Глава 9

Примерно через полчаса шлепанья по лужам Гуров вдруг остановился и прислушался. Самохин тоже встал и поднял голову. Через тихий шелест дождя до них донесся равномерный звук, напоминающий гул работающего мотора, и еще заливистое собачье тявканье, перешедшее внезапно в панический визг и тут же смолкшее.

Они посмотрели друг на друга.

– Кажется, пришли, – сказал Гуров и недовольно покачал головой. – А вот про собак я не подумал! А какой же, если подумать, кордон без собак? Так что незаметно подойти и думать нечего!

– А нам обязательно незаметно? – спросил Самохин. – Мы же заблудились. Нам же помощи просить нужно.

– Это еще бабушка надвое сказала, – заметил Гуров. – Там нас может ждать такая встреча, что нам не помощи, а пощады просить придется. Поэтому-то и хотелось бы сначала прикинуть, что там за народ собрался.

– Может, разделимся? – предложил Самохин. – Допустим, я вперед пойду, как будто я один. Отвлеку на себя внимание, а вы пока осмотритесь что да как.

– Нет уж, будем держаться вместе, – решил Гуров. – Поодиночке мы можем в такое дерьмо вляпаться, что за всю жизнь не отмоешься. Давай жми напролом, капитан! Что-нибудь да выгадаем!

– Как скажете, товарищ полковник, – пожал плечами Самохин.

Дорога дальше сворачивала налево и ныряла в густой непроглядный ельник. Ели здесь были пушистые, с голубоватой хвоей. Это голубоватое свечение было заметно даже в сумерках.

Прошагали еще метров сто. Звук мотора уже стих. Зато все отчетливее слышалось невнятное журчание нескольких мужских голосов. Снова несколько раз тявкнула собака. Потом опять наступила тишина, нарушаемая тихим шумом дождя. И вдруг они вышли на край большой поляны.

В глубине ее стоял добротный деревянный дом с высоким крыльцом и большой верандой. Островерхая, крытая железом крыша, выкрашенная в зеленый цвет, сливалась с темной зеленью нависавших над ней деревьев. Многочисленные окна были украшены резными наличниками. Стены дома янтарно желтели. За домом виднелись еще какие-то постройки. На другом конце поляны под высоким тентом стояли два «дальнобойных» грузовика. Прицепленные к ним фуры были покрыты пропыленным брезентом, на котором темнели какие-то надписи, сделанные латинским шрифтом.

– А тут уютно! – с удивлением сказал Самохин. – На хорошую гостиницу похоже. На базу отдыха. И природа опять же…

– Да, аккуратно живут, – согласился Гуров. – Заметил, под тентом асфальт уложен? И даже, кажется, ямы организованы, чтобы машину без помех посмотреть можно было. Но меня другое радует. Фургоны на месте. Значит, не опоздали мы.

– Непохоже, чтобы они в дорогу собирались, – заметил Самохин. – Тихо, пусто… Правда, мотор недавно рычал вроде… А сейчас никого. Все в доме, что ли? Прямо туда пойдем, Лев Иванович?

– В кузов бы заглянуть, – озабоченно сказал Гуров, глядя на грузовики. – Убедиться бы. Чтобы уж был туз, как говорится, в рукаве… Но тут уж нас сразу раскусят. А нам прежде нужно Сидоренко разыскать. Пойдем сразу в дом, Самохин! Будем действовать по обстановке.

Но едва они сделали несколько шагов по направлению к дому, как откуда-то из-под крыльца навстречу им выметнулись две огромные лохматые псины с оскаленными зубами. С хриплым лаем они помчались навстречу оперативникам, намереваясь, кажется, с ходу перегрызть им обоим горло. За ними задорно трусила маленькая белая собачонка, захлебываясь звонким щенячьим тявканьем. Видимо, это ее они слышали несколько минут назад.

Гуров и Самохин остановились. С лохматыми кобелями шутить было опасно. Это были не обычные деревенские брехуны, а натасканные свирепые сторожа – Гуров в этом достаточно хорошо разбирался.

Впрочем, до неприятностей дело не дошло. Почти сразу же из-за угла дома появилась фигура в дождевике и фуражке, и грубый мужской голос выкрикнул, перекрывая собачий гомон:

– Полкан! Седой! Фу! К ноге!

Быстрым шагом человек в дождевике пошел навстречу оперативникам, пытливо всматриваясь в их лица. Собаки остановились как вкопанные, тявкнули неприязненно еще пару раз и отступили, пропуская вперед хозяина.

Он подошел вплотную к непрошеным гостям, кивнул в знак приветствия и отрывисто спросил:

– Случилось что? Авария? Или бензин кончился?

У него было суровое мужское лицо с глубокими морщинами по краям рта. Стальные глаза смотрели холодно и строго. На форменной фуражке тускло поблескивала кокарда лесного ведомства.

– Вы угадали, – сказал Гуров. – Ехали вот по трассе, колесо лопнуло, а сунулись насчет запаски – выяснилось, что забыли. Такая вот чепуха получилась. До ближайшего населенного пункта восемь километров. Так мы рассудили, что лучше будет поближе поискать пристанища. По карте сверились – ваш кордон рядом. Вот мы и решили… Не ночевать же на обочине.

– Машина-то какая? – спросил лесник. – «Пежо»? М-да, это посложнее будет… Но помочь можно. Сейчас поедем – колесо ваше снимем, здесь заклеим…

– Не получится, – мотнул головой Гуров. – Покрышка вдребезги. На стальной прут, похоже, нарвались, а может, на зуб от бороны. Что-то в этом роде.

– Тогда до утра, – заключил лесник. – Утром один машину посторожит, а другого я до города подброшу. Там импортные тачки чинят – что-нибудь придумаете.

– Идет, – сказал Гуров. – А переночевать у вас местечко найдется?

– Места у нас навалом, – ответил лесник.

– Да, я вижу, тут у вас машины стоят, – простодушно объяснил Гуров. – Может, думаю, понаехали гости?

– Гости нам не помеха, – спокойно сказал лесник. – У нас на всех места хватит. Да и отбывают они скоро, гости-то. Так что не о чем вам беспокоиться. Вот только разносолов я вам не предложу, извините. Но жареной картошки с грибами и хлеба дам.

– Какие же нынче грибы? – пробормотал Самохин.

Лесник снисходительно посмотрел на него.

– Городской житель! – сказал он. – Весенних грибов не пробовал. Ничего, попробуешь! Пойдемте со мной!

Он мотнул головой, повернулся и пошел к дому. Собаки расступились, но глаз с чужаков не сводили. Шерсть на их загривках до сих пор стояла дыбом.

– Не скучно в лесу одному жить? – спросил Гуров.

Лесник неодобрительно и непонимающе посмотрел на него.

– Нам скучать некогда, – сказал он. – Скучают те, кому делать нечего.

Гремя сапогами, он поднялся на крыльцо, по-хозяйски распахнул дверь, пропуская гостей в дом. Гуров и Самохин вошли. Лесник оценивающе посмотрел на них и с некоторой досадой сказал:

– Одежу просушить вам надо бы! Сейчас велю, чтобы печь затопили. А вы пока располагайтесь. Я вас наверху помещу. Не пятизвездочный отель, конечно, но прилечь есть где, а вам ведь ничего другого и не надо, верно?

– Насчет одежды не беспокойтесь, – быстро сказал Гуров. – Не так уж сильно мы и промокли.

– Дело хозяйское, – равнодушно заметил лесник. – А ужина придется подождать.

Они прошли через полутемную прихожую, в которой пахло странным сочетанием выделанной кожи, сена, подгоревшего масла и человеческого пота, через боковую дверь проникли в коридор, из которого по узкой деревянной лесенке с перилами поднялись на чердачное помещение, находившееся под той самой островерхой крышей, которую они только что видели.

Здесь пахло по-другому – древесной стружкой и лесом. Постукивал по крыше замирающий дождь. Большое слуховое окно в красивой прочной раме смотрело на лес.

– Вот здесь и располагайтесь, – сказал лесник. – Тут вот топчаны стоят. Там, в шкафчике, – одеяла. Света у меня тут нет, извините, придется посумерничать. А покушать вас пригласят.

– Мощное тут у вас заведение, – сказал Самохин. – Я сначала подумал – гостиница.

– А тут и есть что-то вроде гостиницы, – с достоинством ответил лесник. – Сюда раньше важные люди из района частенько наезжали – поохотиться, порыбачить… Нынешнее начальство вроде остыло к этому делу. А может, получше места теперь знает. А строили, да, на будущее… Такой дом нелегко содержать, конечно, но мы выходим из положения.

– Дальнобойщиков принимаете? – догадался Гуров.

Лесник внимательно посмотрел на него и неохотно сказал:

– Бывает…

В полумраке трудно было понять, какое у него выражение на лице.

– Ладно, располагайтесь, а я пойду. Дел много. Если вдруг что – вниз спуститесь, спросите – где, мол, Федор Игнатьич. Это я, значит. Вообще, я в другой избе обитаю, здесь у нас в основном гости вроде вас… А вот на двор сами не выходите – собаки вас не знают, порвать могут.

Сообщив этот обнадеживающий факт, он решительно повернулся и стал спускаться по скрипучим ступенькам. Оперативники дождались, пока грохот его сапог не затихнет внизу, а потом Гуров вполголоса заметил:

– Ну что, капитан, значит, не едал никогда весенних грибочков? А придется!..

Самохин почесал в затылке и озабоченно сказал:

– Да, деловой мужик! Как он нас, а? Враз выключил из процесса! Изолировал на чердаке, другим гостям не показал, да еще и насчет собак намекнул… Как думаете, Лев Иванович, он это не нарочно или все-таки догадался, кто мы такие?

– А какая разница, капитан? – пожал плечами Гуров. – Он по-своему разумно поступает. Бизнес у него тут не самый прозрачный, народ же ходит всякий – поэтому осторожничает. Площади у него тут позволяют. Хоть роту милицейскую изолируй!

– И что будем делать, Лев Иванович?

– Думать надо. Я не доктор, у меня готовых рецептов нет. Задача прежняя – Сидоренко.

– Только на чердаке мы его вряд ли отыщем, – сказал Самохин. – На двор нам не велено выходить, но вроде вниз спускаться никто не запрещал? Можем ознакомиться с достопримечательностями.

– Гида бы нам хорошего, – пробормотал Гуров, оглядываясь. – Хотя, конечно, ждать у моря погоды нечего.

Он подошел к люку, который вел на первый этаж, и посмотрел вниз.

– Слышу, как будто посудой гремят, – сообщил он через некоторое время. – Такое впечатление, что кое-кто уже ужинает.

Конец ознакомительного фрагмента.