Коленки

Машина вошла в поворот на большой скорости, едва не задев бордюр краем колеса. Пассажир, сидящий на заднем сиденье, качнулся в сторону, чудом не ударившись о боковое стекло двери. Затем он схватился обеими руками за уши, похожие на восьмерки, словно проверяя, на месте ли они, и прокричал тонким голосом:

– Степан, мать твою! Да так ведь и убить можно! Шумахер мне тоже.

– Извините, Петр Васильевич. Не рассчитал.

– Ладно, прощаю в этот раз! Но смотри мне. Еще раз и…

Испуганный Степан глупо улыбался и зачем-то держался пальцами за карман рубашки, словно искал там сигарету или зажигалку. Острый его кадык ходил то вверх, то вниз, будто Степан пытался что-то проглотить и у него не получалось.

– Спасибо вам, – еле выдавил он из себя. – Добрый вы…

Услышав это, пассажир заметно повеселел и хлопнул водителя по плечу, словно тот был давним его приятелем.

– Да ладно, Степка. Я – обычный… – И, выдержав небольшую паузу, добавил: – Как все…

– Не как все! Вы – другой. Вы – добрый, Петр Васильевич!

– Добрый… Пожалуй, – во весь рот улыбнулся пассажир и посмотрел в окно.

Машина проехала рядом с большим белым храмом, украшенным позолоченными куполами. Солнечный свет отражался от них и слепил глаза пассажиру. Он прикрыл их рукой, поморщился и чихнул.

– Погоди, Степан, тормозни! – сказал он, вытирая нос рукавом рубашки.

– К отцу Виктору? – повернувшись вполоборота, спросил Степан.

– К нему самому. Благословиться хочу!

– Дело хорошее. Дело нужное!

Машина свернула на обочину. Пассажир вышел, отряхнул штаны и направился в сторону храма. Водитель, облокотившись на капот нового «Мерседеса», закурил.

– Бог в помощь! – сказал молодой бородатый священник, как только увидел Петра Васильевича. – Всегда рады вас видеть в нашем храме!

– Да я мимо проезжал. Дай, думаю, загляну к отцу Виктору. За благословением.

– На дела добрые? – усмехнулся священник.

– В том числе, – отвел взгляд в сторону Петр Васильевич, протягивая к священнику сложенные лодочкой ладони.

– Это дело хорошее, – священник перекрестил ладони Петра Васильевича, а потом протянул ему руку для поцелуя, – дело нужное.

– Я тут по поводу пожертвований… – поцеловав руку, шепнул на ухо священнику Петр Васильевич. – Есть у меня идея неплохая, где денег взять.

Лицо отца Виктора стало сосредоточенным и серьезным. Одной рукой он поглаживал мохнатую бороду, другую – положил на плечо прихожанина, постукивая пальцами по его массивному плечу. Рот священника немного приоткрылся, словно он хотел зевнуть, но не смог.

– Ну, в общем, если выгорит, то, думаю, деньги скоро будут, – сказав это, Петр Васильевич затряс в воздухе указательным пальцем, словно отчитывая священника.

– Понимаю, – задумчиво отвечал тот. – Понимаю…

– Ну, мне пора… – посмотрел в сторону выхода Петр Васильевич.

Священник перекрестил его и сказал:

– Добрый вы человек, Петр Васильевич! А Бог добрых людей любит.

На лице Петра Васильевича появилась вполне живая улыбка, растянувшаяся от одного уха до другого.

– Добрый… Пожалуй. А вообще, я такой, как все! – сказав это, он махнул ладонью над головой, словно отдавая честь священнику, и вышел из храма.

Собеседование на должность помощницы руководителя было назначено на десять утра. Петр Васильевич едва успевал к этому времени из-за посещения храма. Поэтому он позвонил своей действующей помощнице и дал соответствующие распоряжения:

– Тамара Ивановна, скажите ей, чтобы в коридоре посидела. Я задержусь минут на двадцать!

В трубке послышался голос пожилой женщины. Выдержанный и монотонный.

– Нет-нет, я в храм заехал. По поводу финансирования вопросы обсудили… – Петр Васильевич затряс головой и провел ладонью по почти уже лысой голове. – А в фонд поддержки памятников культуры после обеда поеду.

Женщина что-то ответила, выдерживая паузы и не спеша проговаривая каждое слово.

– Ну что значит – не берегу себя? На том свете отдыхать буду! А пока – дел невпроворот. Некогда отдыхать. В общем, скажите ей, чтобы посидела у входа.

Маша пришла немного раньше времени и села в коридоре. Осмотрелась. Все вокруг нее выглядело очень стильно – стеклянные кабинеты, пластиковые столы, от поверхности которых отражались утренние лучи солнца, снующие вокруг красиво одетые люди. Все внушало надежду, и Маше очень хотелось получить работу именно в этом месте – со стабильной зарплатой и карьерным ростом. Компания входила в десятку крупнейших финансовых организаций Москвы. Рядом с ней оказался немолодой мужчина в очках – лысоватый и полноватый. В общем, мало симпатичный.

– Вы – Маша? – внезапно спросил он.

– Да, а что? – Маша привстала и поправила длинную юбку.

– Заходите! – тонким голосом распорядился мужчина и исчез в кабинете. Маша зашла внутрь просторной комнаты и села напротив мужчины. Провела рукой по своей стильной челке. Занервничала.

Петр Васильевич внимательно осмотрел Машу, иногда поглаживая дужку очков, словно проверяя, на месте ли они. Перед ним сидела высокая молодая девушка, блондинка. У нее были длинные ровные ноги с хорошими коленками и очень доброе милое лицо. Голубые крупные глаза и родинка на правой щеке гармонично завершали красивый женский образ. Петр Васильевич спросил:

– А вы кем работали до этого?

– Помощницей, – скромно ответила девушка и посмотрела на руки руководителя. Указательный палец его часто-часто стучал по столу.

– А до этого?

– Психологом, с детьми работала.

Начальник снял очки, словно услышал что-то для себя очень важное. Почесал мясистую шею.

– А что за дети?

– Да разные… – Маша отвела взгляд в сторону. – Просто дети, с проблемами. Я им помогала, чем могла.

– То есть добрые дела делали? – оживился Петр Васильевич.

– Да нет, работа такая была. Детский психолог.

– Ну мало ли работ… – сбивчиво начал Петр Васильевич. – Кто-то вон на панель идет, а кто-то добрые дела вершит. Он снова уставился на коленки Маши и мелко заморгал.

В дверь постучали. Через мгновение в кабинете появилась голова помощницы.

– Извините, срочный вопрос, Петр Васильевич. Деньги куда переводим в итоге?

– Какие деньги?! – громко переспросил начальник, откинулся в кресле и перебросил одну ногу через другую.

– Ну те, что на день рождения вам собрали… – негромко сказала помощница.

– Ах, эти, – он выдержал паузу, повертел карандаш. – Эти в общество поддержки памятников. Хотя… давай половину туда только. А по поводу другой – решу к вечеру.

– Хорошо, – голова помощницы исчезла.

– Извините, – тихо сказала Маша. – А вы что, свои деньги переводите в какие-то общества?

– Да так, иногда.

– Вы хороший человек! Извините… – на Машиных щеках появился румянец.

– Я-то? Хороший? Да я обычный… – на лице Петра Васильевича мелькнула знакомая улыбка.

Кандидатуру Маши утвердили. На работу она вышла через неделю. Приступила к ней со свойственным ей рвением. Ей хотелось доказать, что ее взяли не зря, что она справится с работой и начальник будет доволен своим выбором. И даже где-то в глубине души надеялась, что скоро ее повысят.

Несмотря на свою не совсем приятную внешность, Петр Васильевич был симпатичен Маше. Правда, исключительно как человек. Помимо основной своей работы, он взял на себя дополнительные обязанности. Например, он лично отслеживал, как компания относится к беременным и уже родившим сотрудницам, проверял, нет ли каких-нибудь нарушений со стороны компании в отношении женщины. Все ли ведется по правилам. Когда он находил какой-нибудь недочет, то сразу же доносил о нем руководству. А по пятницам даже читал лекции для будущих мам компании:

– Милые дамы, вы должны себя чувствовать защищенно и уверенно. Запомните! Ваши дети – наши будущие сотрудники! И если мы не позаботимся о них, то кто же?

В этот момент женщины аплодировали, случайно оказавшиеся рядом мужчины недовольно фыркали, а молодая, мечтавшая родить Маша аккуратно записывала в свой блокнот слова начальника.

И все бы ничего, а на самом деле совсем даже хорошо было, если бы не произошло то, чего Маша так боялась. А именно – начальник вызвал ее в кабинет после работы, когда она, уже сложив вещи, собиралась домой.

– Маша, я тут столик заказал в одном ресторане, – начальник сильно нервничал, и от него пахло спиртным. – Хотел, чтобы мы поужинали вместе.

– Но мне домой надо, Петр Васильевич, меня ждут уже. Извините…

– Слушай, да мы недолго. По салатику, ну и винца там по бокалу. Мне с тобой надо поговорить. – Юркие маленькие зрачки начальника бегали в разные стороны, не зная, где им остановиться, пока не нашли коленки Маши.

– Хорошо, – неуверенно ответила она.

Ресторан оказался недалеко от офиса – несколько уютных кабинок и аргентинская еда. Петр Васильевич сразу же заказал бутылку вина. Сам разлил его по бокалам и предложил тост:

– Ну, за хороших людей! – Он нагнулся к Маше и продолжил: – За тебя и меня!

– Неловко как-то, Петр Васильевич, – смутилась Маша.

– Да ладно, неловко ей, – он залпом выпил свой бокал. Налил еще. – Нам, хорошим людям, тоже отдыхать надо. Расслабляться, так сказать. А ты пей давай, что смотришь на вино-то?

Маша выпила. Начальник сразу же наполнил ее бокал. До краев.

– Ну, за нас! – он выпил, не дожидаясь ответа Маши. Его крупная голова покачивалась на массивной шее из стороны в сторону.

Принесли еду – пару стейков и специальный соус. А к еде – еще одну бутылку вина. Она так же быстро кончилась, как и первая. Маша почувствовала, что пьяна. Внезапно начальник наклонился к ней:

– Поехали ко мне, Маша! – она ощутила горячую ладонь на своей коленке.

– Я не могу, извините, – Маша попыталась убрать руку, но начальник сжал свои цепкие пальцы.

– Ну что ты ломаешься. Дай хоть за коленку подержаться.

– Я не могу, у меня муж есть, Петр Васильевич.

– Да и я не один, Маша, но это нормально. Мы люди взрослые…

– Пустите коленку…

– Не пущу! Нравятся мне твои коленки!

Маша резко встала и направилась к выходу. За спиной она услышала глухой кашель начальника. Прокашлявшись, он грязно выругался.

Утром следующего дня Маша старалась не показываться на глаза начальнику. Ей было одновременно и стыдно, и обидно за то, что все так вышло. Но она не жалела о своем решении ни на миг. Петр Васильевич же, напротив, выглядел свежо и резво, словно и не пил вовсе. Делал всем вокруг комплименты, включая и Машу.

«Забудется, – мелькнуло у нее в голове, – видимо, выпил лишнего. Мужики, они такие – напьются и приставать начинают». Но не забылось – история повторилась через месяц. Подвыпивший начальник прислал Маше эсэмэску из ресторана, в которой попросил Машу срочно к нему приехать. Получив сообщение, Маша какое-то время поколебалась, но все же решилась. Терять работу она не хотела, а с начальником надеялась справиться.

Петр Васильевич сидел за одним из столиков, по правую сторону от входа. Маша незаметно подошла и остановилась в паре метров, решив понаблюдать за начальником, пока он ее не заметит. Тот был в джинсах, плотно подпирающих его живот и обтягивающих полные короткие ноги. Казалось, джинсы были на размер меньше нужного. Белая дорогая рубашка тоже была заужена, а одна из перламутровых ее пуговиц расстегнута, и Маша разглядела голый волосатый живот начальника. Петр Васильевич с кем-то жарко спорил:

– Именно, именно туда надо деньги переводить, в общество восстановления памятников! Хотя можно часть и в музей… – он тяжело задышал, покрылся испариной. – Да, в музей, пожалуй, даже лучше!

На другой стороне провода раздался голос пожилой женщины. Он был медленным и монотонным.

– Да мне плевать, что они скажут. Пусть берут, что есть! А то я им ничего вообще не дам! – взволнованно прокричал Петр Васильевич и хлопнул по столу. Маша вздрогнула и облокотилась рукой о край соседнего стола. Он отъехал чуть в сторону, издав неприятный звук. Начальник повернулся в сторону Маши.

– Ах, ты тут уже, ну садись давай! – улыбчиво сказал он.

Маша села на свободный стул.

– Думал, ты позже будешь, – начальник поспешно стал разливать вино по бокалам. Причем в Машин налил больше, чем в свой.

– Я на метро, – сбивчиво ответила Маша. – Тут близко.

Взгляд начальника скользнул по Машиным коленкам. Он придвинулся со своим стулом к ней поближе.

– А я тут делами занимаюсь, деньги отправляю, – он отпил из бокала, почесал затылок, – хорошими делами, так сказать. Ну надо, чтобы хоть кто-то… ну ты понимаешь.

– Я вас очень за это уважаю, – Маша незаметно отодвинула свой стул в сторону, подальше от начальника, – как человека… доброго и понимающего.

Пьяный начальник уже не отрывал свой взгляд от ее коленок.

– Ну а добро, Маша, оно ведь тоже подпитки требует. Не все же мне запросто так его творить. Должна же и отдача быть! – он сурово посмотрел на Машу. – От добра-то этого, – его правая рука опустилась на Машину коленку.

– Ну не надо, прошу вас, не надо Петр Васильевич.

– А почему не надо? Мы с тобой люди свои, должны получше знать друг друга, – он впился своими пухлыми пальцами в коленку Маши, слегка ее сдавив.

– Да больно же, – Маша столкнула его руку и встала.

– А ну сидеть! Я же столько для вас всех делаю! А ты мне еще указывать будешь?!

– До свидания, Петр Васильевич! – Маша направилась к выходу.

– А ну стоять! Добро же, оно…

Маша так и не услышала, что сказал начальник. Она вышла на улицу, отключила телефон, спустилась в метро и поехала домой.

Утро следующего дня началось как ни в чем не бывало. Петр Васильевич густо раздавал Маше распоряжения, а та едва поспевала их выполнять. От вчерашней встречи с начальником побаливала голова. Маша сильно перенервничала. Все-таки был риск потерять работу. Но ничего – все обошлось. Словно и не было ужасного вчерашнего вечера в ресторане.

Через месяц Маша забеременела. Но как сказать об этом начальнику – не знала. Все искала удобного случая, пока он сам не подвернулся совершенно случайно. Маша даже не планировала, все получилось само собой.

– Напоследок, дорогие женщины, я еще раз хочу вам напомнить: беременность – это дар. И ее не надо скрывать, прятать, так сказать, от работодателя, – он выставил перед собой ладонь правой руки и медленно поднял ее над головой. – Вас никто за это не накажет, не поругает, а уж тем более – не уволит!

Сказав это, Петр Васильевич, попросил Машу составить список сотрудниц – будущих мам. Свою фамилию Маша незаметно написала в конце мелким шрифтом. Через час ее вызвал начальник.

– Ты что это себя записала?! – крутил он перед собой список, вглядываясь в каждую фамилию. – Я же велел только мам будущих!

– А я и есть будущая мама, – набравшись сил, заявила Маша. – Да, мама! Уже как месяц.

Петр Васильевич откинулся на стуле, согнул в руках карандаш так, что тот чуть не сломался, и нервно отрезал:

– А как же так? То есть я не совсем понял. Ты же моя… – он встал с кресла и стал ходить по комнате из стороны в сторону. – Я как-то рассчитывал, что…

– Я замужем, Петр Васильевич, – перебила его Маша.

– Да-да, конечно. Но все же… Я думал…

Через полгода Маша ушла в декретный отпуск. Еще через два месяца родила мальчика. Прошло еще время, и ей позвонили из отдела кадров. Попросили забрать документы, уволив ее задним числом. Проходя по коридору, она встретила Петра Васильевича, но он с ней даже не поздоровался. В его кабинете сидела молодая длинноногая секретарша с красивыми коленками. Говорят, что Петр Васильевич взялся дополнительно вести еще один курс для будущих мам…