Любое чувственное представление содержит определенную долю воображения, фантазии. Чувственные представления могут сильно отличаться друг от друга по соотношению реальных ощущений и фантазий. Наибольший процент реальных ощущений бывает в представлениях о таких объектах, с которыми человек имеет дело в обыденной жизни. А в представлениях о слишком огромных или наоборот, микроскопически малых объектах, процент реальных ощущений бывает близок к нолю. Например, молекулы мы можем косвенно ощущать, наблюдая в микроскоп за броуновским движением в жидкости очень маленьких окрашенных частичек вещества. Элементарные частицы – по снимкам линий из капелек сконденсированного пара в камере Вильсона или в других подобных устройствах. То же относится к планетам, звездам, галактикам. Даже если допустить существование в будущем развитой дальней космонавтики, все равно процент реальных ощущений по отношению к воображению, фантазии в представлениях об этих объектах всегда будет исчезающе мал.

Но это еще так себе фантазии, имеющие некоторые реальные основания. А в любое представление и понятие входят и чистые фантазии:

Некоторые верят, что кремлевские звезды сделаны из рубина (на самом деле из специального молочно-красного стекла).

Многие думают, что знаменитые писатели Лев Николаевич Толстой и Алексей Николаевич Толстой – родные братья, а они всего лишь однофамильцы.

И таких примеров можно привести миллион.

2.8.2.

––

Понятие

––

Кант, в данном случае подражая лаконизму Аристотеля, дает уж очень упрощенное и формальное определение понятия как родового представления, т.е. представления о некотором роде объектов, включающего только те признаки, которые присущи всем объектам некоторого рода. Но это определение выглядит гладко только на бумаге, и в любом случае полезно было бы разъяснить подробнее. Попробую сделать это сам.

2.8.2.1.

––

Критика кантовского определения понятия

––

1.) Во-первых, для любой совокупности признаков, если они не противоречат друг другу, можно при желании найти соответствующее множество объектов. Например: мягкое тело, гладкое и упругое. Найти предметы, обладающие такими признаками, не проблема. Но такое сочетание признаков никак нельзя считать понятием, хотя бы из-за его очевидной неполноты. Понятие – это только такое сочетание признаков, которое мысленно можно представить как нечто реально существующее. И еще, как правило каждому понятию соответствует слово (в крайнем случае небольшое словосочетание), которое играет роль кода, ключа. Произнесение этого слова активизирует в сознании чувственные образы, связанные с этим понятием.

2.) Во-вторых, с понятием обязательно должны быть связаны некоторые устойчивые последовательности явлений во времени, определенные закономерности. Все предметы, подчиненные одному понятию, должны иметь некоторые существенные общие свойства, а не только внешние признаки.

3.) В-третьих, если взять любое реальное понятие, и рассмотреть все предметы, ему подчиненные, а затем вычеркнуть из понятия все признаки, которыми хотя бы один из этих предметов отличается от другого, то очень мало что останется (скорее всего, ничего не останется, т.к. нет правил без исключений). Вот, например, возьмем понятие лиственного дерева. Очевидно, что в летний период его неотъемлемым признаком является наличие листвы. Но если вдруг налетит шквал и сорвет с дерева все листья, разве оно перестанет быть лиственным деревом? Реально подчиненность предметов понятию определяется по нескольким разным совокупностям ключевых признаков. Например: я издали вижу приподнятый над землей слегка колышащийся зеленый купол. Этого достаточно, чтобы почти без риска ошибиться произнести: "Дерево". В другой раз я иду в безлунную, но звездную ночь, и вдруг стукаюсь лбом о не очень твердый столб, на ощупь неровный и шероховатый; смотрю вверх и вижу: звездное небо видно фрагментами, то одни звезды видны, то соседние с ними. И опять я мысленно произношу: "Дерево".

При таком рискованном подходе очень возможны ошибки. Крупный выигрыш всегда сопряжен с риском. С одной стороны, я мог на большом расстоянии в толпе по едва уловимому впечатлению от вдохновенного контура головы безошибочно узнать Колю К., или по мимолетному удовольствию от грации движения быть совершенно уверенным, что где-то в пределах видимости идет Галя Ч. Но при этом вполне может случиться то, что однажды произошло со мной в Москве. Я позвонил своему хорошему приятелю, и предложил встретиться. Он сразу же отпросился с работы, и мы полдня прождали друг друга в разных местах, хотя договорились о месте встречи очень подробно. Но те признаки, о которых мы говорили, по-моему несомненно принадлежали скверику во дворе старого Московского университета рядом с "Националем". А для приятеля было совершенно очевидно, что речь идет о скверике недалеко от кинотеатра "Ударник". Произнести вслух эти слова: "Старый университет" и "Кинотеатр "Ударник" мы оба сочли совершенно излишним, до того все было ясно.

С точки зрения формальной логики то, что я написал в этом пункте – нонсенс. Но человеческий рассудок, как будет видно из дальнейшего изложения, не может действовать только по правилам формальной логики. Рассудок – живой организм, и те приемы, которыми он действительно пользуется, я бы назвал "реальной логикой", для которой формальная логика является жестким каркасом.

Все эти 3 пункта можно объединить в один: понятие – это совокупность ощущений, порождаемых в человеческом сознании воздействием не очень большого количества "вещей самих по себе" (в отличие от конкретного предмета, который есть совокупность ощущений от воздействия очень многих, может быть даже всех "вещей").

2.8.2.2.

––

Почему Кант пишет не все, что думает?

––

Разумеется, Кант понимал все это гораздо лучше меня. Я говорю только то, что логически следует из слов и намеков самого Канта. Но почему он не пишет этого открытым текстом? Причин здесь несколько:

– трудность доказательства;

– это выходит за рамки его книги, посвященной чистому разуму, а не эмпирическому;

– он пишет для умных и доброжелательно настроенных людей;

– высокомерие. Считает ниже своего достоинства входить в такие подробности: умный и сам поймет, а о дураках заботиться нечего. Кант как бы говорит: "Я указал вам направление, в котором нужно мыслить, и основной прием рассудка при построении понятий (усечение представлений). Остальное, уважаемые, додумывайте сами. Философия – не детский сад, водить вас за ручку я не собираюсь.";

– юмор. Есть такой своеобразный юмор, который смешит только самого юмориста, а слушателей, наоборот, раздражает. Я говорю это вполне уверенно, потому что сам склонен к такого сорта юмору. Некоторые дубовато-физические формы такого юмора широко распространены и в простонародье. Например, один приятель, садясь за стол, незаметно отодвигает стул от другого приятеля, и тот грохается прямо на пол (а потом садится на стул, уже держась за него руками).

Таких незаметно отодвинутых стульев в книгах Канта много. Некоторые искренне на это обижаются.

2.8.3.

––

Идея

––

Кант определяет идею как "понятие, не выводимое ни из какого опыта". В принципе я с этим согласен, но не совсем удовлетворен терминологией. В своем письме от 30.12.1997 г. я, еще не зная Канта, называл идею "идеальным представлением". И продолжаю считать свое определение самым верным.

Представление – слово очень широкое. Оно может быть конкретным, чувственным, тогда это представление о конкретном чувственно воспринимаемом объекте.

Оно может быть преимущественно интеллектуальным (но все равно с определенной долей чувственности), относящимся к абстрактному, обобщенному объекту, тогда это понятие.

И оно может быть в равной степени чувственным и интеллектуальным, причем именно его чувственная форма дает ключ к абстрактному содержанию, тогда это идея. Идею рождает не чувственная и не рассудочная способность. Идея приходит извне, из других миров.

И еще в одном пункте я не согласен с Кантом. Он считает, что идея – она и есть идея. А я остаюсь при своем мнении: есть утилитарные, целесообразные идеи, которые существуют в мире ноуменальных личностей, и есть небесные, эстетические идеи, которые приходят к ноуменальным личностям из особого мира эстетических идей, а уже потом ноуменальная личность может сообщать о них человеку.

Эстетическая идея может предстать человеческой душе двумя способами:

a.) Возникнуть в воображении.

b.) Возникнуть от созерцания какого-либо объекта, если этот объект обладает набором признаков, сходным с набором признаков этой эстетической идеи, и в то же время достаточным чтобы возбудить эстетическое чувство в душе воспринимающего субъекта (см п.5.3.15.3). Причем для самого объекта это обстоятельство случайное и несущественное. Достаточно небольшой модификации признаков (например, красивая женщина неряшливо оделась, не причесалась, и т.п.), и этот объект уже не кажется красивым, хотя сущность объекта не изменилась, и даже главное в его облике осталось прежним. Красота – это не свойство объекта, а свойство идеи, которая является человеку через случайное и мимолетное сочетание признаков объекта.

Красота – не от мира сего. Если предмет или человек кажется красивым, значит его внешние признаки – распределение цветов, сочетания расстояний между опорными пунктами зрительного отображения этого объекта – обладают свойством вызывать ассоциацию человеческого сознания с некой эстетической идеей, от века существующей в мире идей. А эта эстетическая идея, воздействуя на врожденное человеческой душе эстетическое чувство, вызывает приятное ощущение "красоты". Ни один объект в нашем мире явлений не обладает свойством "красоты". Любой предмет можно анализировать как угодно глубоко, хоть до уровня атомов, но при этом ни одного "атома красоты" обнаружить не удастся. Взять хоть молоденьких девушек. В 16-17 лет многие из них выглядят такими красотками, что с ума можно сойти. Но проходит очень немного лет (иногда даже год-два) и, бывает, красотка превращается в дурнушку. Хотя есть и такие, которые сохраняют красоту очень долго, но этот срок всегда ограничен. В любом случае по прошествии достаточно длительного времени от красоты не остается и следа. Куда же подевалась красота этой девушки? А никуда, красоты в ней никогда и не было. Просто изменилось распределение цветов, в визуальном восприятии изменились пропорции расстояний от кончика носа до середины щечек, до краешек глаз, до мочек ушей; от мочек ушей до кончика подбородка, и т.п., и девушка утратила способность вызывать ассоциации с эстетическими идеями. Вызывать ощущение красоты – это не свойство девушек, а свойство эстетических идей.

2.9.

––

Иерархия понятий

––

Человеческие понятия образуют сложную иерархическую систему с большим количеством связей. Например, понятие твердого тела формально получается отвлечением от особых индивидуальных свойств конкретных твердых тел, и содержит только признаки, общие для всех твердых тел: протяженность, тяжесть, устойчивость формы, и т.п. Значит, чувственные представления о конкретных твердых телах подчинены понятию твердого тела. Вместе с тем понятию твердого тела подчинены и многие менее общие понятия: кристаллического твердого тела, аморфного твердого тела, ферромагнитного твердого тела, электропроводного твердого тела, и т.д., и т.п. Само понятие твердого тела подчинено понятию "физическое тело". Понятие может быть подчинено многим более общим понятиям. Например, понятие "медная проволока" подчинено понятию "проводник электричества", понятию "металл", понятию "товарная ценность", и т.д. Если взять какое-нибудь понятие и изобразить линиями его связи с подчиненными ему понятиями (а их изобразить под этим понятием), еще ниже разместить подчиненные им понятия, и т.д. до чувственных представлений, то получится что-то вроде перевернутого дерева (кроной вниз).

2.10.

––

Чем заканчивается внизу дерево понятий?

––

Дерево понятий внизу заканчивается чувственными представлениями. А что является основой для чувственных представлений? Ответ очевиден: чувственные представления есть чисто эмпирический материал, результат работы чувственной, созерцательной способности, есть нечто данное опытом, значит, не нуждаются в логическом обосновании. Это каждому дураку ясно. Но как только я начал читать 2-ю часть "Критики чистого разума", выяснилось, что я глубоко заблуждался. Чувственное представление состоит из созерцаний. А созерцание, не подразделенное на образы предметов, не имеет никакого смысла и не представляет никакого интереса. Проблема упирается в тот вопрос, о который я стукнулся в главе 1 "Чувственная, созерцательная способность":

2.11.

––

Как сознание подразделяет целые созерцания на образы предметов?

––

Как сознание подразделяет целые созерцания на образы отдельных предметов? По Канту, это доступно только рассудочной способности, и для этого у нее есть два основных приема: синтез и анализ. Синтез есть объединение множества признаков в одно целое, анализ есть выделение отдельных признаков из ранее синтезированного целого. Эти два приема рассудок постоянно чередует. Ведущим в этой паре является синтез. Кант говорит:

"Синтез есть предпосылка анализа. Там, где рассудок раньше ничего не связал, ему нечего и разлагать, т.к. только благодаря рассудку нечто дается способности представления как связанное".

Первичный, глобальный (с точки зрения конкретного человека) акт синтеза Кант называет "Первоначальной апперцепцией". Это есть синтез всех созерцаний данного субъекта, в том числе и прошлых, внутреннее чувство, которое говорит: "Все эти созерцания – это МОИ созерцания, и они составляют некое единство". Но дальше созерцания нужно поделить на образы отдельных предметов. Для этого есть 2 способа:

1.) Динамический

––

Рассудок анализирует близкие по времени созерцания, сравнивает их, находит общее, синтезирует это общее, используя критерий компактности, близости ощущений в пространстве, наблюдая динамику перемещения компактных комплексов ощущений в пространстве с течением времени. Таким образом ему удается установить, что Солнце – это отдельный предмет, т.к. оно обладает определенным набором признаков, повторяющихся во многих созерцаниях, сменяющих друг друга во времени, и перемещается в пространстве как одно целое. Аналогично рассудок приходит к образам вот этого конкретного дерева, этого камня, этого бегущего зайца, и т.д.

Проблема в том, что это довольно сложно, если начинать с сумбурного набора ощущений. Поэтому, если есть возможность, рассудок использует другой способ:

2.) Шаблонный

––

В каком-то отделе мозга хранятся шаблоны (усеченные образы с ограниченным количеством признаков) для опознания разного типа предметов. Способ 2.) всегда сочетается со способом 1.), т.к. шаблоны неизбежно должны быть грубыми, приблизительными, иначе их не напасешься. После опознания по шаблону образ уточняется по динамическому способу.

Так рассудок без лишнего шума помогает созерцательной способности. И все это в первую очередь нужно способности желания, т.к. ей постоянно необходимо опознавать в созерцаниях образы желательных и нежелательных предметов. Как же способность желания опознает свои объекты? Примеряет к текущим созерцаниям образцы, шаблоны желательных и нежелательных объектов, которые хранятся в каком-то отделе мозга. Откуда берутся эти образцы? Часть их человек получает по наследству, часть извлекает из опыта. В материалистической психологии этому делению образцов соответствует деление рефлексов на безусловные и условные.

Наличие образцов, не извлеченных из опыта, несомненно. Например, юноша испытывает влечение к девушке, даже если у него еще нет никакого опыта. Новорожденный пугается сильного грохота. Человек отдергивает руку от слишком горячего предмета, даже если он раньше такого предмета никогда не встречал.

2.12.

––

Синтетические и аналитические суждения

––

Присоединение признаков к образам и выделение признаков из образов предметов производится с помощью логических суждений, синтетических и аналитических. Суждения сами по себе не делятся на аналитические и синтетические. Это зависит от способа их применения. Если я впервые вижу это конкретное красное яблоко, и говорю: "Это яблоко красное", то такое суждение синтетично, т.к. я присоединяю к моему представлению о конкретном яблоке дополнительный признак: "красное".

А если я вижу на столе два уже известных мне яблока, одно красное, другое зеленое, и размышляя о том, какое из них мне сейчас съесть, говорю: "Это яблоко красное", то такое суждение аналитично, т.к. я выделяю признак уже знакомого мне предмета для сравнения с однородным признаком другого предмета.

2.13.

––

Чувственные представления – это еще не самый низ дерева понятий

––

Так вот, Кант утверждает, что образы предметов, а значит, и представления о них (т.к. каждое представление включает в себя много разных образов, относящихся к одному и тому же предмету), не есть чисто эмпирический материал, и тоже нуждаются в логическом обосновании. Т.е. это еще не самый низ дерева понятий.

"Только в связи друг с другом наш рассудок и наша чувственность могут определять предметы. Отделив их друг от друга, мы получаем созерцания без понятий или понятия без созерцаний; и в первом и во втором случае это такие представления, которые не могут быть соотнесены ни с каким определенным предметом".

Но как же? С чего это Кант взял? Довольно трудно это представить. Двадцатый раз перечитываю это место в книге, и никак не могу понять, в чем проблема. Такое впечатление, что Кант перемудрил, споткнулся на ровном и хорошо освещенном месте.

Наконец что-то начинает проясняться.

Чтобы осознать некую совокупность ощущений как образ отдельного предмета, нужно понимать, что такое "один", "единица".

Чтобы осознать, что в одном созерцании присутствуют образы многих предметов, нужно понимать, что такое "множество".

Чтобы осознать, что образ предмета содержит какие-то чувственные признаки, т.е. скомпонован из ощущений, нужно понимать, что, например, в этом конкретном созерцании присутствует этот конкретный признак (скажем, красный цвет в конкретном красном яблоке), а для этого нужно понимать, что этот признак в этом созерцании обладает реальностью, значит, нужно иметь в своем распоряжении понятие "реальность".

А какой-то другой признак, скажем, ощущение от укола острым шипом, в образе яблока отсутствует. Чтобы это осознать, нужно иметь в своем распоряжении понятие "отрицание".

И т.д.

Таких основных, первоначальных "понятий" набирается достаточное количество.

Все-таки как-то это сомнительно. Мало ли чего можно намудрить. Все эти "единицы", "множества", "реальности", "отрицания" как-то сами собой разумеются. И что еще можно из них извлечь? На первый взгляд, эти кантовские рассуждения – какая-то игра в бирюльки. Такие тривиальности, если как следует подумать, можно сочинять до бесконечности. Да и основные ли это понятия? Может быть, и их можно определить через другие, еще более тривиальные?

Однако читаю дальше. Кант приступает к доказательству, и у меня постепенно начинают открываться глаза.

По Канту, основных, не выводимых ни из какого опыта (и вообще ни из чего) (по латыни "a priori", по-русски "априорных") понятий существует всего 12. Кант называет их еще "категориями чистого разума", и располагает в виде таблицы. Эти 12 понятий образуют 4 группы по 3 понятия в каждой группе. В каждой триаде третье понятие является результатом синтеза 1-го и 2-го понятия. Но оно не сводится к первым двум, а существует как самостоятельное понятие. Это как бы семья из 3-х человек: муж, жена и ребенок.