Глава 3

Сидит в приемной больницы. Скучает. Люди вокруг тоже скучают. Веером лежат на столе гламурные журналы.

Все ждут. Опять ждут. И снова ждут. У кого-то не выдерживают нервы.

Один начал беспокойно крутить костяшками в ладони с упорностью, достойной применения при бурении сверхглубокой.

Оставалось удивляться, почему покрасневшая кожа у крутуна до сих пор не воспламенилась. Даже дымка, кроме как от сигаретного перегара, не появлялось на протяжении сеанса трения.

Другой тревожный человек начал аккуратно так, мелкими шажками подрывать обложку. В расход пошли сначала стройные ноги, потом гордо-романтическая осанка, вконец и фальш-улыбка.

Рядовые терпят от садиста то же, что и генерал: рвутся, тянутся бесчисленные рекламные страницы с косметикой, одеждой, обувью и прочими женскими важностями.

Уже на многие тысячи, если не на миллионы деревянных, испортил товару извращенец. Но уничтожение чужого добра никого, кажется, тут не трогает.

Раздается приглушенный, а с открытием створки, полнозвучный смех. Серый провал красных губ раскрыт – поставщик продовольствия для веселого пира среди понурости голов.

Колокольчиком прозвенел голос прощания. Взгляд хозяйки голоса равнодушно скользнул по запятым людей.

Поближе к материнскому сердцу рука прижала початый пакет с печеньем. Так сладость и ушла, отстукивая твердой каблучной походкой.

В этом заведении, надо отметить, что ни врачи, то обязательно модели. И обязательно в себе уверенные модели. И все на подбор, как для подиума.

Исходят, вероятно, из того, что пациентов эффективнее лечить не только лишь внутренними, инвазивными методами, но с обязательным добавлением процедур и для зрения. Словом, приятность и лекарственность должны быть во всем.

В коридор вслед за уходом первой модели выглядывает еще более равнодушное лицо второй модели. Модель №2 называет фамилию с именем.

Тут же трогаются все. Один трогается совершенно: дрогнул, подскочил, и откатил от дивана с маленьким беленьким с розою пакетом.

Поклажа, похожая своей округлостью на ядро для битья стен или арбуз для битья голов, скрылась покачивающейся манерой за дверью с многослойной макулатурой на ней, что копится, видимо, от самого основания этого почтенного, но всё еще бодрого здания поликлиники.

Может, это для делопроизводства, для показа того, что «вот сколько труда переделано за этими стенами»? Точный ответ не знает никто.

Даже главный врач, которого Михаилу уже неделю никак не удавалось найти. И это притом, что везде только и говорили, что он или она «где-то рядом».

Но найти ее или его рядом, к сожалению, так и не удалось. Оказалось, неправильно понял выражение «где-то рядом». Здесь оно означает, что врач «вышел в отпуск», или «ушел по важным» и непременно «срочным делам».

Простояв скромных, – по местным меркам, – полчаса в очереди, любопытство Михаила наконец было удовлетворено. Правда, не в полной мере. Но как у нас говорят в подобных случаях, и на том спасибо.

Выяснилось, что «в отпуск» обычный или в отпуск «больничный» (что у медицинской братии и сестрии вроде как одно и то же, и употребляется как одно и то же, и с одинаковой притом периодичностью как «полезное мероприятие для всеобщего блага и здоровья») «главврач пока не вышел, но обязательно скоро выйдет».

Поскольку квест не обещал быть особо удачным, решено было ретироваться, покинуть ставшие почти родными пенаты.

Михаил вышел вместе с больными, и только начинающими болеть после посещения оздоровительных кабинетов, на улицу.

Вот идет он под чистым и ровным небом по грязному и разбитому асфальту (что нисколько его не расстраивает, как могло бы показаться иному читателю, ибо такой неописуемый антураж создает ощущение чего-то родного, того, что почти любовно ощипывает сердце обывателя).

Скоро видит шикарное, с малахитовыми колоннами, здание стоматологии. Почти по соседству замечает еще более шикарное здание банка.

Несущая конструкция – сталь, стекло и серебро. Чуть ли не сусальным золотом покрыта эмблема под фронтоном, заботливо скопированным у древних греков.

Кто-то выпархивает из финансового учреждения. И засверкал тут в глаза Михаилу наишикарнейший деловой костюм по талии.

Глаза прилипли и облепили своей влажностью следующие предметы: крокодиловые сапожки до колен, сумочку с бриллиантовой цепочкой до лодыжек, и прочее, что подобает одевать лишь приличной и благовоспитанной даме бальзаковского возраста.

Через макияжный грим угадывается что-то знакомое. «Не родственница ли? Кажется, нет. Но кто эта царица, и куда идет?», – думает Михаил.

Оказалось, идет туда, откуда идет он сам. «Чего интересного она там нашла? Уж не мираж ли, не галлюцинация ли это?», – продолжает думать Михаил.

Кто-то позвал царевну. Послышались знакомые имя и отчество. «Кажется, припом…», – подумал Михаил.

Обозначил себя, и не только себя, известными словами. Уже хотел повернуть назад, но как-то не смог.

Объясняется данный феномен логически просто. Как известно из уроков физики, сила инерции при возвращении домой гораздо непреодолимей таковой при хождении на работу, или в места, которые не сильно возбуждают интерес.

Поэтому ноги по закону физики инерционно шагали и дальше домой. Одновременно, и они же, по закону мышления ментально шагали в обратном направлении – в больницу.

Глава 4

Широкий затылок. Обрубленная стрижка черных волос. Красные уши. Блестящая от пота бурая шея.

Все это наблюдалось на тыльной части черепа отвернувшегося мужчины, хозяина квартиры, к которому Михаил пришел делать электропроводку.

Достав черный мультиметр из портфеля, который специально прикупил для выездных работ, начал прозванивать сеть. Провода оказались в общем-то целы, за исключением одного нулевого.

«Нуль» оплавился до угольного состояния. Почернел и нагрелся крепежный винт с шайбой.

Достал кусачки, и легким нажимом на рукоять перекусил синий провод.

Движением от себя зачистил изоляцию простым ножом: использовать специальный нож не позволяла привычка.

Поскольку крепеж никуда не годился, пришлось подбирать, какой придется. Благо под рукой оказалась левая розетка.

Приведя в собранное состояние точку подключения к сети, активировал квартирный автомат.

Проверил работоспособность телевизором: хорошо и четко заголосил трухлявый сериал.

Хорошо и четко получив оплату за несложную работу, в настроении отправился домой.

С отстраненным выражением лица двадцатилетняя мама прогуливалась на пустой детской площадке с мальчиком-двугодком на четырехколесном велосипеде.

Разговаривая по телефону, она как-то умудрялась говорить и с малышом. Когда тот разогнался, небезопасно сблизившись с лужей, она закричала.

Но малыш все гнал и гнал к точке невозврата. Закинув телефон в левую ладонь, обеспокоенная мама побежала вдогонку.

Правой вовремя придержала ручку велосипеда. Пацаненок насел на руль, удивленно посмотрел на маму, сказал что-то на марсианском.

А дальше… А дальше видеоролик исчез, так как у Михаила заболела шея от неестественного угла наклона.

Погода не подвела. Прекрасный пол тоже. Но главное, что наконец-то была пройдена эта занудная медкомиссия, уплачена бюрократическая комиссия, и наступила, пусть только и до завтрашнего утра, но все же ремиссия ото всех рабочих проблем.

Жара его устраивала вполне. Воробьев, как и других птах, – черных, серых, белых, рыжих, сизых и бог знает еще каких, – видимо, не совсем. «Ждут они вечера, там будет и раздолье певцам и летунам», – подумал Михаил.

Машины подъезжают к перекрестку. Загорается зеленый. Позади остался красный. Спокойно, почти безмятежно отшагивает гибкой походкой. Вот и его дом. Тридевятый этаж отражает синеватым огнем белый свет солнца.

Такси подъезжает к подъезду. Из него выходит девушка-электромонтер. Обращается к нему:

– А, это ты? Привет! Устроился уже?

– Привет! Нет, но с бумагами – да, – ответил Михаил.

– Отлично!, – сказала Полина. Завтра надеюсь взять на воспитание. Меня как раз работой завалили. Будешь, Миша, мне помогать.

– Да, похоже, придется, – сказал Михаил.

– Не переживай, дело не такое уж и сложное!, – успокоила Полина.

– Ладно, до завтра! А, забыл: ты что, тут тоже работаешь?, – спросил Михаил.

– Да нет, я тут просто по своим делам, – ответила Полина. – Ладно, пока!

На часах без кукушки пять часов вечера. Умывательные процедуры предварили плотный ужин перед вечерней прогулкой.

Глава 5

Михаил видит сон.

Светло-желтая собака, прижимаясь к земле, выполняет звериную растяжку. Раскрывает узкую пасть, языком лижет морду.

Чешет живот сначала одной задней, потом другой. Не найдя в Михаиле ничего достойного внимания, перебегает в безветренное место за наваленную дюну сугроба.

Михаил заходит в ларек. В продаже оказался только сухой корм, и тот для кошек. Открыв шуршащий пакет, высыпал сухари на оттаявший асфальт.

Пес захрустел угощением, загребая полную пасть фигурных хлебцев. Больше глотает, чем перемалывает.

Ощутив жажду, опустил чуть раскрытую морду в свежевыпавший снег. Наевшись мороженого, пес посмотрел на Михаила с выражением сытого удовольствия.

Прижался длинным бочком к ноге. Вертит головой то вперед, то налево, то вверх к человеку. Завиток хвоста во все стороны.

– Эге, я тебе не утюг!, – заметил Михаил. С улыбкой смотрит на дворнягу.

Глава 6

Проехала машина. Снегопад. Пух капюшона залезает в глаза.

Косой взгляд: фронтон занесенного дома кирпичным углом колет небо. Уходит опушенным тротуаром от слежки.

От километровой прогулки в снегу, на холодном ветру, захотелось по-маленькому. Ощущение жестокого неудобства.

Пятиминутный анализ округи убедительно доказал, что риск быть запечатленным на века с помощью чьей-то видеосистемы, или получить по морде, велик до неприемлемости.

Тогда он принял волевое решение, скрепя рифлеными мышцами живот, – поскорее очутиться в своей комнате, такой теплой и покойной на фоне этой непогодицы…

В снимаемой квартире. Облегчение.

Лежит, ощущая, как связки сердца трутся о твердости ребер.

Пятнадцать минут сна позади. Другая четверть на очереди.

Глава 7

Михаил в квартире, где недавно приводил в порядок розетку. Опять лысый мужчина с красными ушами, разрубленной стрижкой и потной шеей.

Монитор поменялся. На экране в левом нижнем углу «2030 г». По всей видимости, Михаил попал в будущее. На дворе, точнее в квартире, 2030 год.

Черно-белые телевизоры снова вошли в моду. Новостные передачи по традиции никогда из нее не выходили.

– Теперь с целью улучшения качества и продолжительности жизни все граждане будут обязаны заменить свое сердце на электронно-механическое устройство, разработанное в НИИ пикостратегических решений. Таким образом, как утверждает Организация здравоохранения, можно увеличить срок жизни человека как минимум на 200 лет, – говорит динамик.