмотреть было на что! Фигурка у девушки была отменной.

Затем они миновали цветочный ларек. Студенту следовало бы раскошелиться на букетик цветов для своей дамы, но он этого не сделал, хотя девушка и бросила взгляд на красовавшиеся за стеклом чайные розы. Взгляд был быстрым и почти неуловимым, но наблюдатель его заметил. Только он, и больше никто. Щелчком большого пальца он отправил окурок в придорожную урну.

Молодая пара, а следом за ними на почтительном расстоянии и наблюдатель, приблизились к улице Лермонтова. Они свернули к собору. То же самое проделал и он. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом. Сумерки сгущались. Он посмотрел на часы. Еще минут пятнадцать-двадцать, и парочка двинется к дому девушки. Кавалер пойдет ее провожать. Наблюдатель ждал именно этого момента.

У Троицкого собора студенты остановились, задрав головы вверх, разглядывали золотистые купола, увенчанные православными крестами. О чем они говорили в этот момент? Какие мысли одолевали каждого из них?

Он вспомнил собственные студенческие годы. Впрочем, он учился не здесь, не в Москве, но студенты разных городов России мало чем отличаются друг от друга. Почти все в этом возрасте подвержены романтике. Восемь лет назад не был лишен этой романтики и он… Тогда вся жизнь виделась ему иначе. И он мечтал о красивом, помпезном венчании с любимой девушкой в такой же вот церкви, когда даются священные клятвы перед алтарем… Перед лицом всевышнего… Он написал тогда для себя свою клятву и собирался произнести ее. Видит бог, собирался. Перед глазами вновь возник образ Вероники.

Он стиснул зубы. Теперь все в прошлом. Он уже не тот, каким был прежде. И никогда им не станет. Теперь он – Охотник. Так звали его те немногие, кто был знаком с ним лично, и таковым он считал себя сам. Охотник, выслеживающий свою очередную жертву.

Зрачки его сузились, когда он сфокусировал взгляд точно на спине златовласой девушки. Она развернулась в профиль. На этот раз на губах ее не было улыбки. Напротив, лицо серьезное и сосредоточенное. Что же так подействовало на нее? Близость священного места или у кавалера иссяк запас анекдотов?

Студент склонился и поцеловал ее в висок. Девушка мгновенно прижалась к нему. Они пошли дальше, мимо собора к трамвайным путям. Да, он шел ее провожать. Она жила там, на Рижской, в высоком монолитном доме с располагавшимся в торце мебельным магазином.

Наблюдатель снова взглянул на часы. Пора! Он развернулся и быстрым шагом пересек маленький сквер с памятником Марксу на главной аллее, уже скрытый вечерний мглой. Обогнул высокий монолитный дом с противоположной стороны и остановился у мебельного магазина.

Заметив его присутствие в заранее оговоренной точке, из сумерек материализовались две крупные плечистые фигуры. Он стоял и молча наблюдал за их приближением. Один из амбалов, парень лет двадцати пяти, в просторной шелковой рубашке и джинсах, был блондином, второй, в спортивных трико и синей майке-борцовке, – брюнетом. Он демонстративно поигрывал на ходу своими рельефно выступающими бицепсами.

– Они идут, – просто произнес Охотник, когда колоритная парочка остановилась рядом с ним.

Он не уступал им в росте, но проигрывал в комплекции.

Блондин кивнул.

– Как насчет денег?

– Вот. Половина сейчас. Половина после того, как сделаете дело. И смотрите, не переусердствуйте. Я не хочу, чтобы парнишка крякнул. Ясно?

– Конечно, ясно, – теперь уже ответил брюнет. – Мы же не звери.

Да, они не звери. Он знал это. Обычные культуристы, помешанные исключительно на красоте своего тела. Таких в Москве хватало с избытком, и, в сущности, они являлись безвредными созданиями. Этих двоих он нашел в спорткомплексе «Атлетика». Он никогда не видел их прежде и не сомневался в том, что ему не доведется встретить их в будущем. Он просто предложил им непыльную работенку, пообещав по сотне баксов наличными на каждого. Предстоящие действия он мотивировал тем, что его подруга бросила его ради какого-то умника-аспиранта, не способного постоять за объект своей любви, а он с помощью этих крепко сбитых атлетов покажет ей все наглядно. Обычная демонстрация.

– Потом все делаем, как договаривались, – напомнил он клубным культуристам. – Повторная встреча на этой же точке. Я отдам вам еще сотку, и разойдемся.

Блондин снова кивнул. Вчера они все это детально отрепетировали. Охотник знал, что весь сегодняшний спектакль пройдет как по нотам. Сомневаться в успехе не было никаких оснований.

Он чуть вышел из-за угла и вгляделся во мрак, достал из кармана сигареты.

– Курите? – протянул он раскрытую пачку культуристам.

– Нет.

– Я в этом и не сомневался.

Он открыто улыбнулся и закурил. Выпустил в сторону густую струю дыма. Сизое облачко завертелось в воздухе, подгоняемое вечерним ветерком. Он затянулся еще раз, небрежно придерживая сигарету большим и указательным пальцами.

Они вышли из-за угла. Девушка все так же держала своего кавалера под руку. Одна из прядей ее золотистых волос покоилась у него на плече.

Охотник качнул головой, и по его команде оба амбала устремились наперерез влюбленной парочке. Их могучие спины на несколько секунд перекрыли ему обзор, и теперь он не мог видеть курносое лицо своей потенциальной жертвы.

Глава 4

– И почему же вы так решили, мистер Шерлок Холмс? – Полковник Крячко отправил в широко раскрытую пасть добрый кусок сандвича с ветчиной и тут же принялся перемалывать все это своими крепкими от природы зубами. Приложился губами к горлышку полулитровой пластиковой бутылки кока-колы, запил еду. – Почему именно служба знакомств? Разве молодые люди уже не способны так просто знакомиться на улице? По старинке, так сказать. Я вот в свое время…

– Неважно, что делал ты в свое время, – перебил соратника Гуров, налегая на французский салат с грибами. – Я верю, что ты был ого-го какой ловелас и сердцеед. Ты и сейчас такой. Успокойся. Но мы говорим сейчас не о твоих любовных победах и о не том, кто и как умеет знакомиться. Я не настаиваю на своей версии, пойми. Я просто беру ее в качестве рабочей и хочу проверить. Мы ведь пытались с тобой найти что-то общее, что связывало бы этих четырех девушек. И до сих пор не добились никакого конкретного результата. Точек соприкосновения вроде бы нет. Вот я и подумал: а что, если это Интернет? Почему нет? Стоит копнуть в этом направлении. И хуже от этого никому не станет.

– Я не люблю компьютеры. – Станислав уже полностью затолкал сандвич в рот и потянулся за вторым. – И не умею с ними общаться.

– Я и не просил тебя об этом. Не собираюсь я делать из тебя программиста. Просто давай прикинем…

Закусочная быстрого питания, расположенная неподалеку от здания Управления уголовного розыска, куда сумели-таки заскочить оперативники после беседы с Орловым, представляла собой вполне современное и уютное во всех отношениях заведение. Чистенькое, опрятное, с качественным обслуживанием. Гуров облюбовал его всего месяц тому назад, но вот Крячко был далеко не в восторге. В отличие от напарника, который предпочитал не тратить драгоценного времени на посещение более отдаленных мест общественного питания, Станислав негативно высказывался в адрес поспешного насыщения желудка. Как правило, он любил трапезничать вдумчиво и целенаправленно. Для него это был целый процесс.

– …дома у пропавшей Ирины Гордеевой оказывается компьютер. Вещь, полностью выбивающаяся из общего колорита скудной обстановки, – пережевывая пищу, Гуров, казалось, вел разговор сам с собой. Ему вполне было достаточно того, что Стас хотя бы слушает его. – Девушка пользовалась Интернетом. Да, допустим, ей это было необходимо для учебы. Разные бухгалтерские документы, изменения. Все это я видел. Но у нее также обнаруживается интерес и к службе знакомств. С кем она там знакомилась, Стас? С какими лицами входила в виртуальный контакт? Ответы на эти вопросы могла бы нам дать сама Ирина. Но ее нет. А у нас нет кода доступа к ее странице на данном сайте. У Светы Сидько наверняка имеется дома компьютер. Во всяком случае, у ее отца. То же самое стоит проверить и в отношении других девушек. Интуиция подсказывает мне, что этот сайт тут при делах. Ты не находишь, Стас?

– Я пока ничего не нахожу.

– Нам пора разделиться, пан Крячко, – заявил Гуров, вытирая руки салфеткой. – Я возьму на себя личность третьей по счету пропавшей девушки, Марины Филоретовой. А вернее, личность ее ближайшей подруги Катерины. Помнишь ее? Невысокая пухленькая брюнетка, озабоченная вопросами человечности. – Полковник слегка улыбнулся. – Придется в очередной раз потерпеть ее болтовню с отдаленным философским уклоном…

– Хватит темнить, Гуров. Какую пакостную роль ты уготовил мне на этот раз?

– На тебе Сидько…

– Нет, только не это! – Крячко демонстративно вскинул вверх руки, изображая полную капитуляцию.

– Да, брат, да, – покачал головой соратник. – Иного нет у нас пути. Слышал такую песню?..

– А почему, к примеру, не ты идешь к Сидько с визитом? – не сдавался Станислав. – А я уж, так и быть, избавлю тебя от общения с пухленькой.

– Стас, не разбегайся, прыгай. – Полковник свел брови в области переносицы. – У тебя нервы покрепче, чем у меня. Вот и банкуй. Все. На этом наше маленькое заседание можно считать закрытым.

Он поднялся из-за столика, но Крячко не спешил последовать этому примеру. Гуров только равнодушно пожал плечами.

– Заканчивай трескать бутерброды и берись за дело. Не забудь держать со мной связь. – Он приложил ладонь к уху, изображая телефонные переговоры.

Станислав что-то буркнул в ответ, но Лев уже не слышал его. Миновав крутящуюся стеклянную дверь кафе, он вышел на улицу.

С Екатериной Челышковой полковник встретился у здания театрального училища имени Щепкина, где училась она и пропавшая неделю назад Филоретова. Девушка была в легком простеньком сарафанчике и стареньких коричневых сандалиях на босу ногу. В таком наряде жара ей была явно не страшна. Она колобком скатилась со ступенек навстречу Гурову и по-мужски протянула руку для приветствия.

– Здравия желаю! – громко произнесла Катя, когда полковник вынужденно ответил на ее приветствие. – Что нового? Нашли Маринку?

– Пока что нет, – признался Гуров. – У вас найдется минутка, Катюша? У меня к вам появились новые вопросы.

– Разумеется. Сегодня, как это ни странно, я свободна до вечера. Мастерство отменили по причине… Впрочем, неважно, по какой причине. – Она слегка отвела взгляд в сторону, вроде как нечаянно сболтнула лишнего, но тут же вернулась в привычное для себя состояние жизнерадостности и влюбленности в окружающий мир. – Сегодня погода потрясающая. Давайте прогуляемся немножко. Если вы не против, конечно. Скажу вам по секрету, я даже рада удрать оттуда. – Катя качнула головой в сторону здания театрального училища. – Подготовка самостоятельных этюдов. Народ это любит. Так сказать, творить по собственному разумению. Я – не сторонница. Творческая инициатива – это, конечно, прекрасно, но во всем должна присутствовать рука педагога. Твердая, направляющая рука. Вы понимаете, о чем я, товарищ полковник?

Челышкова взяла Гурова под руку, как своего заштатного кавалера, и покатилась рядом с ним по направлению к парку.

– Вполне. – Он кивнул головой. – Только если вам не сложно, Катя, зовите меня Львом Ивановичем. Не надо «товарищ полковник».

– Хорошо. – Эта маленькая пышка в просторном сарафане звонко засмеялась и кокетливо повела плечиками. – Как скажете, Лев Иванович. Хотя, согласитесь, «товарищ полковник» звучит как-то более мужественно. И вам больше подходит. Вы ведь в некотором роде – адепт.

– Почему адепт? – Гуров уже немного жалел, что не отправился с визитом к журналисту. Стас, бесспорно, нашел бы с этой особой общий язык гораздо проще.

– Ну, как же? Адепт закона. Адепт порядка. Благодаря таким, как вы, на этой умирающей планете еще сохраняется относительный мир. Помните, я говорила вам об этом в прошлый раз?

– Помню. Но до сих пор так и не уяснил: почему эта планета умирающая? Лично я предпочитаю считать, что живу и работаю в благополучной атмосфере.

– Я поражена! – воскликнула Катя, вскидывая кверху свое круглое некрасивое лицо и подставляя солнцу обильно проступающие на носу и щеках веснушки. – Просто поражена! Благополучная атмосфера! И это говорит человек, который едва ли не на протяжении всей своей жизни борется со злом. Зло поработило нас всех! Взять, к примеру, ту же Маринку. Где она сейчас? Что с ней?

– Ты полагаешь, что она угодила в беду? – Гуров был рад возможности подступиться к интересующему его вопросу. Пусть даже и столь неуклюже.

Катя остановилась. Ее рука выскользнула, и теперь она, развернувшись, смотрела прямо в глаза оперативному работнику. Гуров прочел на ее лице искреннее, неподдельное изумление.

– А вы полагаете, что нет?! По-вашему, Лев Иванович, выходит, что человек может просто взять и исчезнуть? Вот так просто, за здорово живешь. Вы считаете, что Марина сама себя похитила?

– Я хочу сказать, что пока нет никаких доказательств, свидетельствующих о факте похищения, – мягко, но уверенно парировал полковник. – Наша работа – это работа с голыми фактами, Катюша. Сам я могу думать бог весть что. На уровне интуиции или еще чего-то в этом роде, но… Скажите-ка мне лучше, а Марина никогда не пользовалась услугами службы знакомств в Интернете?