Лишний вес

Когда он принимал душ, ему показалось, что живот стал меньше, хотя тот и был таким же круглым и сильно выдающимся вперед. Особенно выпирал пупок. Словно вишенка на торте, он торчал бугром по центру гладкого полного живота.

Михалыч вылез из фирменной керамической ванны, привезенной когда-то из ГДР, встал на плоские стеклянные весы и увидел, что вес его даже увеличился. Примерно на килограмм. Михалыч поморщился, слез с весов, какое-то время постоял и снова решил взвеситься. Цифры быстро добрались до прежней отметки. Весы работали исправно.

«Да черт с вами! Подумаешь, поправился! – Он бросил полотенце на пол, топнул по нему отекшей ступней. – Для мужчины это не так уж важно».

Он лукавил. И хорошо знал об этом. На прошлом медицинском осмотре летчиков врач строго сказал ему – надо худеть. И даже что-то пометил в своем блокноте красной ручкой, обвел фамилию Михалыча кружком и поставил против нее три восклицательных знака.

Михалыч прошел на кухню, открыл холодильник и взял батон вареной колбасы. Глаза его зацепились за пачку обезжиренного творога, купленного на выходных. Он положил на место колбасу, вытащил из холодильника творог, вывалил его в пиалку и залил жидким медом.

«Дрянь, конечно, но что делать, – Михалыч потрогал пальцем крупный мясистый нос. – Так меня из авиации скоро попрут. Да и давление иногда пошаливает. Надо все-таки скинуть кило пять, а лучше – семь».

На холодильнике завибрировала трубка радиотелефона. Звонок заполнил всю кухню. Михалыч ответил:

– Слушаю!

– Михалыч, это Семен, – сказал из трубки голос.

– Привет, Семен, давно не слышались. Что-то стряслось?

– Поговорить бы, Михалыч, тут тема одна появилась интересная.

– Ну так говори, – Михалыч открыл дверцу холодильника, вытащил батон колбасы, бросил его на стол.

– Да нет. Это не телефонный разговор. Дело серьезное. Не минутное!

Свободной рукой Михалыч дотянулся до ножа, несколько раз провел им по краю батона, пытаясь отрезать кусочек. Но колбаса вырвалась из-под лезвия ножа и откатилась в сторону. Ударилась о сахарницу. На стол высыпалась щепотка сахарного песка.

– Вот черт! – выругался Михалыч. – Как специально вот.

– Чего? – не понял Семен.

– Да колбаса эта… По кухне прыгает! В общем, Семен, давай вечером приходи. Потрындим!

– Договорились, – и Семен отключился.

Вечером они пили. Вспоминали, как учились вместе в летном. Михалыч так и остался в авиации – летал правым летчиком. За всю жизнь так и не решился на КВС пойти. Да и не надо, в общем-то, было. Зарплата почти такая же. Ответственность меньше, а карьера? Да что ему эта карьера, когда он раз в неделю в Германию летает? Хоть и правым, но летает. Да и сколько этих КВСов сменилось за его жизнь! А он все на месте, уже лет сорок скоро.

На столе стояла бутылка «Смирновки». Плохую водку Михалыч не пил. Не в его-то годы. Да и заработал он себе это право – пить хорошую водку и есть хорошую колбасу.

Семен когда-то тоже с ним летал. И водку пил. Но уж лет десять как в коммерции. Правда, с переменным успехом. По-разному у Семена шло. Бывало, на «мерсе» к Михалычу приедет, а то денег на продукты в долг клянчит. Но, как бы то ни было, Семен был своим. Никогда не подводил Михалыча. Ни в авиации, ни в жизни.

– Я, Михалыч, тут в фирму одну устроился. «Императрица» называется, – Семен явно нервничал, хотя и выпил. Худые руки его подрагивали, когда он подносил к губам стопку.

– И чего? – Михалыч подцепил вилкой опенок, бросил его в рот.

– В общем, серьезные ребята они. Даешь им четыре тыщи – они тебе «Москвич» через месяц, ну или восемь тысяч налом.

Они чокнулись. Переглянулись. Выпили.

– Удваивают прям?

– Ага, – скривился от водки Семен.

– Жулики, может? – Михалыч почесал свою мохнатую руку.

– Да нет, что ты. Там такие люди. Оттуда все, – Семен ткнул в потолок указательным пальцем.

– С самого верха? – прищурился Михалыч.

– С самого верхнего верха. Выше не бывает.

– А от меня что хочешь? – перешел к делу Михалыч. – Чтобы денег занял?

– Не совсем, – Семен разлил по рюмкам водку, – ладно, давай выпьем сначала.

Снова чокнулись. Закусили.

– На мели я сейчас, Михалыч, но могу за твоими денежками там посмотреть.

– Это как? – насупился Михалыч.

– Ну как бы сторожем побыть за небольшой процент. У тебя, я знаю, заначка есть. Так пусть хоть месяц поработает. Не все ей без дела лежать.

Заначка действительно у Михалыча была. И даже не заначка, а серьезные накопления. Такие, что Семен и представить себе не мог. А если б и представил, то, наверно, от удивления дар речи бы потерял.

Копил Михалыч деньги. Всю жизнь копил. Ни на что не тратил. И уж как только супруга померла, то подумал, что можно бы и потратить часть. А то, не ровен час, и он помрет, а деньги так и останутся под паркетом лежать. Пропадут даром.

Но больше всего мучило Михалыча не это. А то, что деньги эти лежали без дела. Ведь вокруг только и говорили о том, как люди свои капиталы в десятки раз увеличивают. И нищие богатыми становятся. А богатые – олигархами. Накопление капитала – так они говорят по телевизору. А у него что? У него уже давно капитал этот есть. Под паркетом спрятан. Да только что с этого? Лежит он там, стоимость свою теряет. Инфляция проклятая его пожирает. А вложить куда – страшно. Ведь обман вокруг сплошной. Один другого кидает. Но Семен не кинет – он человек надежный, проверенный. За него Михалыч поручиться может.

– Ну что, Михалыч, может, на месяц хоть, а?

– Месяц, говоришь? – Михалыч поковырял в ухе пальцем, представил, сколько заработает. Ведь Семен много не попросит. Возьмет пару процентов, и все.

– Да месяцок хоть, – защебетал Семен.

– Да можно на месяцок-то. Что б и не рискнуть! – басовито рассмеялся Михалыч.

– Ну, Михалыч, я знал, что ты не подведешь, – тощий Семен вскочил и чмокнул Михалыча в лысину. Тот широко улыбнулся и почесал живот.

Наутро пошел Михалыч в «Императрицу». Вложил все накопления. На месяц. Решил уж не мелочиться. «А что? Рисковать так рисковать», – думал он, вытаскивая деньги из-под паркета.

Следующий месяц дался Михалычу нелегко. Первую неделю он плохо спал, пил на ночь валокордин. Вторую – переживал поменьше, но тоже засыпал с трудом, хотя уже и без таблеток. А на третью – и вовсе привык.

«Риск – дело благородное» – так успокаивал себя Михалыч.

Но месяц прошел. И позвонил Семен. Счастливый и радостный.

– Михалыч, деньги забирай! – сбиваясь, говорил он. – Все как часы. Ровно в два раза! Как обещали! Я же говорю – люди сверху за ними!

– Ровно в два?! – Михалыч от неожиданности схватил пузырек с валокордином, серьезно отхлебнул. Во рту запершило.

– Ровно в два!

И тут внезапно, не пойми откуда, как гром средь бела дня, пришла Михалычу мысль, почему-то ранее его не посещавшая, а сейчас показавшаяся такой очевидной, простой и понятной. Не успев даже ее хорошенько обдумать, Михалыч выпалил:

– А может, того… – он весь задрожал. – Может, того, еще разок?

– Что разок? – не понял Семен.

– Ну, поставим…

– Что, все? – поразился предложению Семен.

– А что? Гулять так гулять, – он снова отпил валокордина.

– Ну, Михалыч, ну ты даешь! Мужик! – зажужжал в трубку Семен.

– А ты думал? – захорохорился Михалыч. Ему было приятно, что его хвалят.

– Это дело! Тут по-крупному пойдет.

– Ты себе машину поменяешь, а я в Москве квартирку присмотрю. К центру ближе!

– Дело говоришь, Михалыч! Дело!

Прошел еще месяц. И они снова не забрали деньги, а пустили их в новый оборот.

В этот раз Михалыч даже не сомневался. Он все просчитал заранее – полученных денег хватит на квартиру и загородный дом. Сон постепенно тоже наладился. И вскоре Михалыч только тем и занимался, что планировал будущие расходы.

Прошло еще несколько месяцев. Но ничего не изменилось. Напротив, теперь Михалыч уже считал деньки до конца очередного месяца, чтобы скорее приехать в «Императрицу» и вложить деньги еще на один месяц вперед. Заодно Михалыч набрал еще килограммов пять веса, заматерел и перестал здороваться со многими сослуживцами.

«Что мне за дело до них теперь? Я скоро их тут всех с потрохами куплю, а потом продам, по дешевке» – так думал Михалыч, приходя на работу.

Так было, пока однажды вечером не приехал к нему Семен. Он был растерян, напряжен, говорил сбивчиво, зрачки его хаотично бегали. Михалыч понял одно – дела у «Императрицы» плохи.

– В общем, Михалыч, надо деньги вытягивать. Вчера певица эта приезжала, ну как ее…

– Не важно!

– С черного хода зашла, в чемоданах ей отгрузили. Деньжищ-то столько!

– Ну мало ли, забрать решила.

– Да нет, – заикался Семен, – и политик этот. Ну, у Жирика он в партии. Кабан такой щекастый!

– И что с ним?

– Утром был, деньги забирал. «Газелью» вывозили ему!

Михалыч чуял, что дело пошло не так, но и понимал он, что забери деньги сейчас, не увидит он не только еще одного удвоения, но и потеряет то, что за две недели набежало. А этого было много. Ох как много. Гораздо больше, чем изначально вложил Михалыч. Тут уже не на машины счет с каждой неделей шел, а минимум на квартиры.

– Семен, а может, дотянем? А? – Лицо у Михалыча скривилось, правая скула нервно задергалась.

– Что ты, Михалыч, вытягивать надо. Пока не сгорело все.

– Да что там, две недели всего. Ты себе квартиру в Москве купишь, а я, – тут он подумал и представил всю сумму, – а я остров где-нибудь в Италии. Приезжать ко мне будешь!

– Михалыч, ты не дури, если деньги через черный вход выносят. Ну ты же понимаешь, ты же не глупый мужик-то!

– Да ты всегда был склонен раздувать! – выпалил Михалыч. – Из-за этих нервов тебя, между прочим, из авиации и списали!

– Завтра утром! Приходи завтра утром! Я все подготовлю. Я буду ждать!

– Хорошо…

– Ты обещаешь?

– Да…

– Обещаешь?! – заорал Семен.

– Да!

Но утром Михалыч так и не пришел в офис «Императрицы». Не пришел он и через день. А потом перестал отвечать на звонки – сбрасывал, когда Семен звонил. Входную дверь тоже не открывал.

Через неделю офис «Императрицы» закрылся – мебель вывезли, а дверь опечатали. Еще через неделю под этой самой дверью толпились сотни обманутых вкладчиков, а через месяц – тысячи.

На ближайшем медосмотре Михалыч выглядел бледным и уставшим. Казалось, из него выпили всю жизненную силу, высосали всю энергию, оставив лишь тленную телесную оболочку. Он больше не был полным – живот его странным образом исчез. И когда Михалыч встал на весы, то с весом все оказалось в абсолютной норме.

– Надо же! Минус десять кило с прошлого раза! Спорт? Диета? Или что? – спросил удивленный доктор.

Михалыч не ответил, а просто махнул рукой: мол – какая разница!

– Ну, вы молодец! Я уж вас списывать тогда хотел, но, думаю, подожду, может, исправится человек. Напугается, – продолжал доктор, что-то записывая в карте Михалыча. – А вы и правда за себя взялись.

– Да уж… – непонятно кому сказал Михалыч. – Взялся.

– Поработаете еще, полетаете, а то пенсии сейчас сами знаете какие. А так, может, еще и машинку обновите свою. Иномарочку подержанную возьмете. Или участок на старость купите в деревне.

Михалыч кивнул.

– Но про диету мне свою расскажите хотя бы в следующий раз. Все-таки можно ведь, если взяться-то!

Доктор снял очки, положил их в плотный футляр, аккуратно опустил его в сумку и вышел из кабинета. В комнате стало тихо. Михалыч все так же стоял на весах и о чем-то думал, наблюдая, как дергается тонкая металлическая стрелка циферблата.