Чем это произведение является по формату - сказать трудно. Возможно - это такой разросшийся очерк или рассказ, возможно - даже повесть, хотя, скорее всего, это очень полный, в смысле упитанный, фельетон. Да, кажется, с вопросом формы я определился, теперь разобраться бы о чем это было?
Пусть вас не вводит в заблуждение название, но это произведение, хотя, на первый взгляд, о купеческо-приказчичьей среде, но это только на первый взгляд. Вообще-то, Николай Лейкин, будущий крёстный литературный отец Чехова, очень любил купеческую и приказчичью тему, им в этом направлении написано очень много, из того, что я читал в его сборнике за 1874 год, в который, кстати, входит и рецензируемое произведение, почти все очерки и фельетоны о них, о купцах. Но не этот, потому что здесь главный предмет критики писатели - его собратья по перу, бомонд русской беллетристики конца 60 - начала 70-х годов теперь уже позапрошлого века.
Надо сказать, что к коллегам-писателям Лейкин до невероятности строг, выставляя их никчемными бездарями, не знающими жизни, ничего толком делать не умеющими, оттого, видать, и подавшимися в беллетристику. Не знаю, какого он мнения был о себе, причислял ли он "писателя Лейкина" к критикуемой камарилье, или для себя он делал маленькое исключение, но кое-кто из тех, кого он нещадно критиковал, вошли в историю русской литературы на более весомых основаниях, чем фельетонист Лейкин.
Но это черта многих творческих личностей: быть слишком суровым к конкурентам и слишком снисходительным к себе. В историю русской литературы сам Лейкин вошел больше благодаря своему "звёздному" подопечному Антоше Чехонте, чьим первым редактором и издателем он был. Кстати, в общении с Чеховым Лейкин показал себя как вполне доброжелательный и адекватный человек, хоть и не очень щедрый.
Так вот, герой фельетона - приказчик Касьян Яманов - совершеннейшее недоразумение. Потеряв место, он ищет абы какой работы, но везде получает отказы, намерение выгодно жениться тоже терпит крах, не сегодня - завтра он пойдет с сумой, уже обдумывает вариант - податься в монахи, там за квартиру платить не надо и пропитание бесплатно. И, когда, казалось бы, вариантов на приличное существование не остается никаких, спасение приходит откуда не ждали.
Некая барыня-генеральша по ошибке приняла его за медиума, так наш Касьян и рад стараться - в шарлатаны - самое оно для человека ни в чем другом не добившегося успеха. Так он становится приживальцем в доме генеральши, развлекая её гостей столоверчением и предсказаниями будущего. Но с генеральшей не всё так просто, иногда поругивает за пьянки, да за гулянки (какой же медиум без этого дела), глядишь - и выгнать может. Поэтому наш Касьян задумывается: где бы ему самому заработать? И додумался таки, где же еще шарлатану раздолье, как не в беллетристике.
Первым делом он сочиняет пьесу под душераздирающим названием "Тайный плод любви несчастной". Пьеса целиком приводится в фельетоне, это нельзя пересказать, это надо читать, скажу одно - герои разговаривают названиями других пьес, идущих на русской сцене, но до чего складно получается. Достается не только разным Кукольникам и Дмитриевым, но и Островскому, Тургеневу, и даже иностранцу Шиллеру.
А потом Касьян берется аж за роман под названием "Трущобы Невского проспекта, или Петербургские фальшивомонетчики". И сие творение вместилось в мега-фельетон, правда, Касьян успел написать всего несколько глав, но тут, что не глава, то пребольно высеченный популярный автор. Первым экзекуции подвергается донор названия романа господин Крестовский, потом наступает очередь беллетриста Каразина, следующий - популярный Боборыкин, в четвертой главе, не называя имени пародируемого, Касьян проходится по самому Достоевскому, в заключительной главе пародируется Лесков. Так и хочется переиначить Крылова: "Ай, лейка, знать, она сильна.." :)
Опечалившись проблемой: где же теперь печатать нетленный роман, Касьян затевает издание собственной газеты "Сын Гостиного Двора", замахиваясь, ни много, ни мало, на самого "Сына Отечества". Теме добычи жареного материала для публикаций и отношениям с цензурой посвящена последняя часть фельетона. А закончилось всё так, как заканчивалось для большинства печатных изданий в Российской империи, - "Сына Гостиного двора" запретили, правда, запретил не министр, а та самая благодетельница-генеральша, когда ей показалось, что её ручной шарлатан не в том месте шарлатанит, ну, так это же фельетон!