Эксперимент

Время пришло. Актовый зал секретной лаборатории, условно названный так за свой размер, с трудом вмещал всех присутствующих, торжественно улыбающихся друг другу.

Один только хмурый Джим ходил от одной группы к другой, давая никому сейчас не нужные указания. Люди, к которым он приставал, понимали его состояние и терпеливо выслушивали инструкции. Кивали головами и утвердительно мычали в ответ.

Торжественный момент наступил. Четверо лаборантов аккуратно вкатили в зал стокилограммовый приборчик и любимое кресло Савелия.

Центром внимания был, разумеется, он – Савелий.

После трехнедельной изоляции он уже успел немного попривыкнуть к людям, хотя уже не выглядел таким самоуверенным, как до начала вынужденного заточения. Иногда в его глазах бегали безумные чертики и он, чувствуя это, старался в этот момент их опускать. Тем не менее, сейчас в них читалась решимость к подвигу и огромное нервное напряжение. Такое же, как и у всех окружавших его людях.

Вступительное слово взял Джим:

– Господа! Цель наших исследований близка как никогда. Мы с вами создали прибор, позволяющий установить контакт с микроорганизмами!

Многочисленный коллектив лаборатории одобрительно поддержал его аплодисментами.

– Принцип его работы сводится к медикаментозному взаимодействию человека с теми, кто находится внутри него. Ответной реакцией микроорганизмов является появление слабого радиоизлучения, которое мы с вами зафиксируем и с помощью анализатора преобразуем в человеческую речь. Собственно, все это вы и без меня отлично знаете. Частотный диапазон прибора пока строго индивидуален. На данный момент мы ощупью определили лишь частоту общения всем вам известного Савелия Михайловича с его внутренним миром.

Джеймс обвел зал усталым взглядом, мимолетно улыбнувшись только Савелию. Торжественно произнес:

– Сейчас мы с вами это проверим!

Савелий обреченно покосился на громоздкий аппарат, опостылевшее кресло и на двух сосредоточенных лаборантов тут же приступивших к работе. Они бережно усадили его в кресло и зафиксировали в нем. На голову надели шлем, из которого во все стороны торчали электрические разъемы и тонкие трубки для ввода в область шеи специальных реагентов и методично принялись все это соединять с аппаратом. Бесконечный шлейф проводов и трубок, сотни подключений. Подопытный принялся было следить за ловкими манипуляциями специалистов, однако поддавшись гипнозу от монотонности их работы, ненадолго отключился.

Привиделась ему уютная московская квартира,… удобное кресло на работе. Мгновением позже он нервно вздрогнул и очнулся. Видения таяли, уплывая вдаль, за океан.

«Как же хорошо было в Москве! Зачем я здесь?!»

Чтобы как-то отвлечься, он попытался ввести себя в медитацию. Попытка его, однако, неожиданно закончилась, не успев начаться.

«Нет!» – прозвучал чей-то строгий голос в его голове, и он послушался совета.

Между тем процесс вязки его проводами и трубками продолжался.

«Все происходящие сильно смахивает на подготовку к казни. Черт, сам же на это пошел, дебил!»

Прошло минут сорок.

– Внимание! – хрипловатым голосом объявил Джеймс. – Савелий Михайлович, вы готовы?

– Видимо да, хотя уже не знаю этого наверняка.

Мгновением позже он ощутил слабое покалывание в шее, знакомое ему по предыдущим экспериментам.

«Вводят растворы», – догадался он.

Возникла техническая пауза. Участники эксперимента и зрители собрались даже покурить и обсудить свои дальнейшие действия, но…

Тут всех их накрыло. На людей в помещении обрушился оглушающий водопад. Водопад звуков. Шли они из акустических систем, подключенных через усилители к аппарату Савелия. Тяжелый гул, шорохи, щелчки. Специалисты сразу сделали предположение, что щелчки – это не расшифрованные компьютером слова и идиомы.

«Намудрили наши технари с громкостью», – с досадой подумал Савелий, приходя в себя от внезапной какофонии.

Над прибором уже работали знакомые операторы, в четыре руки подкручивая всевозможные регуляторы и настройки. Гул в динамиках понемногу уходил. Щелчки пока еще оставались, но постепенно становились менее частыми.

Наконец, в наушниках установился приятный слуху шум. «Белый шум», как называют его ученые. Оставшиеся при этом редкие щелчки преобразовывались компьютером в звуки, менее раздражающие слух.

– Начинаем! – нервный спазм сжал голосовые связки Джима.

Савелий начал читать в микрофон шлема текст, подготовленный для него заранее. Шлем, со всеми своими хитроумными приспособлениями, преобразовывал его слова в двоичный код и передавал дальше, где он считывался следующим хитроумным аппаратом, синхронизированным со шлемом. Следующий прибор анализировал полученные данные, принимал окончательное решение, дозировал и впрыскивал в Савелия смеси, соответствующие принятому решению. Все эти действия происходили практически синхронно с читаемым текстом.

– Да – нет; один – два – три…; тепло – холодно; белое – черное; раньше – сейчас – потом; хорошо – плохо; мир – война.

Читал он без перерыва около часа. Затем замолчал и начал ждать. Ждали все. Стояла гробовая тишина, лишь убаюкивающим фоном шипели динамики громкой связи. Савелию показалось, что весь персонал лаборатории даже перестал дышать. Славные и трудолюбивые люди, они смотрели на него с надеждой, ожидая заслуженного ими результата.

Он не сразу сообразил, что произошло. Шум в его наушниках резко усилился, загрохотав через секунду многовагонным железнодорожным составом. Зачастили и щелчки. Внезапно щелчки стихли. Железнодорожный состав, грохотавший в ушах, внезапно остановился. Белый шум тоже пропал.

В наушниках частично оглохшего Савелия прозвучал голос, синтезированный компьютером. Сначала послышался легкий вздох, который вполне мог оказаться помехами, а вслед за этим приятный женский голос произнес: «Хорошо».

От неожиданности Савелий вздрогнул, и по всему его телу пробежала теплая волна. Дойдя от макушки до самых пяток, волна разлилась по всему телу мягким, как будто материнским теплом.

– Кто вы? Расскажите о себе, – он не узнал своего голоса, читающего запланированную инструкцию.

Вопрос Савелия прозвучал сдавленно и неестественно тихо, хотя и был максимально усилен электронной аппаратурой.

Тишина. Абсолютная тишина висела над залом. Казалось, это продолжалось целую вечность.

И тут пришел Ответ:

– Друзья… Мы… Тебе… Себе… Всем…

И щелчки, целый каскад щелчков.

– Господа! Мы открыли связь!!!

Торжественная фраза Джима утонула в гуле оваций. Зал мгновенно взорвался. Разноязычные крики, шум, аплодисменты. Одним словом – эмоциональный беспредел. Если бы не наушники, Савелий снова бы оглох.

Шумели долго и радостно. Ему пожимали руки, дружески похлопывали по спине, сбили с головы шлем, криво повисший на шее. Джим сиял, как начищенный русский самовар позапрошлого века, выдаваемый его продавцом как позолоченный.

– Мы нашли Глашатая! И это вы, Савелий Михайлович, первый из всех! – Джим неистово тряс руку Савелия.

– Из всех? – Тимофей удивленно посмотрел на партнера.

Джим на секунду замешкался.

– По программе «Глашатай» Центр задействовал все свои филиалы. Аналогичное оборудование в них было собрано и испытано сегодня одновременно с нашим. Положительные результаты только у нас!

Джиму позвонили. Он молча выслушал собеседника и, видимо, огорченный полученной информацией, обратился к Сергею:

– Сергей, не хотел портить тебе настроение, но… Прими мои соболезнования: ваше правительство объявило дефолт.

Несколько минут назад это печальное известие уже передали Сергею его московские коллеги. Технический дефолт, последствий которого в его стране еще никто толком не понимал.

«Информация – великая сила», – с грустью подумал он.

– Спасибо за участие, Джимми. Нашли, чем нас пугать! Нас, переживших четыре революции? Все это полная ерунда, переживем! Я предвидел это событие как минимум за два месяца до сегодняшнего дня. Как? Добрые люди нашептали.

Сергей тонко отыграл роль экономического аналитика, заметив уважительное выражение на лице американца.

«Хороши, однако! Могли ведь об этом заранее предупредить, – с упреком подумал он о своих сослуживцах. – Хотя мне, собственно, и терять то нечего, но вот Савелий и Тимофей с их семьями могут серьезно пострадать».

Тем не менее, с присущим ему оптимизмом, Сергей продолжил:

– Жизнь полна сюрпризов, друг мой. Каковы дальнейшие планы, Центр оповещен о наших успехах?

Ответить ему Джим не успел. К этому моменту всеобщее ликование постепенно спало, и лаборанты восстановили слегка пострадавшую во время всеобщей вакханалии громкую связь. Окончательно придя в себя, Савелий поправил сползший с головы шлем и услышал, настойчивое:

– Молчишь. Почему. Плохо. Нам. Вам. Быстро. Срочно. Надо говорить. Много. Война идет.

Последние слова по громкой связи слышали все. Веселье мгновенно стихло.

Если бы только созданный ими недоразвитый синтезатор речи смог перевести все то, что им хотели сказать! Судя по контексту в виде непрерывных щелков, переходящих в треск, нерасшифрованная прибором информация была ужасна! Может это – эмоциональная составляющая послания? Одно очевидно: времени у людей, похоже, действительно нет.

«Впрочем, – спокойно рассудил Савелий, – наши собеседники могут вовсе не обладать эмоциональными способностями, а нерасшифрованные идиомы имеют для них совершенно иной смысл, чем для нас».

Он увидел, как к Сергею подошел один из Людей в Черном, как их теперь называли друзья, поздравил и крепко пожал руку. Еще он заметил, как Сергей вздрогнул от его прикосновения. Савелий находился рядом с ними и явственно услышал, как этот человек тихо сказал его другу:

– Нам хотят помешать. Торопитесь! Свяжитесь с этим абонентом, – и вложил ему в ладонь листок бумаги. Встревоженный Сергей немедленно набрал переданный ему телефонный номер.

Савелий захотел полюбопытствовать, но ему не дали этого сделать: он оказался в центре толпы, окружившей его как спасителя. Спасителя, который чувствовал себя сейчас как ребенок, у которого в разгар веселья строгие родители отобрали любимую игрушку.

«Фигня какая-то, – подумал он, – надо бы радоваться, а я впадаю в депрессию».

К задумчивому Сергею подошел встревоженный Джим, желая продолжить диалог, прерванный тревожным посланием, а через минуту к ним присоединились остальные друзья.

– Ты меня спрашивал, что мне передал Центр. Так вот, руководство просит вас в полном составе принять участие в предстоящем Съезде… Если вы не возражаете, – Джим просительно посмотрел в глаза каждому. – Похоже, что наступают трудные времена, а нас так мало – тех, кто знает и может сделать что-то реальное! Грядет война, жуткая война! Невидимая и беспощадная.

Сергей по-отечески похлопал Джима по плечу.

– Не парься, дружище, аналогичное предложение мне только что сделало ваше руководство и наш ответ: мы согласны. Не правда ли, Савелий? Тимофея я не спрашиваю, его участие очевидно. Но до этого, друг мой, надо еще дожить! – он многозначительно кивнул на необычайно быстро зажившую рану на руке товарища. – Что нам нужно делать?

– Все формальности улажены. Я не сомневался в вашем решении и предпринял необходимые действия. Через неделю мы должны прибыть в Мексику, – Джим казался несказанно рад выбору русских ребят.

***

Последующая за этими событиями неделя пролетела в приятной, но тревожной суете.

Газеты и журналы всего разумного Мира запестрили объявлениями о сборе участников Саммита по вопросам биопсихологии. Место проведения: Мексика, штат Кинтана-РОО, город Канкун, время: 1 ноября 1998 года в 11 час 00 мин. местного времени. Для регистрации участников необходимо иметь при себе приглашение от Комитета по биопсихологии. Дикторы телевидения и радио во всем мире, заметно смущаясь своего произношения, несколько раз повторяли по бумажкам одно и то же объявление о странном сборище на русском, английском, французском, немецком, турецком, китайском и других, неизвестных простому обывателю языках. Независимый Интернет излагал все в произвольной форме.

При этом процедуру получения приглашения от странного Комитета никто не объяснял.