Стрекоза

День начал клониться к закату, а у нее была еще целая куча дел.

Глядя на самца, наматывающего круги над прудом, она невольно усмехнулась: всего-то и забот у них, сердешных, – патрулировать целыми днями свою территорию. А у нашей сестры столько обязанностей, что просто голова кругом.

В глубине водоема было видно, как очаровательные прошлогодние нимфы прячутся в тени подводных растений, терпеливо поджидая в засаде зазевавшихся дафний. Какие же они хорошенькие, одно умиление. Просто удивительно, как из таких неуклюжих созданий получаются потом стремительные летуны. Увы, рождение своих собственных детей ей не доведется увидеть никогда, такова уж природа вещей. Личинки вылупятся из яиц только осенью, когда сама она уже будет в лучшем мире.

Расчувствовавшись, она чуть было не влетела в искрящуюся на солнце сеть, раскинутую искусным обожателем мух. Ничего особенно опасного, но уж больно клейкая субстанция, в прошлый раз пришлось полдня от нее отчищаться. Хотя как сказать, попробуйте-ка сделать «мертвую петлю», когда у вас на крыльях налипла всякая дрянь! Так что если в этот момент нарвешься на ласточку или, не приведи господь, на сокола, то пиши пропало.

Углубившись в ельник, она пронеслась над хвойной кучей, в которой копошились усердные муравьи. Эти милые трудяги на самом деле – безжалостные убийцы. Горе тем, кто обитает в пределах полусотни метров от их гнезда! Только изредка, когда муравьи встают на крыло и оказываются в чуждой для себя стихии, есть возможность отплатить им за все обиды. И тогда на невиданное пиршество слетаются стрекозы со всей округи.

Дела делами, а про обед забывать тоже не стоит, – подумала она, заметив в просеке вьющийся над лужей комариный рой. И скользнула прямо к самой земле, чтобы занять свою излюбленную позицию для атаки – снизу вверх, когда цель особенно хорошо видна на фоне ярко-синего неба.

У нее не было причин обижаться на Создателя. Огромные фасеточные глаза хоть и несколько близоруки, зато дают почти круговой обзор. Тончайшие слюдяные крылья с совершенной системой синхронизации движений позволяют совершать головокружительные акробатические трюки. Да, охотиться, имея такое зрение и такой летательный аппарат, – одно удовольствие. Слух и обоняние, конечно, подкачали. Впрочем, зачем они нужны на таких бешеных скоростях?

Но даже самый ловкий и отважный охотник может порой оказаться на месте добычи. Коварная паутина сачка в мгновение ока окутала ее и прижала к траве. Попалась, голубушка. Вот ведь, паразиты, ничего не скажешь, чистая работа: напали из-за пределов видимости. Проклятая близорукость!

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что сидит на какой-то странной поверхности, настолько скользкой, что даже ее цепким лапкам было не за что удержаться. Попыталась взлететь, но тут же ударилась обо что-то твердое. Сестра рассказывала однажды, будто встречала совершенно невидимые стены. И вот эти преграды были теперь со всех сторон. Однако, присмотревшись хорошенько, она увидела, что на самом деле стены не такие уж и прозрачные, как показалось вначале. Они очень напоминали ее собственные крылья, с которых вдруг пропали все прожилки.

– Вранье, что совершенно незаметно, – с досадой проворчала она, – сестра всегда была недалекой, достаточно посмотреть на ее избранника.

Потом внезапно наступила темнота, как будто ночь, вместо того чтобы плавно опустить на Землю свой занавес, вдруг почему-то резко сбросила его. Что ж, спать так спать.

 
                                                          ***
 

Тьма отступила так же неожиданно, и свет ослепил ее. Поврежденная грудная мышца саднила, а помятое крыло нервно подрагивало. Когда зрение наконец вернулось, она увидела такое, от чего ее и без того холодная кровь застыла в жилах.

– Так вот как выглядит ад! И чего стоит вся эта досужая трескотня стрелок? Бестолочь равнокрылая! Никогда не узнаешь, что такое преисподняя, пока не побываешь там сама, – с горечью подумала она. – Даже если удастся выбраться отсюда, никто все равно не поверит. Действительность иногда оказывается гораздо страшнее самых ужасных выдумок.

Она опрокинулась на спину и поджала лапки. Крыльям, конечно, страшно неудобно, и они сразу начали затекать, но ничего не поделаешь – нужно использовать последний шанс.

Ее перевернули и положили на какую-то ослепительно-белую поверхность, потом аккуратно расправили крылья. Это было очень кстати.

Она незаметно осмотрелась. Справа лежал незнакомый мертвый Calopteryx splendens, а слева – о, ужас! – приколотая булавкой и уже совсем высохшая молоденькая соседка, бесследно пропавшая на прошлой неделе.

Пора! Она встряхнула крылья и метнулась в сторону. Потом, выгнув для равновесия брюшко вправо, заложила крутой вираж и ринулась прочь из этого кошмара, как всегда, снизу вверх, навстречу ярко-синему небу.

Она не знала, кто научил ее в минуты опасности притворяться мертвой. Скорее всего, она изобрела этот прием сама, следуя непреодолимому инстинкту выживания. Ведь каждый знает по себе, как трудно обнаружить и классифицировать неподвижную цель. И как мало питательных веществ в засохшей падали. Надо будет обязательно рассказать об этой хитрости другим!

Жестокий удар потряс ее тело до последней клеточки. Она закружилась в воздухе как сухой кленовый «вертолетик» и упала на подоконник.

– А все-таки получается, что сестра была права, невидимые стены действительно существуют, – пронеслось в голове, как будто в тумане.

Столкновение со стеклом оглушило ее, и когда стальная игла, с треском проткнув хитин, вошла прямо в сердце, ей было почти совсем не больно.

 
                                                          ***
 

– Посмотри, какой великолепный экземпляр! – сказал дедушка внучке, укладывая стрекозу в энтомологическую коробку. – И такая хитрая, чуть было не провела меня.

– Удивительная! – восхищенно прошептала девочка.

– И к тому же достаточно редкая. Большая удача – встретить ее в наших краях. Anax imperator, дозорщик-император из семейства коромысел, очень сильная и быстрая стрекоза.

– А маленькая, с синими крылышками, которую ты поймал вчера, все-таки самая красивая.

– Знаешь, ведь она так и называется – «красотка», только это самец, у самочек прозрачные крылья. Таких здесь полным-полно.

Он закрыл коробку стеклянной крышкой, защелкнул замок и водворил альбом на место.

– Деда, а скоро альбомы будет уже некуда вешать, – засмеялась она, окидывая взглядом коллекцию, занимающую почти все стены комнаты.

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – ласково ответил тот.

 
Декабрь 2008 г.
 

Рокировка

– Арно, прекрати щелкать предохранителем, что за дурацкая манера!

Боец искоса взглянул на Кея. Был бы кто другой – уж он нашел, что ответить! А с командиром особо не поспоришь. Да и прав тот, конечно. Этот тик появился у Арно относительно недавно, после прошлогоднего ранения. Так прилип, хоть к оружию не прикасайся! А привычка постоянно держать автомат в руках в крови у любого профессионала. По этому признаку легко отличить настоящих солдат от сопливых волонтеров. И еще по особой манере двигаться, которая вырабатывается многолетними упорными тренировками.

Древнее боевое искусство каратэ только сейчас, после многовекового забвения, опять стало непременным атрибутом армейской подготовки. Забавно, что еще совсем недавно те, кто использовал эту технику, почему-то применяли ее преимущественно для разбивания кирпичей и ломания досок. Ну зачем, спрашивается, поражать противника непременно руками или ногами? Это прямо как микроскопом гвозди забивать! А оружие на что? И лишь теперь пришли к истинному, первоначальному пониманию каратэ, как системы выработки молниеносной реакции и умения мгновенно переходить от состояния предельной концентрации к абсолютному расслаблению и обратно.

– Еще каких-то два часа, и дежурству конец! – мечтательно потянулся сидящий в противоположном углу Джей. – Приду домой, ох и покувыркаюсь с толстушкой!

– А толстушка, наверное, уже усиленно готовится, – с улыбкой произнес Арно.

– С кем-нибудь другим! – ехидно добавил, не отрывая взгляда от монитора видеонаблюдения, Зак.

Раздалось радостное ржание.

– Все вы, кобели, падки на чужое добро! – добродушно, даже с некоторым оттенком превосходства, ответил Джей.

– Куда же нам, бедным, податься – толстушек на всех не хватает.

– Это не ко мне, это к Правительству. Пусть подкрутят там что-нибудь.

– На сегодня, ребята, все толстушки отменяются, – неожиданно вступил в разговор Кей. – После смены идем в казарму, пять часов сна, а вечером – на задание.

– Предупреждать нужно! – раздраженно откликнулся Джей. – Я уже настроился!

– Если бы ты поменьше мечтал о толстушках, и сам бы догадался, – возразил Кей. – Не слышал разве, что в двенадцатом секторе засекли банду Бифа?

Неожиданно погас свет. Кей резким ударом ноги щелкнул выключателем автономного питания, расположенным чуть выше плинтуса, и произнес: «Восемь». Сказал для порядка, всем и так понятно, что сейчас они будут работать по восьмому сценарию.

Арно выкатился из двери и укрылся за бруствером в десяти метрах от блок-поста. Доводчик мягко прикрыл за ним дверь. Ровно через четыре секунды Джей выпрыгнул в окно и залег в канаве, опоясывающей здание с северной и западной сторон. Бронированные жалюзи тут же опустились, закрывая оконный проем.

Кей внимательно вглядывался в экраны тепловизоров, перепроверяя работу детекторов движения. Зак тем временем поднял оптический перископ и тщательно исследовал участки, не перекрываемые инфракрасными видеокамерами. Кей не любил поворачивать камеры: всем известно, что датчики движения будут абсолютно надежно работать только на статичной картинке.

Все было спокойно.

– Отбой! – скомандовал через некоторое время Кей. – Арно, Джей, в дозор. Зак, посмотри, что там с питанием.

– Нас обесточили, – ответил спустя минуту Зак.

Кей связался с базой.

– Что у вас?

– Все в порядке, – раздался из приемника голос диспетчера.

– И на остальных постах?

– Да, все тихо.

– У нас нет тока. Надо объявлять третий уровень.

– Да, только проверим еще раз.

– Кей, все нормально, – ожил опять динамик. – Просто на вашей линии вылетел предохранитель. Сейчас восстановим.

И действительно, через пару минут зажегся основной свет. Кей отключил автономное питание.

– Вернешь ребят? – полуутвердительно спросил Зак.

– Ничего, пусть прогуляются немного, а то засиделись совсем.

Зак пожал плечами – обсуждать решение командира ему и в голову прийти не могло, хотя это и не значит, что у него нет собственного мнения на этот счет.

Но Кей терпеть не мог все эти недомолвки. Прошедшие годы и множество боевых операций приучили его к тому, что вовсе незачем всегда быть правым, но ошибаться нельзя никогда. Именно так: не ошибаться, не расслабляться, предусмотреть, просчитать и перепроверить в тысячный раз – вот кредо истинного профессионала.

– Я надеюсь, ты помнишь, что случилось в четвертом секторе? – назидательно спросил он. – А вот не поленись они, может, все бы и обошлось.

Зак скривил губы – кто же такого не помнит, все уши прожужжали этой историей. Действительно, лажанулись тогда ребята, проворонили вылазку кочевников. Те захватили сектор, охрану перебили, толстушек изнасиловали. Забрали с собой оружие и боеприпасы, энергоустановку взорвали. Полный трындец! Но сколько можно это обсуждать, тошнит уже.

Через полчаса бойцы вернулись из патруля, а спустя еще час явилась, наконец, долгожданная смена.

Кей сбросил одежду и вошел в душ. Только непререкаемый авторитет командира заставил бойцов, искоса поглядывающих на его великолепную грудь, спрятать ехидные усмешки.

Когда-то давным-давно большая красивая грудь считалась одним из главных достоинств человека. Миллионы людей мечтали вот о таком, внушительном и упругом бюсте, как у Кея. Но теперь мощные формы только осложняли ему жизнь. Хотя ничего уж такого и страшного – ну, панцирь на два размера больше, ну, затягиваться приходится немного потуже. В общем, вполне терпимо.

Друзья советовали ему обратиться к врачам – операция-то пустяковая. В прежние времена коррекцию молочных желез делали все кому не лень. Но, как это ни парадоксально, хладнокровный солдат панически боялся белых халатов. Часто он не мог себя заставить сходить даже к дантисту, а не то чтобы лечь под скальпель хирурга. Интересно, что когда Кей пару раз был ранен, он стойко переносил боль и спокойно воспринимал вид собственной крови, но вот сдавать анализы неизменно ходил с замиранием сердца.

– Ну что, в казарму? – спросил Арно, когда они вышли из блок-поста.

– Вы поезжайте, – ответил Кей, – а мне нужно еще заскочить ненадолго к Доку.

– Особо не засиживайся, и так времени на сон с гулькин нос.

Док был когда-то офицером-наставником Кея в военной академии и слыл личностью поистине легендарной. Десятки дерзких боевых операций, сотни уничтоженных кочевников – такой опыт необходимо использовать на всю катушку. Поэтому Кей часто советовался с Доком, хотя тот уже давно вышел на пенсию. Да и вообще – разве можно равнодушно смотреть, как при твоем появлении глаза сурового ветерана буквально загораются теплым светом, а морщины разглаживаются?

 
                                                          ***
 

– Идешь сегодня пощупать Бифа? – улыбнулся вместо приветствия Док.

– Вот черт, откуда ты всегда обо всем узнаешь? – изумился Кей. – Это же типа военная тайна! Не удивлюсь, если кочевники ждут нас с распростертыми объятиями.

– Не волнуйся, мои источники информацию куда попало не сливают. Да и разницы особой все равно нет, Биф ждет тебя с распростертыми всегда. Он был одним из лучших, когда служил в нашем спецназе.

– Как думаешь, почему он переметнулся к кочевникам?

– Кто ж его знает. Может, крыша поехала после контузии, а может – кто-нибудь из толстушек тому виной. Хотя это почти одно и то же.

– А это правда, что раньше воевали одни толстушки?

– Знаешь, сам я не могу тебе ничего сказать достоверно, даже людей не встречал, которые бы это помнили. Но вот мой учитель рассказывал, что знавал в молодости одного старичка, который застал те времена. Тот утверждал, якобы так оно и было. Но, как видишь, информация из третьих рук.

– И как же приключилась такая метаморфоза? Почему сегодня толстушки не могут даже толком завтрак приготовить?

– Процесс пошел уже очень давно, когда роботов-андроидов изобрели. Работы, для которой необходима физическая сила и выносливость, не стало совсем. Вот толстушки и стали постепенно слабеть и жиреть. А раньше-то были – ого-го!

– Что, сильнее нас? – присвистнул от удивления Кей.

– Говорят, что так. Более того, пользуясь этим, постоянно нас подавляли. Насиловали даже, я слышал. Ну, дальше – больше. Детей начали в инкубаторах выращивать. А если не рожать – и мышцы эластичные не нужны. И жир подкожный тоже не особенно нужен.

– Да, припоминаю что-то такое из курса физиологии. Только толстушкам-то жир зачем – вот чего я не могу понять.

– А пес их знает. И чем больше толстушки ленились, тем больше забот нам приходилось брать на себя. Вот и результат. Компьютерные игры их сильно подкосили. Стратегии сублимировали творческие устремления, а шутеры – охотничьи инстинкты.

– Неужели они этой ерундой серьезно увлекались? Пустая трата времени! Я еще понимаю – боевые симуляторы, да и то – толку от них не так много, как принято считать.

– Согласен с тобой, симуляторы провоцируют отход от реальной жизни, в этом их главная опасность. Я всегда говорил, что солдаты, злоупотребляющие имитаторами, приобретают неадекватную самоуверенность и в итоге чаще погибают. А если вернуться к толстушкам – столь популярные в их среде ролевые игры и вовсе вывели несчастных в виртуальное пространство. Понимаешь, отсутствие мотивации реальных действий порождает стремление к действиям воображаемым, что само по себе ведет к полной деградации. Чаты, форумы и социальные сети подавили в толстушках даже самый мощный из инстинктов – сексуальный.

– То-то они сейчас такие вялые. Только странно – это ведь совершенно разные вещи.

– Нет, Кей, не разные. Позволь, я объясню. Секс – это не только физиология. Главным образом – это отношения между людьми. Общение в реале подогревает чувственный интерес, а сетевые контакты – наоборот, заглушают. К тому же это так удобно – никакой тебе ответственности, никаких обязательств.

– Но почему ровно то же самое не подавило сексуальный инстинкт в нас самих? – хитро прищурился Кей.

– Потому что разная генетика. Рождение детей предполагает огромную ответственность. Сейчас никто не рожает, но психика, сформированная миллионами лет, не может измениться за такой короткий период. Возможно, когда-нибудь и мы опустимся до толстушек.